Страница 3 из 8
Ирина придумала. Она послала к шефу на дом своего приятеля. Тот сообщил Евгению Петровичу, что картина краденная, и хозяин хочет подать в суд на воровку.
– Или возвращайте картину немедленно, или будете вовлечены в громкий скандал!
Евгений Петрович, уже наученный горьким опытом, уже однажды пострадавший от связи с Людмилой, на этот раз был категоричен:
– Забирайте этот хлам немедленно. Если бы ни Босс, я бы эту ушлую дамочку с удовольствием засадил за решетку.
Галина была просто счастлива.
Картину приятель Иры вынес во двор, где мы с ней его поджидали с нетерпением. Он прямо во дворе на помойке поджег картину, облив ее заранее заготовленным бензином. Мы втроем мужественно стояли и ждали, пока бесценное творение догорит до конца. Закончив погребальные мероприятия и вдоволь надышавшись вонючим смрадом, исходившим от шедевра, мы отправились в ближайший ресторан и отпраздновали освобождение далеко не святого семейства от нависшей над ними угрозы.
Вскоре произошло еще одно событие, связанное с картиной, оставшееся незамеченным большей частью общества. Скоропостижно скончалась жена Босса. Поговаривали, что она покончила с собой.
Исповедь старого приятеля
Как всегда, совершенно некстати объявился мой бывший коллега и, можно сказать, приятель Димка Серебренников. Прошло столько лет с момента нашей симпатии и доверительности, что я даже забыла о его существовании.
Когда, подняв трубку телефона, я услышала: «Привет, подруга!», то подумала, что кто-то ошибся номером, хотя какие-то нотки в голосе говорившего человека показались мне смутно знакомыми. На мой вопрос: «Кому вы звоните?», я услышала:
– Ну, ты даешь, подруга. Неужели меня не узнаешь?
– А кто вы? – искренне удивилась я.
– Ты вообще здорова, Светик? Не узнаешь старых друзей.
Но я опять его не узнала, поэтому решила тихо положить трубку. Но мой визави словно почувствовал мое желание и буквально проревел:
– Да Димка я. Вспомни аспирантуру, кафедру.
Ну, конечно! Как я сразу не догадалась. Это мог быть только он: самоуверенный самовлюбленный, самонадеянно насмешливый и наглый. Он и сейчас не мог себе вообразить, что его можно не узнать, всего-то после двадцати лет перерыва в общении. Он обращался ко мне так, словно мы расстались только вчера. Я расхохоталась.
– Да, Димуля, ты просто прелесть. Только ты можешь преподносить такие сюрпризы. Как ты вообще узнал мой номер телефона?
– По интернету, по списку абонентов, – удивился он моей серости.
– Но телефон зарегистрирован на другую фамилию, – уточнила я.
– Это неважно, – отмахнулся старый приятель, – я ввел твою фамилию и получил то, чего добивался.
– Ну, на это ты у нас спец – получать то, чего добивался. Это не просто твое хобби, а можно сказать, жизненное кредо, – усмехнулась я.
На другом конце провода вдруг возникла несоответствующая вышеозначенному кредо тишина. Я даже подумала, что нас разъединили, и хотела положить трубку, но вдруг услышала грустный, наверное впервые за все годы нашего знакомства, голос друга.
– Свет, ты, действительно, уверена, что я всегда получаю в жизни то, что хочу?
– Кто бы, вообще, мог усомниться в этом? – ответила я с иронией.
– Вот именно ты и могла бы! – подчеркнул он.
– Почему я? – мое удивление было совершенно искренним.
– Не прикидывайся, Светик. Именно ты прекрасно знаешь, что далеко не все мои мечты и желания сбываются. А в принципе ничего из того, что я желал, я не получил в жизни.
– Даже так! – сарказм в моем голосе покоробил даже меня.
– А я-то считал, что ты единственный человек в моей жизни, понимавший меня, – с обидой в голосе произнес Дмитрий.
– Да что случилось, Димуля? – я вдруг почувствовала его тоску и одиночество.
– Ничего особенного, просто очень хотел бы с тобой повидаться, поговорить, излить свою душу, – озадачил меня своим ответом приятель.
– А к священнику ты не пробовал обращаться? – съязвила я. – Исповедоваться.
– Как правильно ты ухватила суть, дружище. Исповедоваться! Да, я хочу исповедоваться! Но только тебе. Не побрезгуешь старым самовлюбленным индюком и вором?
– Вором? – удивилась я. – Это что-то новенькое в твоем репертуаре.
– А "самовлюбленным индюк", стало быть, принимается? – уточнил Дмитрий.
– Ну, почти, почти, – усмехнулась я.
– Вот, значит, почему ты меня отвергла?
Я замялась, не желая выяснять прежние отношения.
– А я то все искал причину. Воистину индюк, ничего кроме амбиций. Наконец-то я многое понял. Так ты согласна посидеть со старым ослом где-нибудь в кафе или ресторане?
Честно говоря, мне не хотелось идти ни в кафе, ни в ресторан. Я задумалась и притихла.
– Ну, Светик, я очень хочу с тобой пообщаться, просто увидеть тебя, – в голосе моего приятеля прозвучали просительные нотки, что уже совсем не было похоже на наглого и самоуверенного Димку.
– Хорошо, – нехотя согласилась я. – Где и когда?
– Давай встретимся у гостиницы "Рэдиссон", бывшая "Украина", прокатимся на кораблике, заодно и пообедаем. Во сколько ты сегодня свободна?
– Прямо сегодня? – ужаснулась я.
– А чего откладывать? Мне нужно снять груз с души, я не могу больше носить это в себе, – бодро изложил свою цель Димка.
– Хочешь со своей души этот груз переложить на мою душу? Какой ты эгоист, друг мой!
– Это уж точно, – не стал отпираться друг.
– Ну, тогда, часиков в 16-17, – согласилась я на встречу.
– Отлично!
– Кстати, – добавила я, – мы можем и не узнать друг друга. На всякий случай, возьми в руки какой-нибудь журнальчик.
– Да, ладно тебе, Светка, я тебя и через сто лет узнаю!
– Это что, прогноз нашей будущей встречи? Интервальчик вполне подходящий, – заметила я.
– Мы затронем этот вопрос во время переговоров, – официальным тоном сообщил мой приятель.
Я рассмеялась.
– Держи в руках журнал "Плейбой"! – ответила я и отключилась.
– Вот не было печали! – в сердцах воскликнула я и стала обдумывать, во что следует одеться для столь неординарной встречи.
В 16.45 я подъехала к "Украине", то есть "Редиссону". На крылечке уже маячил Димка с букетом роз. Не узнать его было невозможно. Весь его внешний вид кричал о благополучии и довольстве. Он меня тоже сразу узнал, бросился ко мне, обнял за плечи и поцеловал в щеку. Мне на мгновение показалось, что мы с ним расстались не далее, как вчера.
Мы медленно спускались к кораблику, на который Димка уже успел прикупить билеты. Мой приятель не отпускал меня, нежно обняв за плечи. Я уже отвыкла от таких нежностей, и мне было неудобно, тем более что еще пришлось взять в руки тяжелый букет роз. Поэтому я аккуратно высвободилась из объятий и попросила приятеля, чтобы он сам нес цветы. Димка развеселился.
– Ты нисколько не изменилась, Светуля, все такая же капризуля! А помнишь, на госах тебе подарили столько цветов, что их невозможно было донести, и ты попросила нас с Володькой донести тебе их до дома. Хорошо, что у Вовки уже была тачка. Ты еще жила в те времена на Филях, на пятом этаже без лифта. Мы тогда просто согнулись под тяжестью этих цветов. Правда, это стоило того, ты накрыла нам королевский ужин. И мы все ревновали тебя друг к другу, и никак не могли понять, кому из нас ты отдаешь предпочтение. Причем тогда я еще молодой индюк, был уверен, что мне. Ведь мы с тобой делились своими тайнами и мыслями.
Мы вошли на корабль, нас усадили за прекрасный столик у окна-панорамы. Комфортная обстановка вполне могла способствовать откровенной беседе двух старых друзей.
Подали шампанское и фрукты, мы выпили, как подобает, за встречу.
– Ну, рассказывай, Димуля, что такое ты натворил, что, наверное, впервые в жизни решил исповедоваться.
– Думаешь, я не способен на раскаяние? – спросил друг. – Не очень то ты высокого мнения обо мне! – грустно заметил Дмитрий.