Страница 20 из 21
Вдоль дорог растет космея, и говорят, это потому, что этот цветок любил Ким Чен Ир.
Де-факто – это музей истории КНДР, хотя де-юре – и вовсе музей истории Кимов. Экскурсию туда мне устроили на второй раз в ответ на просьбу более подробно ознакомиться с экспозицией первого этажа Музея победы, которая также была посвящена антияпонскому периоду деятельности товарища Ким Ир Сена. Однако таким образом мы посмотрели только один из блоков музея, оставив на будущее разделы по Корейской войне и по строительству основ социализма.
В вестибюле три фотографии, изображающие вождей на конях. Сначала Ким Ир Сен, потом Ким Чен Ир и Ким Чен Ын. Насколько я понимаю, потомки Ким Ир Сена считали для себя важным учиться верховой езде, и каждый из них вполне неплохо держится в седле. Но более мне понравилось фото 1963 г., где отца сопровождает совсем молодой и красивый Ким Чен Ир. Он еще студент, и работать в ЦК он начнет со следующего, 1964 г.
Миф о том, что поклон портретам или статуям обязателен для всех, не подтвердился. Когда Люда сказала, что она – человек православный и не имеет права кланяться статуям, это было воспринято совершенно нормально. Она встала в сторону, а я ограничился кивком.
Начинается всё, как обычно, с рассказа об империалистах, которые «тянут лапы к стране», и того, как выглядело сопротивление до того, как в него пришел Ким. Присутствовала пушка, снятая с «Генерала Шермана», стела Тэвонгуна с соответствующей надписью, рассказ о сражении 1871 г., а также опубликованные на японском языке какие-то документы по сэйканрон и портрет Сайго Такамори. Тема потопления американского корабля была раскрыта, как обычно, за исключением того, что американцы требовали большие запасы золота и женьшеня. Информация о Ким Ок Кюне была нейтральной, он назван «руководителем переворота», и приведено как его стандартное фото, так и фото его отрезанной головы, которую специально привезли в страну и вывесили на всеобщее обозрение. Это довольно важно, т. к. в ранних учебниках новой истории в КНДР Ким Ок Кюн позиционировался как реакционный прояпонский элемент, а убитые им представители консерваторов – как патриоты и борцы с иностранным влиянием. Однако затем экспозиция сразу же переходит к соглашению Тафт – Кацура и протекторату, упирая на то, что документ был подписан без прикладывания государственной печати. Среди патриотов упоминается Хон Бом До (правда, без рассказа о его дальнейшей судьбе[29]), а на стене висит в целом не обрезанная цитата из Тэраути (первый генерал-губернатор Кореи) о том, что корейцы должны принять новый порядок или умереть.
Японская конная полиция подавляет первомартовское движение
Я, естественно, больше обращал внимания на детали или редкие экспонаты, которых было много. Например, теннисная ракетка Ким Хен Чжика или портреты тех, кого Ким Ир Сен считал старшими товарищами: О Дон Чжин, Ян Се Бон, Чан Чхоль Хо. Есть подробная карта училища Хвасонъыйсук – двухлетних курсов, готовивших военных для Армии независимости. В основном, там обучали работе с деревянным оружием и способам сбора средств на объединение страны. Поэтому Ким проучился там полгода и перебрался в Гирин, и именно в этой школе он начал всерьез постигать коммунистические идеи. Именно там он читал (на китайском) не только «Капитал» и «Манифест Коммунистической партии», но и «Мать» Горького, «Железный поток» Серафимовича. Указанные книги (тоже на китайском языке) лежат под стеклом.
Первыми соратниками Кима были Чха Гван Су и Ким Хёк. Они были старше его на пять-шесть лет, но считается, что именно они стали звать Ким Сон Чжу Ким Ир Сеном[30].
Есть в музее и макет тюрьмы, где Ким сидел в 1929–1930 гг. Так как он сидел всего полгода, я не мог не задать полупровокационный вопрос о том, как могло случиться так, что руководитель антияпонской организации отсидел так мало. Однако выяснилось, что тюрьма была подведомственна не японцам, а местным китайским властям (аннексия Маньчжурии произошла позже, в 1931 г.), и там был гораздо менее жесткий режим. Кроме того, соратники поспособствовали тому, чтобы он не бедствовал, и при первой же возможности он вышел на свободу. Есть очень любопытное фото Ким Ир Сена с его соратником по имени Ко Чжэ Рян. Возможно, это кореец, но, возможно, и китаец. После тюрьмы Ким какое-то время жил у него дома: два молодых человека одеты в халаты китайского покроя.
Согласно официальной версии, уже в 1930-е гг. Ким Ир Сен начал ставить правильные задачи и заниматься прочей партийной работой. Опорные базы создавались на берегах Тумангана на территории Кандо, где корейцы составляли 80 % населения. Там же в освобожденных районах проводилась земельная реформа. В музее приводятся самопалы и прочее оружейное партизанское творчество, где есть не только капсюльные кармультуки, но и деревянные пушки, выстрелы из которых заставляли японцев думать, что на вооружении партизан есть самодельное оружие.
По японским данным, в 1933 г. корейские партизаны осуществили 4146 нападений в приграничных районах. Каратели тогда не создавали особенной проблемы, видимо, потому, что состояли из местных, и партизаны воспринимали их, скорее, как поставщиков оружия. При этом в качестве ссылки используется книга Аварина «Независимая Маньчжурия», которая была написана в 1934 г. Это рассказ о различных партизанских отрядах, причем через запятую упоминаются и китайские «красные пики» или «большие мечи», и корейские «отряды спасения Родины». Утверждается, что самый крупный отряд насчитывал 4–5 тысяч, отряды имели пулеметы и кавалерию.
Отдельно – рассказ о том, как партизаны захватили у карателей трофейный миномет. День, когда они произвели из него первый выстрел, теперь является Днем артиллерии.
Естественно, когда Маньчжурия стала восприниматься как прифронтовая база, и японцы взялись за антипартизанскую деятельность всерьез, ситуация изменилась.
Надо сказать, что японская стратегия борьбы с партизанами была разнообразной и включала не только жесточайшие репрессии против мирного населения как потенциальных пособников партизан, блокирование мест дислокации партизанских отрядов с целью уморить их голодом в труднодоступной местности и действия специально подготовленных команд, способных неделями гнаться за партизанами по тайге. К этому добавлялись провоцирование фракционной борьбы, в результате которой часть командиров выдали друг друга оккупантам; засылка провокаторов и шпионов, принудительное переселение населения из горных и лесных районов в так называемые «объединенные села», введение круговой поруки, паспортизацию населения и введение системы подорожных (при этом на паспортах вместо фотографии ставили отпечатки пальцев). Использовались «отряды самообороны» из числа прояпонски настроенных корейцев и японские переселенцы, поселения которых должны были давать отпор партизанам. Строились наблюдательные пункты, линии обороны и стратегические дороги, позволяющие быстро перебрасывать войска. Помимо экономической войны (японцы скупали все излишки продуктов с тем, чтобы местное население, отдавая продовольствие партизанам, этим обрекало себя на голод), велась идеологическая работа. Руководство партизан сманивали высокими постами в администрации, рядовых партизан – водкой и женщинами, используя для этого молодых проституток, а если их не было – порнографическими открытками, которые сбрасывали с самолетов в качестве листовок, с текстами «того, кто сдастся властям и принесет этот пропуск, наш бордель готов обслужить бесплатно».
Об успешности действий японских карателей говорит то, что во время Великой отечественной войны немцы пытались изучать японский опыт, применяя его против партизан Украины и Белоруссии. К 1940 г. японцы сумели либо уничтожить, либо заставить сдаться практически весь офицерский состав партизан.
29
Этот видный деятель антияпонской борьбы умер в 1940-е в Казахстане.
30
Ким Ир Сен в своих мемуарах утверждает, что это имя он принял по просьбе товарищей. Ранее он носил псевдоним Хан Бёль, который означал «(одна) Звезда», но поскольку звезд на небе много, ему предложили «стать Солнцем», и, несмотря на то, что сам Ким отнесся к этому неодобрительно, считая, что слишком молод для такого пафосного псевдонима, имя к нему прилипло.