Когда утонет черепаха

– Вот поэтому я уезжаю.

– Куда?

– Ещё не решила.

– Чем займёшься?

– Я написала себе рекомендацию. От твоего имени. В ней ты меня хвалишь до неприличия. С таким резюме меня оторвут с руками.

– И с такой попой.

– К сожалению, других моих ценных качеств тебе познать не дано. Ты слишком рано отдал себя другой.

– Обещаю сделать всё, чтобы тебя уволили отовсюду. Тебя надо остановить, как чуму. Пусть я один от тебя пострадаю.

Джудит советовала завести любовника. Говорила, это полезно для тела и психики. На месте Анны она завела бы сразу трёх. Даже знакомила с какими-то стриптизёрами. Но глупая Анна никак не могла начать новые отношения, не разобравшись с прежними.

Ближе к весне Роберт повёз семью кататься на лыжах. Вместо двух недель отсутствовал целый месяц. Лаура там упала, сломала ногу и пожелала наблюдаться у швейцарских врачей. Бесы ревности, кружившие над Анной с двойной интенсивностью, нашептали шутку – было бы вежливо со стороны Лауры сломать не ногу, а голову.

Анна ужаснулась своей кровожадности. К тому же она знала, как работают страсти. Сначала человек перестаёт отгонять страшные мысли. Потом начинает ими наслаждаться. Обернуться не успеешь, и вот ты уже подпиливаешь лыжу или крепление ботинка, или какие ещё бывают детективные сюжеты на лыжных склонах. Анна решила, хватит мучиться. В романтической её голове возникла картина отъезда, даже бегства. Где она, таинственная и печальная, садится в поезд и едет, едет, интригуя попутчиков своей закрытостью и грустным взглядом.

Анне посчастливилось родиться в маленькой стране. Там некуда путешествовать подолгу. Самый медленный поезд за три часа достигает дальней границы. Время путешествия можно растянуть, если поехать на остров. Земля, отрезанная водой, это всегда другой мир. Как сказал поэт, океан – лучшая аллегория бесконечности.

Анна изучила предложения аренды дач на островах. Ход её мыслей не был оригинален. В мире полно таких же романтических беглянок. Дешевле оказалось снять целый хутор с домашними скотами, чем благоустроенную дачку на берегу. Исключительно из любопытства Анна изучила и хутора. Потом спустилась до отдельных домиков вне курортной зоны. Дешевле всего предлагалась одноэтажная развалюха на острове Муху, где ни дач, ни ресторанов, а только коровы и лес. Зато цена такая, можно арендовать, ни разу не приехать и всё равно не жалко. Фотограф хитрец. Ни одного фото дома целиком. Сняты только винтажные детали – уголок старой кровати, рукомойник, красиво облезшая оконная рама и яблоня в саду. Эти убогость и упадок прекрасно подчеркнули бы грусть красивой женщины. Анна набрала номер и через полчаса внесла задаток. Собственная отвага здорово её взволновала. Полночи Анна ворочалась. Думала, как здорово будет жить в своём домике. Ах, как бы ходила она на берег моря, дышала бы ветром. Как вкусно по утрам там пахнет кофе, как хорошо по вечерам читаются книги. А ночью яблоня стучалась бы в крышу. От скуки Анна познакомилась бы с соседями. С каким-нибудь простым, но мудрым фермером или рыбаком. Всё это медленно, украшая быт деревенским творогом и сыром.

Мечты влекли, почти гипнотизировали. Анна забыла даже, что хотела дачей подразнить Роберта. Сейчас её тянуло в домик ради самого домика.

Шеф прислал из Швейцарии игривые СМС:

«Горные тени сложились вчера в твой профиль. Напомни, что надо пить при паранойе?»

«Очень хочется на работу. Кофе из автомата, переговоры, бухгалтерия – насколько всё это лучше ресторанов горной Швейцарии!»

«Срочно пришли своё фото. Хозяин отеля не понимает, почему я не хочу остаться ещё на неделю».

Пока арендовала дачи, Анна так же игриво вредничала в ответ. Теперь же интерес пропал. Вообще не интересно стало переписываться. Роберт взялся писать за двоих, встревожился. Анна отвечала редко и односложно. Потом он в очередной раз отложил возвращение. Узнав об этом, Анна прекратила работу в середине дня. Собрав наскоро сумку, прыгнула в автобус и отправилась в новую жизнь.

Через сто километров ей стало страшно. Темнело. По обочинам какие-то ёлки. В конце концов, решила она, в любой момент можно будет вызвать такси и вернуться, сколько бы это ни стоило. Не бедная, слава богу, женщина. Ну, просидит часов пять в гостинице. Или на каком-нибудь автовокзале. Или просто на камушке.

Автобус меж тем вгрызался во тьму, символизирующую бесконечность не хуже мирового океана. В восемь часов, даже не притормозив, он вкатился на паром. Анна перебралась в бар. Посмотрела, как отползает освещённый причал. Потом два часа кромешной темноты и вот она, мечта дачника. Причал острова Муху. Казалось, он висит в воздухе. Пяток неярких фонарей, чуть асфальта, а вокруг черное – то ли небо, то ли, наоборот, его отсутствие. Автобус высадил Анну на пустой площади. Десяток сонных попутчиков кивнули друг другу и засеменили в разные стороны, будто опасаясь погони.

Анна включила навигатор и пошла от фонаря к фонарю. Фонари, впрочем, скоро закончились.

– Ну не дура ли я? – спросила она у зимней ночи.

– Продолжайте движение и через пятьсот метров достигнете цели, – вдруг сказал навигатор. Это были самые долгие и страшные пятьсот метров в жизни бывшей танцовщицы, потом секретаря, теперь дачницы. Счастья они не принесли.

Хозяева сказали, ключ лежит в щели под левым подоконником. Анна прощупала щель, ничего не нашла. Усомнилась в том, какая рука левая. Прощупала другой подоконник, не нашла. Включила фонарик в телефоне, пыталась осмотреть тайник. Тьма на острове Муху не боялась фонариков. Наоборот, имела над ними власть. Свет погас. Батарея села, – догадалась Анна. Ну да, в автобусе смотрела фильм, потом навигатор, потом фонарик. К лету её найдут здесь, бездыханную. С рукой, в отчаянии протянутой не то влево, не то вправо, какая теперь разница.

– Может, ключ в траву упал, – сказал сзади мягкий голос.

Анна вскрикнула, обернулась. Мужчина подпрыгнул.

– Тьфу, дура, испугала. Ты чего орёшь?

– А чего вы подкрадываетесь?

– Ну прости, в другой раз повешу себе колокол на шею.

Это женщины во мраке обретают дополнительную привлекательность. Мужчины, наоборот, при свете дня еще терпимы, а ночью становятся крупней и на вид агрессивней. У них много общего с кустами, которые в темноте тоже выглядят как грабители иногда.

Мужчина был бородат и груб. Пахло от него алкоголем и неприятностями. Каждое его движение казалось Анне началом конца. Теперь она жалела, что не спряталась до утра в каком-нибудь сарае. Не так уж и плохо было бродить по этому городу в одиночестве. Куда лучше, чем общаться с этим упырём.

Мужчина достал из-за спины металлическую на вид трубу. «Только бы недолго и не больно», – подумала Анна. В торце трубы загорелся прожектор, по яркости равный паровозному. Полицейский фонарик. Анна вспомнила, что с такими бегают в кино американские копы. Первейшей надобности вещь на острове Муху. Мужчина обследовал траву под окнами. Не испугался встать на колени.

– Нет тут ни хрена – сказал он. – Ты вообще кто?

– Я дачница. Арендовала, вот.

– Сердечно поздравляю. Один день отдыха тут заряжает на десять лет работы где угодно, только бы не здесь.

Мужчине хватило деликатности направить луч на стену, не ослепляя женщину. Но и в отражённом свете Анна была как на сцене.

– От любовника сбежала, что ли?

– Почему от любовника? И почему сбежала? Просто отдохнуть решила от суеты.

– Ну конечно. Я сам сто раз так отдыхал. Пойдём, горемыка.

Мужчина зашагал прочь. Анна пошла следом. Хоть и не безропотно.

– А мы куда? Вы вообще кто?

– Я сосед. Меня зовут Том. То есть Хуго. Хуго Пруст. У меня двойное имя. И у меня кофе есть. Ещё вроде бы котлеты были, куриные. Но не уверен.

Если бы мужик хотел насилия, то давно бы уже изнасиловал, прямо тут… Видимо, не хочет. Странно, почему не хочет? Может, не любит стройных? Вырос, поди, среди поросят. Танцовщиц за женщин не считает.