Страница 8 из 16
Больная С. 64 лет. Поступила в больницу им. Гельмгольца. В течение всей жизни ничем серьезным не болела. Училась дома, очень мало. Всю свою жизнь больная занималась домашним хозяйством. Всегда была придирчива, стенична[36]. Последние два года стала раздражительна, сварлива, по каждому малейшему поводу раздражалась, сердилась и обижалась на своих близких. Последний год стала особенно тревожна, беспокойна. Высказывала опасения за дочь, за внука, когда те уходили из дома. Следила за домработницей, боясь, что та украдет что-либо, запирала предметы домашнего обихода. Боялась оставаться одна в комнате, говорила, что ее могут убить, запирала двери, окна. Ночи спала тревожно, часто просыпалась. Заболела катарактой. Известие о необходимости операции приняла с волнением, высказывала опасение, что ослепнет, умрет.
Операция была сделана под местной анестезией. В качестве средства, расширяющего зрачок, был введен 1 см3 эзерина. Спустя 6 часов после операции больная стала тревожно озираться, с кем-то разговаривать, кого-то просить, чтобы ее оставили в покое. Внезапно вскочила с постели, бросилась ее отодвигать, пыталась сама спрятаться под кровать. Когда ее пытались удержать, стала кричать, плакать, просить о «пощаде». От лекарств отказывалась, всех отталкивала, никого к себе не подпускала.
Состояние возбуждения продолжалось у больной около 4 часов. На другой день она стала спокойнее, лежала в постели, полузакрыв лицо одеялом, что-то говорила, с кем-то вела беседу. Врача встретила настороженно, спросила: «Кто вы такая?» Ориентировалась в месте не совсем точно, не знала, действительно ли находится в больнице и какой именно. Врача и няню спрашивала: «Что вы здесь делаете? Работаете?» Во времени не ориентировалась, называла 1916 год, месяц «зимний». Сама, начав рассказывать о пережитых ею неприятностях, сообщила следующее. После операции в комнату явились какие-то люди, дети. Сколько их было, не знает, наверное много. Незнакомые люди отвели ее в пустую большую комнату, где лежал на кушетке мужчина средних лет в белом халате. Он стал задавать ей вопросы: откуда она приехала, где родилась, есть ли у нее дочери, замужем ли они. Эти вопросы показались ей подозрительными. Она стала просить отвести ее в палату. На это мужчина «ехидно» засмеялся и вышел из комнаты, заперев за собой дверь на ключ. Больная пыталась открыть дверь, стучала в нее, подходила к окнам, пробовала, заперты ли они, высоко ли расположены. Высота показалась ей небольшой, и она решила разбить окно и убежать. В этот момент дверь открылась и вошла молодая женщина, которая стала цинично больную ругать, в чем-то обвинять ее. Больная обратилась к незнакомке с просьбой отпустить ее, ведь она старенькая, слабенькая, после операции должна быть в палате, в больнице. Женщина продолжала цинично ругать ее, при этом схватила за руки и насильно перевела в какую-то другую, несколько меньшую комнату. Туда сейчас же явилась еще одна женщина, тоже молодая, и обе стали бить больную, ломать ей руки, грозить убить ее совсем. Больная вырывалась, кричала, просила отпустить ее: «Ведь я старая, бедная женщина, что вам надо?» Подоспевшая третья женщина помогала первым двум бить ее и потребовала, чтобы она отдала свою одежду и деньги. Четвертая женщина была самая старшая из них – пожилая. К ней и обратилась больная, думая, что она сжалится над ней. Старая женщина злобно посмотрела на больную и потребовала от нее деньги. Больная сказала, что у нее всего 15 рублей: «Возьмите 12, а 3 оставьте мне». Но все женщины набросились на нее, накинули одеяло ей на голову и стали жестоко избивать ее. Спустя некоторое время «напавшая» шайка отпустила ее, всю избитую, измученную, и кто-то повел ее через коридоры, множество комнат (может быть даже через улицу) в больницу, в палату. В палате, где, кроме больных, никого из посторонних не было, больная успокоилась и попыталась уснуть, но чувство «негодования» и сожаления о пропавших последних деньгах, которые дали ей дочери, не давало ей покоя. Вскоре в палату явился мальчишка лет пятнадцати и, подбежав к больной, несколько раз ударил ее по лицу, выхватил из ее рук полотенце и убежал из палаты. Это обстоятельство очень взволновало больную, так как полотенце было казенное и либо ей, либо дочерям придется за него отвечать. Обо всем этом больная рассказывала спонтанно, с соответствующими эмоциональными переживаниями. При упоминании о деньгах плакала. Рассказ больной изобиловал многочисленными подробностями. По окончании его, через довольно короткий промежуток времени на вопрос о случившемся она с таким же жаром вновь начинала рассказывать все с самого начала. Когда ее пытались разубедить, она довольно быстро соглашалась: «Если так бывает от болезни, то, может быть, это у меня от болезни. Не знаю». Но через минуту-другую, она вновь бывала убеждена в полной реальности рассказанного ею происшествия.
Интеллект больной резко снижен. Не знает основных событий из общественной и политической жизни. Память у нее расстроена главным образом на недавнее прошлое, на текущие события. Не помнит, что ела вчера, сегодня, не может запомнить имени врача, из названных пяти чисел не запоминает ни одного, совершенно не может передать содержание только что рассказанного ей рассказа. Эмоционально слабодушна, тревожна, несколько напряжена. Почти ни минуты не остается покойна, жестикулирует или встает и вновь ложится.
У больной до операции была довольно ясная картина старческого слабоумия с обычными для этой болезни страхами и бредом воровства, но у нее никогда не наблюдалось зрительных или каких-либо иных галлюцинаций. Возбуждение, которое развилось через 6 часов после операции, носило галлюцинаторный характер. Пока больная находилась в этом состоянии, с нею трудно было войти в контакт, но ее поведение можно было понять только как реакцию на устрашающие галлюцинаторные переживания слухового и зрительного характера. Ее оборонительные движения, попытки залезать под кровать, разговоры с кем-то, просьбы о пощаде говорят об этом с несомненностью. Более определенно о содержании галлюцинаций можно было судить на следующий день, когда она рассказывала о перенесенных ею страхах. Ее реакция носит характер известной стилизации, причем содержание своих галлюцинаторных переживаний она переплетает с ложными воспоминаниями, припоминая и бредовым образом перетолковывая действительные события, имевшие место еще до операции. Рассказы больной на следующий день представляли некритическую передачу содержания галлюцинаций с добавлениями, идущими в направлении дальнейшего развития ее бреда преследования. Если раньше были только мысли о воровстве, в котором она подозревала домашнюю работницу, то теперь появились грабители, в существовании которых она осталась убежденной и после того, как галлюцинации исчезли. Нельзя считать случайным, что в смысле содержания галлюцинации больной и ее бредовые идеи идут в одном направлении. И бред, и галлюцинации являются как бы двумя возможностями в развитии одних и тех же представлений. Наличие бреда, хотя до операции и недостаточно оформленного, здесь, видимо, нужно считать основным явлением, обнаруживающим тенденцию к всё большему развитию. Галлюцинаторные расстройства были только временным эпизодом на фоне идущего вперед процесса бредообразования. Его непосредственная связь с операцией, быстрое появление после нее и такое же быстрое исчезновение заставляют считать его реактивным, в своем существе стоящим в зависимости от каких-то сдвигов в организме, обусловленных операцией. Какие моменты здесь могли играть роль в возникновении галлюцинаций? Кратковременность последних говорит о том, что в данном случае можно думать только о временных моментах.
Страх перед операцией, страх ослепнуть мог усилиться после операции, когда больная лежала с повязкой на глазах. Это положение могло усилить ее страх, хотя во время самой операции и непосредственно после нее она была покойна. Могло играть роль давление на глаза, связанное отчасти с самой операцией и в особенности вызванное повязкой. Затем нужно иметь в виду, что проприоцепция глаза была изменена и впрыскиванием эзерина. Однако большую роль сыграло общее психическое состояние больной – готовность видеть врагов, наличие которых она подозревала. При таких условиях, если операция сыграла какую-то роль, то едва ли ее можно приписать катаракте самой по себе.
36
Стеничность (от греч. sthenos – сила) – характеристика высокой работоспособности индивида, устойчивости к различным помехам, способности к длительной непрерывной деятельности, даже при лишении сна в течение нескольких суток.