Страница 17 из 18
– Надеюсь, вы не ведете двойной жизни, прикидываясь беспутным, когда вы на самом деле добродетельны. Это было бы лицемерием.
– Это хорошо, что вы курите. Каждому мужчине нужно какое-нибудь занятие. И так уж в Лондоне слишком много бездельников.
– Я обожаю мужчин за семьдесят. Они всегда предлагают женщинам любовь до гроба. По-моему, семьдесят лет – идеальный возраст для мужчины.
– Хорошие мужья невыносимо скучны, плохие – ужасно самонадеянны.
– Все мужчины – чудовища. Женщинам остается одно – кормить их получше.
– Самое верное утешение – отбить поклонника у другой, когда теряешь своего. В высшем свете это всегда реабилитирует женщину.
– Чтобы завоевать мужчину, женщине достаточно разбудить самое дурное, что в нем есть. Ты делаешь из мужчины бога, и он тебя бросает. Другая делает из него зверя, и он лижет ей руки и не отстает от нее.
– Просто безобразие, сколько женщин в Лондоне флиртует с собственными мужьями. Это очень противно. Все равно что на людях стирать чистое белье.
– Обожаю подслушивать сквозь замочные скважины. Узнаешь столько интересного.
– А вам не кажется, что это значит – искушать провидение?
– Ах, его уже столько раз искушали. Оно уж, наверно, привыкло.
– Не любовь с первого взгляда, но любовь в конце сезона – это гораздо надежнее.
– Я неизменна во всем, кроме своих чувств.
– Эта неопределенность ужасна. Подольше бы она не кончалась.
– Маргарет очень похорошела. В последний раз, что я ее видела, – двадцать лет назад, – это был уродец в пеленках.
– Былое уважение к юности быстро отмирает. Какое-либо влияние на маму я утратила уже в трехлетнем возрасте.
– Я считаю, что если мать каждый сезон не расстается, по крайней мере, с одной дочерью, значит, у нее нет сердца.
– Эта гувернантка слишком красива, чтобы ее можно было держать в порядочном доме.
– Нет, я не цинична, просто у меня есть опыт – впрочем, это одно и то же.
– Я люблю слушать себя. Для меня это одно из самых больших удовольствий. Порой я веду очень продолжительные беседы сама с собой, и, признаться, я настолько образованна и умна, что иной раз не понимаю ни единого слова из того, что говорю.
– Я никуда не выезжаю без дневника. В поезде всегда надо иметь для чтения что-нибудь захватывающее.
– Быть естественной очень трудная поза – долго не выдержишь!
– Орхидей я не заказываю, это мне не по средствам, но на иностранцев денег не жалею – они придают гостиной такой живописный вид!
– Идеальный мужчина должен говорить с нами как с богинями, а обращаться с нами – как с детьми.
Он должен отказывать нам во всех серьезных просьбах и потакать всем нашим капризам.
Он должен всегда говорить не то, что думает, и думать не то, что говорит.
Он не должен пренебрегать другими хорошенькими женщинами. Это доказало бы, что у него нет вкуса, или вызвало бы подозрение, что вкуса у него слишком много.
Он должен неизменно превозносить нас за качества, которых у нас нет.
Зато он должен быть беспощаден, совершенно беспощаден, порицая нас за такие добродетели, которые нам и не снились.
Он не должен верить, что нам нужно хоть что-нибудь полезное. Это было бы непростительно. Зато он должен осыпать нас всем тем, что нам вовсе не нужно.
Он должен постоянно компрометировать нас в обществе и быть крайне почтительным с нами наедине.
И наградой за все это будет для него возможность бесконечно надеяться.
– По-моему, мужчина не способен к развитию. Он уже достиг высшей точки – и это не бог знает как высоко.
Нынешние молодые люди воображают, что деньги – это все. А с годами они в этом убеждаются.
Не будучи богатым, совершенно незачем быть милым человеком. Романы – привилегия богатых, но никоим образом не профессия бедных. Бедняки должны быть практичны и прозаичны. Лучше иметь постоянный годовой доход, чем быть очаровательным юношей.
В нашем обществе единственный класс помышляет о деньгах более, чем богатые: это бедняки. Бедные ни о чем, кроме денег, думать не могут.
Кредит – это единственный капитал младшего сына в семье, и на этот капитал можно отлично пожить.
Мне деньги не нужны – они нужны тем, кто имеет привычку платить долги, а я своим кредиторам никогда не плачу.
Эти папиросы с золотым ободком ужасно дороги. Я курю их только тогда, когда я по уши в долгу.
Время – потеря денег.
Никто не богат настолько, чтобы выкупить собственное прошлое.
Я знал одного молодого человека, которого разорила пагубная привычка отвечать на все письма.
Родственники – скучнейший народ, они не имеют ни малейшего понятия о том, как надо жить, и никак не могут догадаться, когда им следует умереть.
Признаюсь, я действительно не терплю свою родню. Это потому, должно быть, что мы не выносим людей с теми же недостатками, что у нас.
Вообще-то, родные – это бич божий, но они придают человеку известный вес.
Уверяю вас, что пишущая машинка, если на ней играют с чувством, надоедает ничуть не более, чем пианино, за которым сидит сестра или кто-то другой из родни.
После хорошего обеда всякому простишь, даже родному брату.
Генеалог: человек, который прослеживает ваше родословное дерево настолько далеко вглубь, насколько у вас хватает денег.
Потерю одного из родителей еще можно рассматривать как несчастье, но потерять обоих похоже на небрежность.
Дети начинают с того, что любят родителей. Потом они судят их. И почти никогда не прощают им.
Лучший способ сделать детей хорошими – это сделать их счастливыми.
В Америке молодые люди не жалеют сил для воспитания своих родителей, стараясь, чтобы те, хоть на старость лет, получили необходимые представления о современной жизни.
Ни один американский ребенок, сколь бы он ни любил своих родителей, никогда не закроет глаза на их недостатки. Однако эта система воспитания, при всех ее преимуществах, не всегда срабатывает. Во многих случаях дети, без сомнения, имеют дело с неблагодарным, неспособным к подлинному развитию материалом; об этом говорит тот факт, что американская мамаша остается по-прежнему утомительной особой.
Отцов не должно быть ни видно, ни слышно. Только на этой основе можно построить прочную семью.
Жизнь – всего лишь дурная четверть часа, состоящая из чудесных секунд.