Страница 3 из 125
Велика была и политическая власть Орды над Русью. Ханы судили князей, распоряжались великими и местными княжениями: жаловали «ярлыки» — грамоты, дающие право на княжение.
Ордынцы контролировали внешнюю политику Руси. Целью ханской дипломатии была политическая изоляция Руси от враждебных Орде восточноевропейских государств — Венгрии, Польши, Литвы, Чехии.
Основная тяжесть монголо-татарского ига легла на крестьян и ремесленников. Несладко приходилось и князьям, привыкшим к независимости и самовластию. Едва ли один из десяти князей сумел в эту тяжёлую пору сохранить достоинство, защитить своих людей от татарской сабли, от произвола баскаков.
В отношениях с Ордой осторожность и вкрадчивость, выдержка и прозорливость были для князей гораздо важнее, чем ратное искусство и личная храбрость. Те, кто не сумел вовремя понять этого, расплачивались своими и чужими жизнями.
По-разному складывались отношения русских князей с ханами. Многие князья, подчиняясь обстоятельствам, сносили унижения, платили дань и думали лишь о том, как бы не потерять своё княжество.
Однако находились и такие, кто не желал плыть по течению. Одни видели цель борьбы в собственном возвышении, в приобретении новых владений и большей власти с помощью «поганых». Стремясь получить поддержку хана, они годами жили в Орде, ходили вместе с татарами в походы, женились на ханских дочерях. Так поступали Глеб Белозерский, Фёдор Чёрный, Андрей Городецкий. Таких князей летописец презрительно называет «служебниками ордынскими».
Другие — Андрей Суздальский, Ярослав Тверской — готовы были рисковать всем ради призрака былой независимости, ради ничтожно малой, но такой заманчивой надежды на немедленное освобождение. Их было немного. Они гибли и в падении своём увлекали в пропасть тысячи людей.
Но нашлись среди русских князей того трагического века и такие, кто бесстрашно и непоколебимо встречал удары судьбы. Даниил Галицкий и его брат Василько — на юге, Александр Невский — на севере устояли в эпоху испытаний. За ними шли, им подчинялись даже и тогда, когда по приказу монголов Василько разрушал стены собственных крепостей, а Александр сопровождал татарских «численников» по улицам русских городов.
И всё же Александру было тяжелее, чем Даниилу. Не было рядом свободных, сильных государств, от которых могла наконец прийти помощь, не было каменных замков, неприступных для монголов, не было даже брата-единомышленника, на которого можно было во всём положиться. Была только «светло светлая и украсно украшенная» земля Русская, которая и давала силы в минуты отчаяния.
Но словам английского историка Карлейля, «мужество, геройство — это прежде всего способность делать». Этой способностью Александр Невский был наделён сполна.
Словно желая ещё и ещё раз испытать Александра, судьба то гнала его за Урал, туда, где люди терялись как песчинки в пустыне, то бросала в литовские и чудские болота. Но повсюду, на берегах Невы и Керулена, он «честно и грозно», как заповедано было дедами и прадедами, делал своё княжеское дело: отстаивал интересы своей земли, своего народа.
Александр Невский умел быть одновременно грозным и покорным, отчаянно храбрым и бесконечно смиренным, грозно хмурился на запад и учтиво улыбался на восток.
Ужо современники удивлялись сложному, противоречивому характеру князя, подчас даже упрекали его в сердцах за то, что он «татар паче меры возлюбил».
Русские летописцы, изображая людей, следовали тем правилам, которые академик Д. С. Лихачёв назвал «литературным этикетом». Они рисовали человека не таким, каким он был в жизни, а таким, каким должен был быть согласно его общественному положению и принятым нормам поведения. Всё личное, индивидуальное, по мнению летописца, не заслуживало особого внимания. Александр Невский в летописях получился бледным и схематичным. Мы не знаем, как он выглядел и как держался, что говорил и что таил на дне души.
Летописи сохранили лишь самые общие черты биографии Александра. Он родился в 1220 году в семье князя Ярослава Всеволодовича, четвёртого из восьми сыновей знаменитого Всеволода Большое Гнездо. Отец с детских лет готовил Александра к новгородскому княжению. Это была сложная и для многих непосильная роль. Положение князя в новгородской республике было двойственным. Воюя, он пользовался всей полнотой власти. В мирное же время новгородцы ревниво следили за тем, чтобы князь ни в чём не посягнул на традиционные новгородские вольности. Малейшая неловкость князя обычно приводила к его изгнанию. Редко кому из князей удавалось подолгу занимать новгородский «стол». Для этого требовалась не только отменная воинская доблесть, но и осмотрительность, умение предвидеть и предупреждать удары враждебных боярских группировок.
Александр вырос среди буйной и своевольной новгородской толпы. Ему доводилось слышать от новгородцев и крики приветствий, и горькие слова: «Поиди, княже, прочь: ты нам еси не надобен». Новгородская «школа» очень много дала Александру. Она развила его природный ум, воспитала в нём тонкого политика и дипломата.
За долгие годы жизни в Новгороде Александр сроднился с этими суровыми и непокорными людьми. На новгородской земле, в Торопце, он в 1239 году сыграл свадьбу с дочерью полоцкого князя Александрой. С новгородцами пережил он страшную зиму 1237/3S года, когда татарские полчища остановились всего за сто вёрст от Волхова. С ними же «изгоном», смелой атакой опрокинул шведов на Неве и получил за эту блестящую победу почётное прозвище «Невский». Два года спустя во главе новгородских полков он гнал немцев по чудскому льду.
Встреченный с триумфом по всей новгородской земле после Ледового побоища, он вскоре пошёл с новгородцами на осмелевших литовских князей и нагнал на них такой страх, что они, по выражению летописи, «имени его стали блюстися».
Новые, неотступные заботы прервали блестящие военные успехи, да и весь новгородский период жизни Александра. Его отец, князь Ярослав Всеволодович, занявший после гибели брата Юрия великое владимирское княжение, в 1245 году вместе с братьями и племянниками был вызван к Батыю, кочевавшему в низовьях Волги, а оттуда послан к великому хану в Монголию. Там Ярослав был отравлен татарами. Ходили слухи, что причиной гибели князя был донос одного из бояр.
Вслед за Ярославом в Монголию были вызваны его старшие сыновья, Александр и Андрей. Настало время и невскому герою узнать «честь татарскую». В 1247 году он отправился через безводные, усеянные человеческими костями степи в Каракорум — легендарную столицу бескрайней монгольской империи. Лишь через два года, счастливо избежав участи отца, Ярославичи вернулись на Русь. Младший, Андрей, получил от великого хана ярлык на великое владимирское княжение, Александр — ярлык на Киев.
«Раздел между Ярославичами не был мирен», — отметил ещё историк прошлого столетия С. М. Соловьёв. Теперь, когда Андрей и Александр оказались на вершинах власти, между ними начались разногласия, со временем приведшие к открытому разрыву.
В политической борьбе начала 50-х годов XIII века заметно противостояние двух княжеских группировок. С одной стороны, всё ещё по-владимирски гордый, самоуверенный Андрей Ярославич и его брат Ярослав Тверской. На юге Руси их поддерживает многоопытный могущественный тесть Андрея — Даниил Галицкий. Вдохновляемые митрополитом Кириллом, эти князья явно тяготится зависимостью от Орды, готовы, когда наступит час, попытать счастья в открытой борьбе.
Александр Невский же и ростовские князья, реально оценивая обстановку, видят пока лишь один путь борьбы — путь медленного собирания сил, путь умиротворения Орды любой ценой.
Не случайно именно этот, наиболее сложный и драматический период жизни Невского привлёк внимание писателя А. Югова. В политической борьбе начала 50-х годов Невский проявил себя не только как отважный воин, но и как крупный государственный деятель, проницательный политик, глубоко понимающий интересы и нужды своего народа.
В 1252 году Батый лишил князя Андрея Ярославича владимирского престола. Предвидя сопротивление, хан послал против Андрея и Ярослава большое войско под предводительством воеводы Неврюя. Опустошительной «Неврюевой ратью» обернулась для русской земли опрометчивая политика князя Андрея.