Страница 122 из 125
Он пришёл в Переяславль, и тут его встретили татары. Оттуда он поехал к Куремсе[215] и увидел, что нет у них хорошего.
После этого он стал ещё сильнее болеть душой, видя, что ими обладает дьявол; мерзкие их кудеснические пустословия, Чингисхановы наваждения[216], его скверное кровопийство, многое волшебство. Приходивших к ним царей, князей и вельмож водили вокруг куста для поклонения солнцу, луне, земле, дьяволу и умершим и находящимся в аду их отцам, дедам и матерям. О гнусное их обольщение!
Услыхав про всё это, он очень скорбел.
Оттуда он прибыл к Батыю на Волгу. Когда он хотел идти на поклон к нему, пришёл человек Ярослава[217] Соногур и сказал: «Твой брат Ярослав кланялся кусту, и тебе придётся поклониться». Даниил сказал: «Дьявол говорит твоими устами. Пусть бог заградит уста твои, чтобы слово твоё не было слышно». В это время его позвали к Батыю, и он был избавлен богом от злого их волшебства и кудесничания. Он поклонился по обычаю их и вошёл в шатёр Батыя. И сказал ему Батый: «Даниил, почему ты раньше не приходил? А сейчас пришёл — это хорошо. Пьёшь ли чёрное молоко, наше питьё, кобылий кумыс?» Даниил сказал: «До сих пор не пил. Сейчас, раз велишь, выпью»[218]. Тот сказал: «Ты уже наш, татарин. Пей наше питьё!» Даниил выпил, поклонился по обычаю их, проговорил положенные слова и сказал: «Иду поклониться царице Баракчинове»[219]. Батый сказал: «Иди!» Он пришёл и поклонился по обычаю. И прислал ему Батый ковш вина, говоря: «Не привыкли вы пить кумыс, пей вино!»
О, злее зла честь татарская! Даниил Романович, великий князь, владел вместе со своим братом всею Русской землёй: Киевом, Владимиром и Галичем и другими областями, а ныне стоит на коленях и называет себя холопом! Татары хотят дани, а он на жизнь не надеется. Надвигаются грозы. О, злая честь татарская! Его отец был царь в Русской земле[220], он покорил Половецкую землю и повоевал иные области. Сын его не удостоился чести. Кто же иной может принять её? Их злобе и коварству нет конца. Ярослава, великого князя Суздальского, уморили отравой, Михаил Черниговский и его боярин Фёдор, не поклонившиеся кусту, были зарезаны ножом, как мы прежде об убиении их рассказывали, и приняли мученический венец. И иные многие князья и бояре были убиты.
Пробыл князь у них двадцать пять дней, был отпущен, и поручена была ему земля, которая у него была. Он пришёл в землю свою, и встретил его брат и сыновья его, и был плач об обиде его и большая радость о здоровье его...
...Город Холм был создан, по божию повелению, таким образом. Когда Даниил княжил во Владимире, он создал город Угровск и поставил в нём епископа. Однажды, когда он ездил по полю и охотился, он увидел место красивое и лесистое на горе; поле окружало его со всех сторон. Он спросил местных жителей: «Как называется это место?» Они ответили: «Холм имя ему». Полюбилось ему то место, и он задумал построить на нём маленький городок. Он обещал богу и святому Иоанну Златоусту[221], что поставит во имя его церковь. И построил он маленький городок. И, увидев, что бог помогает ему, а святой Иоанн пособляет, создал он другой город, тот самый, который татары не смогли взять, когда Батый захватил всю Русскую землю. Тогда была сожжена церковь святой Троицы и снова поставлена.
Когда Даниил увидел, что бог покровительствует месту тому, стал призывать туда иноземцев и русских[222], иноязычников и ляхов. И изо дня в день приходили подмастерья и мастера всякие: бежали от татар седельники, лучники, колчанщики, кузнецы железа, меди и серебра; всё ожило, и наполнилось дворами и сёлами поле вокруг города.
Построил он церковь святого Иоанна[223], красивую и нарядную. Здание её было устроено так: четыре свода; с каждого угла арка, стоящая на четырёх человеческих головах, изваянных неким мастером. Три окна, украшенные римскими стёклами; при входе в алтарь стояли два столпа из целого камня, а над ними своды и купол, украшенный золотыми звёздами на лазури; пол же внутри был отлит из меди и чистого олова, и блестел он, как зеркало; две двери были выложены тёсаным камнем; белым галицким и зелёным холмским; а узоры, разноцветные и золотые, сделаны некиим художником Авдеем; на западных вратах был изображён Спас, а на северных — святой Иоанн, так что все смотрящие дивились. Он украсил иконы, которые принёс из Киева, драгоценными камнями и золотым бисером, — иконы Спаса и пресвятой Богородицы, которые дала ему сестра Феодора из Феодоровского монастыря, иконы принёс из Овруча, и икону Сретенья от отца своего. Достойны они были удивления; эти иконы сгорели в церкви святого Иоанна, лишь образ Михаила остался из чудесных тех икон! Колокола он принёс из Киева, а другие были отлиты здесь — их все огонь попалил.
Посреди города была поставлена высокая башня[224], чтобы с неё можно было видеть окрестности города, низ её построен из камня, в высоту на пятнадцать локтей. А сама она построена из тёсаного дерева, она была белая, как творог, так что светилась во все стороны. Студенец, то есть колодец, был около неё, глубиной в тридцать пять саженей. Постройки были прекрасные, а медь таяла от огня, как смола.
Вокруг он посадил красивый сад и создал церковь в честь святых безмездников[225], в ней четыре столпа из целого камня тёсаного, держащие верх. Из того же камня и другой алтарь — святого Димитрия, и образ его стоит перед боковыми дверьми, очень красивый, принесённый издалека.
В расстоянии поприща от города стоит каменный столп, а на нём изваян орёл каменный[226]; высота камня — десять локтей, с головами же и подножием — двенадцать локтей...
...Случилось так, за грехи наши, что Холм загорелся от окаянной бабы... Пламя было такое, что по всей земле было видно зарево; даже из Львова глядя, видно было по степям Белзским, как горит сильное пламя. Люди подумали, что город был зажжён татарами, разбежались по лесам и после этого не могли собраться.
Когда Даниил увидел такую погибель города, а войдя в церковь, увидел и там разорение, то очень сильно опечалился он. И, помолившись богу, снова обновил церковь; и освятил церковь епископ Иоанн. И, снова помолившись богу, построил он её ещё крепче и выше. Но башни той он не смог построить — он строил другие города против безбожных татар, поэтому и не построил башню.
В год 6768 (1260). Даниил построил большую церковь в городе Холме во имя пресвятой приснодевы Марии, по величине и красоте не меньше бывших древних, и украсил её пречудными иконами. Он принёс из Угорской земли чашу из багряного мрамора, изваянную с удивительным искусством: вокруг неё были змеиные головы, — и поставил её перед церковными дверьми, называемыми царскими, и сделал из неё крестильницу для освящения воды в святое Богоявление. Было там изображение блаженного епископа, Иоанна Златоуста, выточенное из прекрасного дерева и позолоченное. Снаружи и изнутри храм был достоин удивления.
Спустя некоторое время пришёл Бурундай безбожный, злой, со множеством полков татарских, хорошо вооружённых, и остановился на тех местах, где стоял Куремса. Даниил воевал с Куремсой и никогда не боялся Куремсы, потому что Куремса никогда не мог причинить ему зла, пока не пришёл Бурундай с большим войском. Послал он послов к Даниилу, говоря: «Я иду против литвы. Если ты мой союзник, пойди со мной».
215
Куремса — Хуремши — монгольский военачальник, командующий войсками на западных границах Золотой Орды. По словам Плано Карпини, Куремса — «самый младший среди других вождей» у татар. Он не смог в 40—50-е годы XIII века овладеть землями Даниила Галицкого и потому в 1258 году был заменён энергичным Бурундаем.
216
...Чингисхановы наваждения... — возможно, какие-то проявления шаманского культа Чингисхана, установившегося вскоре после его смерти.
217
Человек Ярослава — то есть боярин владимирского князя Ярослава Всеволодовича.
218
Даниил сказал: «До сих пор не пил»… — Употребление кумыса считалось величайшим грехом среди христиан, попавших к татарам. Оно рассматривалось как измена вере. Кумыс — перебродившее кобылье молоко.
219
Баракчин — старшая из жён Батыя. Казнена в правление хана Берке.
220
...его отец был царь в Русской земле... — Отец Даниила, князь Роман Мстиславич Галицкий, действительно был в конце XII — начале XIII века сильнейшим князем южной Руси. Его указам подчинялись половецкие ханы. После взятия Константинополя крестоносцами в 1204 году император Алексей III Ангел со своими придворными нашёл приют у Романа в Галиче.
221
...он обещал... святому Иоанну Златоусту... — Как уже упоминалось, многие русские князья имели два имени: одно давалось при рождении, другое — при крещении. Вторым именем Даниила было имя Иоанн. Видимо, он был назван в честь Иоанна Златоуста — знаменитого византийского церковного деятеля и проповедника IV века н. э. Даниил построил храм в честь своего патрона, как это было принято в те времена.
222
...Даниил... стал призывать туда иноземцев и русских... — Этот отрывок указывает на некоторые источники военно-политического могущества Даниила Галицкого: он привлекал на службу иноверцев, не стесняясь недовольством церкви. Вместе с тем его владения были как бы одиноким островом на залитой татарскими войсками Русской земле. К этому острову и устремлялись все, кто не хотел служить ненавистным поработителям. Большой приток беженцев из Северо-Восточной Руси позволил галицко-волынской земле сравнительно быстро преодолеть тяжёлые последствия Батыевщины.
223
...построил он церковь святого Иоанна... — Этот храм Иоанна Златоуста по своей архитектуре напоминал владимиро-суздальские храмы, так как зодчество Северо-Восточной Руси развивалось с середины XII века под сильным влиянием галицкой строительной традиции. Интересно и упоминание о «римских стёклах» — витражах. Остатки цветных стёкол найдены при раскопках в Галиче, Чернигове, Гродно. Однако в целом этот приём был характерен для готики и редко применялся в древнерусском зодчестве.
224
Поставлена высокая башня, которая в иных случаях служила и последним убежищем, обязательна для любого древнерусского города. Глубокий колодец был необходим на случай длительной осады.
225
...святых безмездников... — святые мученики Косьма и Дамиан, по преданию — врачи, исцелявшие людей бескорыстно, без всякой мзды.
226
Орёл каменный — возможно, служил напоминанием о славной победе Даниила над венграми, поляками и их русскими приспешниками в битве под Ярославом в 1249 году. По рассказу летописи, битва началась с доброго знамения: над русскими полками кружило множество орлов.