Страница 21 из 27
Налог на холостяков
В Петербурге в начале ХХ в. наблюдалось, как отмечала пресса, «сильное преобладание мужского пола над женским». Связано это было с тем, что стремительно развивавшаяся тогдашняя столица России постоянно нуждалась в рабочей силе.
Любопытно, что в структуре петербургского населения по состоянию на 1900 г. почти половина всех мужчин (от 16 лет) – холостые, а незамужние женщины составляли чуть больше 40 % всего женского населения Петербурга старше 16 лет. Складывавшаяся демографическая ситуация серьезно беспокоила городские власти. Раздавались даже предложения о том, что следовало бы ввести специальный «налог на холостяков».
«Я – старый холостяк, – заявлял депутат Государственной думы Каменский, – и с удовольствием платил бы налог в пользу многосемейных, сознавая, что избавлен от множества обязанностей, лежащих на отцах семейств».
Сторонники налога на холостяков ставили в пример некоторые европейские страны, которые также были обеспокоены демографической проблемой. Во Франции шли разговоры о введении налога на холостяков с целью заставить их жениться и тем самым способствовать увеличению рождаемости. В Швейцарии введение подобного налога объясняли желанием облегчить налоговое бремя для многосемейных. «У нас, по поводу предполагаемого подоходного налога, считают необходимым установить для холостяков повышенное обложение по сравнению с женатыми», – отмечал обозреватель одной из газет.
Однако многие из тех, кто в силу своих государственных забот считали необходимостью решать демографическую проблему, были не в восторге от идеи ввести налог на холостяков. «Нельзя всех холостяков обкладывать одной данью, да и было бы весьма несправедливо, если бы вы заставили холостого мужика платить в пользу многосемейного чиновника», – категорически высказывался член Государственного совета Кобылинский, а, по мнению заведующего статистическим отделением столичной Городской управы приват-доцента Степанова, ошибались те, кто думали увеличением числа браков усилить деторождение. «Петербургская статистика показывает, что, прежде всего, надо позаботиться о борьбе с детской смертностью, – считал он. – В Петербурге умирает пятьдесят процентов младенцев. Вот о чем надо подумать».
Другой причиной демографического кризиса называли увеличивающуюся день ото дня «расшатанность семейных нравов». По словам известного в Петербурге адвоката Адамова, почти каждый день к нему приходили лица обоего пола, которые жаловались на то, что решили разойтись вследствие неудачной семейной жизни.
«Никогда, кажется, семейные узы не были так слабы, а брачные узы так легко порывались, как в настоящее время, – говорил Адамов. – Наше время, очевидно, отмечено брожением не только в других областях жизни, но и в сфере семейной. Грустно, что во всей этой безурядице приходится страдать ни в чем не повинным детям, о которых менее всего думают супруги, так легко расходящиеся друг с другом».
«Королева скетинга»
Одним из любимых занятий столичной публики в начале ХХ в. было катание на роликовых коньках. За несколько лет скетинг-ринки стремительно вошли в петербургскую жизнь. «Весь Петербург заговорил о новом спорте, появившемся теперь и в России, и теперь „скетинг-ринк“ у всех на устах», – писал в 1909 г. один из спортивных журналов.
Одним из самых фешенебельных считался скетинг-ринк на Марсовом поле. Именно в нем началась история любви «королевы скетинга» к «маршалу поля» – инструктору скетинг-ринка. Спустя несколько лет она закончилась загадочным криминальным случаем, ставшим известным на всю столицу.
«Королевой скетинга» называли красавицу, купеческую дочь, Марию Толстинскую, которая почти каждый день, сияя бриллиантами и драгоценными камнями, появлялась на катке Американского Роллерринка на Марсовом поле. У нее появилось здесь немало поклонников, но только к одному из них благоволила «королева скетинга» – к инструктору по скетингу молодому ловеласу Альберту Грейчунасу.
Вскоре между ними возникла любовная связь, причем довольно странная: Толстинская, обуреваемая муками ревности, следила за каждым шагом своего возлюбленного. В одну из бурно проведенных ночей она взяла с него слово, что тот бросит службу на скетинг-ринге и поступит к ней на содержание. Грейчунас, действительно, выполнил условия: он оставил службу и принял предложение «королевы».
Спустя некоторое время произошла история, предвещавшая надвигающуюся беду. Толстинская доверяла своему возлюбленному и не запирала на ключ ни ларца с бриллиантами, ни зеркального шкафа. Но однажды часть драгоценностей Толстинской загадочным образом пропала. Грейчунас сразу же заявил, что во всем виновата прислуга, однако сыскной полиции не составило труда прижать его к стенке, после чего бывший инструктор сознался в краже. Шестьсот рублей он вернул, а тысяча ушла на «уплату долгов». На первый раз Толстинская простила своего вороватого возлюбленного…
Молодые продолжали беззаботную жизнь, устраивая кутежи и попойки. «Королева скетинга», забросив катание на роликах, пристрастилась к игре в лото и почти каждый день ездила по игорным клубам, чаще всего – в «Русское столичное общественное собрание». Всегда и везде ее сопровождал «маршал поля».
Казалось, ничто не предвещало печального конца, но однажды после очередного похода в игорный клуб барыню нашли наутро мертвой в собственной постели. Полиция не обнаружила ни беспорядка, ни взлома замков, ни следов крови. Врач заявил, что барыня «удушена». Установили, что Грейчунас, ночевавший в ту ночь с барыней, исчез, прихватив с собой ее бриллианты.
Его задержали через десять дней, на границе России и Пруссии, когда он пытался «уйти за кордон». На первом же допросе он признался, что задушил возлюбленную во время ссоры, а бежать из России задумал еще давно. Украденные вещи он продал в Петербурге, а затем в Киеве встретился со своим братом-дезертиром, чтобы вместе скрыться из страны.
В начале марта 1913 г. дело «королевы бриллиантов» слушалось в Петербургском окружном суде. Зал был переполнен, места брались с боем. На процесс вызвали сорок одного свидетеля, которые рассказали немало любопытного о «героях» скандального процесса.
О Грейчунасе некоторые свидетели заявляли, что он дурной человек и его родители также на «плохом счету». Служил он посыльным в редакции одной из газет, потом работал в магазинах и наконец стал «маршалом поля» в скетинг-ринке.
По показаниям управляющего скетинг-рингом на Марсовом поле, Грейчунас – «ловкий, усердный инструктор, нравившийся посетительницам». Зарабатывал он очень прилично, как и другие инструктора. Как заявил управляющий, «неленивые из них могут зарабатывать огромные деньги». Тем не менее служба на скетинге была очень тяжелой: инструкторам приходилось трудиться на износ – до трех часов ночи, пока не закроется заведение.
Свою связь с «королевой скетинга» Грейчунас тщательно скрывал от родных. Правда, его отца предупреждали, что надо беречь сына от женщины, которая его погубит, но он не придал этому значения. Мать уехала в Америку, а отец махнул на сына рукой.
Что же касается Толстинской, то выяснилось, что она отличалась пристрастием к спиртному. Обнаружились и другие пикантные подробности: «королева скетинга» будто бы страдала «дурной болезнью» и заразила ею своего возлюбленного, поэтому Грейчунас задушил ее из мести.
Грейчунас заявил на суде: «Я виновен, но убить ее не хотел». Он не отрицал того, что сдавил горло Толстинской во время ссоры, но категорически отрицал свою вину в ее смерти. Вот как все произошло, по его словам: «Когда она начала говорить, что ей нравятся и другие и что, если я не хочу пользоваться ее ласками, то она выгонит меня вон, я разозлился и схватил ее за горло, но она выскользнула из рук и упала на подушку. Вижу, она смотрит на меня страшными глазами. Я ее потряс, думал – очнется, а она вдруг посинела и закрыла глаза».
Однако эксперты пришли к заключению, что Толстинская умерла от «удушения». Относительно же Грейчунаса они отметили, что «ни явных, ни предположительных явлений душевного расстройства и упадка умственных способностей не обнаружено».