Мой неверный друг

Рыжеволосая девочка озорно смеялась, наблюдая за маленькими волшебными феями, что летали вокруг первых весенних цветов. Они танцевали совсем как люди, быстро взмахивая крылышками. Ребенок восхищенно приоткрыл рот, глядя на это чудо. Хотелось прикоснуться, проверить, настоящие ли они, но она знала, что если сделает это, магия исчезнет. Знала, что это лишь иллюзия, сотворенная ее новым другом, ведь на землях людей не было фей.

 — Научи меня создавать что-то такое же красивое, — тихо попросила она стоявшего рядом высокого мужчину. – Пожалуйста.

 — Все просто, — ласково улыбнулся «волшебник». – Протяни ладошку и просто представь то, что хочешь создать. Единственное условие -- создать можно лишь то, что хотя бы раз видел.

 — Так это правда? Феи существуют?

 — В Светлой империи есть не только феи, — серьезно сказал спаситель девочки. – Там, откуда я родом, существуют гномы, тролли и даже драконы.

 — А люди?

 — Людей почти нет, — тихо ответил светлый эльф, — когда-то давно нас создали оберегать вас, но мы захотели большего… — Лариисиэль вдруг запнулся, что не укрылось от маленькой девочки. — Богам пришлось разделить наши материки, чтобы эльфы с людьми никогда не соприкасались, но со временем была налажена торговля. – При последних словах его взгляд скользнул по медальону в виде лошадки, висящему на шее Ронни.

Девочка ничего не ответила, азартно вытянула маленькую ручку и прикрыла глаза, пытаясь выполнить то, что говорил Лариисиэль. Порою ей было сложно выговорить длинное имя своего спасителя, и тогда она звала его просто Ри. Он в свою очередь тоже стал по-другому звать девочку, нисколько не обижаясь и даже разрешая применять к нему такое сокращение. Эльф одарил ребенка именем Найри, что значило в переводе с его родного языка – Светлая.

За время, проведенное со своим новым другом, девочка стала забывать собственное имя, более того, Найри нравилось ей куда больше, чем Ронни. Единственное, что не давало ребенку покоя и ночами заставляло отчаянно звать маму с папой и плакать – воспоминания о последних минутах в родной деревне. Как ни пытался Лариисиэль отвлекать девочку, видел — она прекрасно понимает, что именно случилось. Найри не задавала вопросов и ни разу не упоминала родителей или произошедшее в тот день, но этого и не требовалось. Все было написано в ее оливкового цвета глазах. Боль и страх отражались в душе маленькой девочки, в то время как на губах была улыбка, за которой она пыталась спрятать настоящие чувства. Эльф не настаивал и не пытался завести разговор, давая возможность Найри самой смириться и принять случившееся. Однако по ночам Ри часто садился рядом, клал прохладную ладонь на взмокший лоб ребенка и тихо шептал на древне-эльфийском успокаивающие заговоры. Девочка тут же утихала и лишь две дорожки слез на щеках, пробивающиеся сквозь прикрытые веки, выдавали всю её боль.

Вот и сейчас, пытаясь воссоздать иллюзию наподобие магии эльфа, Найри тем самым пыталась сбежать от собственных мыслей и ужасной реальности войны. Конечно, у девочки ничего не выходило, ведь в ней до сих пор не проснулась магия.