Мой неверный друг

Я не сразу вспомнила, где я и что происходит. Лишь стоило открыть глаза и ощутить под щекой холодную поверхность, как узнала знакомую камеру и даже порадовалась, что хотя бы не в привычном подвешенном состоянии, а, судя по всему, лежу на полу.

— Она и не особо много знает, — флегматично ответил второй знакомый голос, тот самый, что третьи сутки пытал разными способами, дабы получить ответы на свои вопросы.

— Или ты просто плохо с ней поработал, – недовольно отметил Кан Рота, напоминая моему палачу о слишком очевидных связях рутовки с бежавшим королем. И, конечно же, моим словам никто не верил, считая, что личная месть не исключает тайной службы Радомилю Первому. И как верить, когда у моего «сообщника» нашли письмо с печатью короля. Только все это не складывалось воедино, а стоило мне вспомнить слова Эрии о «белобрысом юнце», как, наконец, поняла, для чего она приходила на бал.

Эта дрянь меня просто подставила, каким-то образом подложив Далиону это злосчастное письмо, которое я даже в глаза не видела! Подвела к цели и сбежала. В этот раз в Далионе я была уверена. Но зачем Эрии нужно, чтобы думали, будто я подослана рутовским королем? Для чего? Или это все-таки не она?

Помимо воли в памяти всплыл Даронн. Он ведь тоже был на празднике! И я вполне могла поверить, что Расго может оказаться тем самым шпионом, который просто все это время втирался в доверие. Хотя тоже странно, ведь будь он им — не стал бы так подставляться, зная, что я могу легко привести императору доводы о его причастности. Достаточно и того, что Даронн тоже рутовец, помимо этого мы с ним из одной академии и все трое знали другу друга, а еще… у него мои браслеты!

И все же я не понимала мотивов Эрии. В какой-то момент даже перестала оправдываться и что-либо доказывать, так как даже не могла произнести имя этой демоновой стервы. Не знаю, что это была за магия, но только я открывала рот рассказать о ней, как отнимался язык.

Чуть зашевелилась, невольно потревожив бока… Проклятье, больно-то как! В последний миг подавила стон боли, не желая привлекать к себе лишнего внимания. Мне хватило последних суток.

— Продолжай! – приказал ледяным тоном император, после чего я расслышала удаляющиеся шаги и все-таки не сдержала стона.

— Не старайся, я давно услышал, что ты очнулась.

Я ничего не ответила на это, даже не пытаясь встать. Мне казалось, будто снова умираю. Противное чувство собственного бессилия и обманутости пожирали меня изнутри. Даже пытки не казались больше такими жуткими по сравнению с тем разъедающим изнутри ощущением очередного предательства. Как выяснилось, император с самого начала прекрасно понял кто я такая: не просто догадался, что перед ним какая-то девчонка, а узнал проклятую беглянку по имени Кори. Ещё на постоялом дворе зверь ощутил мою силу. Именно потому пригласил к себе во дворец! Как он сам сказал, после того, как оправился, — а произошло это довольно быстро, ведь обряд в итоге не подействовал, — ему было любопытно, хотелось больше узнать о моей силе.

Узнал…

Император оказался куда более жестоким, циничным и предусмотрительным. В итоге я снова стала всего лишь разменной монетой в сговоре зверя с его братом. Братом, который оказался тем самым Аль Вирой! Нервно усмехнулась. Что же, я не ошибалась, предполагая, что в крови Светлого Паладина затесались эльфийские корни.

 На неудавшегося убийцу императора в тот же миг надели уже знакомые оковы, лишая силы и поддержки тьмы. После того, как пришла в себя, я находилась в каком-то отрешенном состоянии, не зная, что в действительности испытываю. Досада, смешанная с прорвой черной бездны, медленно убивала. Я понимала, что должна ударить, попытаться сбежать, но не могла заставить себя пошевелиться, с каким-то равнодушием отмечая короткий приказ Кан Роты – явиться наследнику Клана Меча к нему в кабинет. Расго ничего не сказал и даже не взглянул в мою сторону, пряча глаза за праздничной маской. С тихим щелчком на моих ногах захлопнули антимагические браслеты.

Меня рванули за связанные руки и поставили вертикально. Не удержалась. Пошатнулась и больно упала на колени, не в силах стоять. На лице Паладина отразилось недовольство пополам с отвращением. Я же не могла понять, что ему еще от меня надо. О Радомиле Первом мне нечего было рассказать, а об Эрии просто не выходило. Все мои попытки выгородить хотя бы Далиона тоже не возымели успеха. Однако мой палач не прекращал свои допросы. Не знаю, что со мной делал Аль Вира, но в какие-то моменты мое сознание вновь отделялось от тела, совсем как тогда у храмовников, после чего я могла за всем наблюдать лишь со стороны, не так остро чувствуя боль. Иногда казалось, что моя сила и тьма интересовали его намного больше, чем какие-то там заговоры против брата. Он пытался постичь сущность моей магии и найти связь с этой необъяснимой для них силой, но не мог. В такие мгновения мне вспоминались слова Кан Роты об их отце, но после меня резко выкидывало обратно в тело, где новая волна боли смывала все мысли. Я теряла сознание, до хрипа срывая горло.

Может, это и было моим наказанием? Ведь казнь наоборот избавила бы меня от мучений. Иногда я в самом деле мечтала, чтобы всё это наконец прекратилось, прекрасно понимая, что приговор для меня один. Только вместо этого вновь и вновь приходил Аль Вира и продолжал свои бесконечные пытки, после которых не то, что невозможно было подняться, а просто пошевелиться.

‍