Страница 3 из 10
Женщины пошли в угол, заняли два топчана рядом, из мешка достали молоток, два больших гвоздя, отрез черной ткани и шнур.
– Кто поможет дамам ширму повесить?
К женщинам подошли сразу несколько мужчин:
– А как дамы рассчитываться будут? Лишний черпак каши плеснете?
– За нами не пропадет: рассчитаемся. Пошли на сеновал! – засмеялась белокурая кладовщица.
Гвозди были забиты, ширма, отгораживающая два топчана от общего зал, повешена. Толпой пошли к сеновалу – набивать подушки и матрасы сеном.
Рядом с Веселовым на топчанах устроился с одной стороны Сергей Васильев, с другой – Азат Галиахметов.
После того как места для ночлега были обустроены, Георгий наколол дров и охапку их принес к печке. Женщины к этому времени почистили и помыли плиту, поставили на нее в кастрюле воду для макарон. Затопили печь.
Васильев предложил все привезенные из города продукты объединить и питаться из одного котла. Возражений не было.
Из привезенных рюкзаков и сумок выложили на чисто вымытый и протертый до суха стол все, что было съестного: буханки хлеба, сахарный песок и кусковой сахар, соль, круги колбасы, банки тушенки, пакеты с крупой и макаронами, пачки с чаем и печеньем. Сюда же выставили все спиртное. Водку привезли не все, но Вадим Петрович, сын главбуха завода, достал из своей сумки целых три пол-литровых бутылки. Всего таких бутылок набралось восемь штук. Женщины, которым поручили кашеварить, все продукты рассортировали, часть убрали в холодильник, а четыре бутылки водки, хлеб, порезанную колбасу оставили на столе. Вскоре сварились брошенные в кипящую воду макароны, воду слили, добавили четыре банки тушенки и через несколько минут макароны «по-флотски» были готовы.
Разлили по кружкам водку, встал с поднятой кружкой Васильев и заговорил:
–Товарищи! Партия и правительство делают все, чтобы народу жилось лучше. И на переднем крае борьбы за достойную жизнь мы, молодежь. Комсомольцы едут работать в Сибирь, осваивают целину. Нам выпала честь помочь колхозу в уборке картофеля. Выпьем за то, чтобы достойно выполнить порученное нам дело!
– Какой базар, все сделаем! Выпьем! – не дожидаясь конца речи начальника, вскочил Вадим и начал чокаться кружкой с соседом. Выпили. В такой компании макароны с тушенкой показались удивительно вкусными, женщины подкладывали тем, у кого чашки пустели.
– «Забота у нас простая,
Забота наша такая -
Жила бы страна родная,
И нету других забот», – запел Сергей.
Песню подхватили:
– «И в снег, и в ветер,
И звезд ночной полет,
Меня мое сердце
В тревожную даль зовет»…
– Серега, давай допьем, что осталось! Люба, доставай из холодильника, что там еще есть! – скомандовал Вадим. Женщина вопросительно посмотрела на Васильева:
– Как, Сергей Павлович?
– Доставай, – послышалось с разных концов стола.
– Одну бутылку оставь. На всякий случай: вдруг кто-то простудится или еще что, – распорядился старший.
Под закуску из колбасы и макарон допили еще три бутылки водки. Возбужденные, долго не расходились из-за стола. Спели еще одну песню:
– «Седина в проводах от инея,
ЛЭП-500 не простая линия,
И ведем мы ее с ребятами
По таежным дебрям глухим»…
И в этот момент каждый сидящий за столом готов был ехать рубить таежные просеки, зимовать в передвижных вагончиках ради того, чтобы где-то зажегся «глазок вольфрамовый».
Женщины убрали и перемыли посуду и пошли в свой угол – устраиваться спать. Постепенно все разошлись по своим топчанам.
Улеглись на набитые сеном матрасы и Веселов, и Азат Галиахметов, и Сергей Васильев. Выключили свет.
– Жора, как думаешь, наше поколение доживет до коммунизма? Сможем мы перевоспитаться? Ну, через творческие бригады, через школы коммунистического труда, – спросил Васильев соседа.
Веселов лежал на спине, подложив сцепленные пальцы ладоней под затылок – подушка, набитая сеном была колючей – и смотрел в чернеющий над лицом потолок.
– Не знаю, – задумчиво ответил он. Коммунизм – это идеал, икона, на которую мы молимся. При коммунизме не должно быть всем одинаково – по горошку на ложку. Кому-то одной горошины будет мало, по заслугам ему, может быть, и ложку гороховой каши дать надо будет. Главное, чтобы были созданы одинаковые стартовые возможности: сыновья министра и дворника должны иметь равный доступ к воспитанию и образованию. Ты сын дворника, но ты талант – тебе путь наверх. Если ты сын важного лица, но тупой, как валенок, – тебе дорога на тот уровень, где обитают такие же, как и ты.
– Ну, ты, Жора, и загнул! А как же наследственность? А как же гены?
– Я читал, что на детях знатных часто природа отдыхает. Они порою вырастают зажравшимися лентяями. Число гениев не зависит от породы.
– Ты не прав, Жора. Самый хороший способ сделать карьеру – родиться в семье великих.
– «Надоело, говорить и спорить,
И любить усталые глаза,
В Флибустьерском, дальнем синем море
Бригантина поднимает паруса.
…Пьем за яростных, за непокорных
За презревших грошевой уют», – запели возле топчана Вадима Кротова.
Оказалось, что помимо трех бутылок водки, выложенных в общий котел, у него была еще и фляжка со спиртом, которую он с ближайшими соседями по топчанам и опустошил.
– Флибустьеры, дайте поспать! Нам завтра рано вставать, вам же еду готовить! – послышался женский голос из-за ширмы.
Понемногу все успокоились и уснули.
Еще затемно Георгий вышел во двор, вытянул из колодца бадью воды, разделся до пояса, на русые волосы надел колпак и, ахая, нагнувшись, начал поливаться из ковша. Подошли женщины, одна из них взяла у него ковш и стала поливать со спины.
– Не простынешь?
– Нет, Люда. Это у меня еще с армии.
Облившись, он выпрямился и с удовольствием стал энергично растираться полотенцем. Женщины любовались мускулистым телом. На руках бугрились мышцы, на одном плече была наколка – раскрывшийся парашют и надпись: «Если не мы, то кто?». Георгий энергично по приседал, раз двенадцать подтянулся на ломе, кем-то пристроенном вместо турника в проеме двери сарайчика. Оделся.
– Давайте канистру, я сбегаю на ферму за молоком. Что думаете готовить на завтрак?
– Воду греть поставим. Рис варить начнем. Молоко принесешь – каша на молоке будет. Тушенка еще есть. Чай. Хлеб.
– К обеду мяса принесу. Сам схожу. Договорюсь, чтобы от задней части отрубили, мякоть, – Георгий взял канистру и трусцой побежал к логу, на склоне которого уже светились окошки фермы.
Бригадир повел всех на конный двор – там в одном из стойл для лошадей был сложен инвентарь – лопаты, ведра. Выдал десять ведер и пять лопат.
– Лопаты не ломайте, берегите. И ведра тоже не разбрасывайте. Один будет копать, другой собирать. Собирайте в два ведра: которая картошка покрупнее – в одно ведро, мелочь в другое. Кто старший? Распишись за получение инструмента. – Бригадир достал затертую тетрадь, Васильев расписался в ней за получение пяти лопат и десяти ведер.
До поля шли километра полтора.
Картошки было посажено пять гектаров. Ботва уже вся пожухла, листьев не было – одни черные хвостики указывали на картофельные гнезда. Рядки тянулись к лесу метров на пятьсот.
– На двоих берите два ряда. Вон конюх едет. Картошку покрупнее сыпьте ему на телегу, в короб. Он увезет. Мелочь сыпьте в кучу посреди поля. Потом соберете.
– Что считать мелочью? – спросил бригадира Васильев.
– С яичко-то в крупную кладите.
На кустике картошки «по яичку» и крупнее было по две штуки. Редко три. И штук по шесть – чуть крупнее виноградины. Все картофелины были облеплены сырой глинистой землей, и прежде чем бросить в ведра, их надо было очистить. Но короб телеги все-таки понемногу наполнялся. Росла и куча мелочи. Часов в одиннадцать возница повез первый короб картошки. С ним ушел и Георгий – за мясом для обеда.
К часу возчик на телеге, в сопровождении Веселова и женщин, привез кастрюлю с еще горячим густым борщом, в двух других кастрюлях были овсяная каша и гуляш из говядины. В термосе заваренный сладкий чай.