Обыкновенная война

– Чёрт, где же взрыв? Почему меня слепит фара? Почему??? – Я закрыл глаза, продолжая слышать в своих ушах звон разбитого стекла…..

Часть первая

Глава первая

Боевое слаживание

Известие о том, что соседний мотострелковый полк уходит в Чечню, для восстановления конституционного порядка здорово взбудоражило всех в нашем кадрированном мотострелковом полку. Командиры подразделений сидели в тактическом классе, собранные на неожиданное совещание, и терпеливо ждали командира полка, который в свою очередь находился на совещании у командира дивизии.

Вообще, что происходит в Чечне, знал практически каждый офицер и прапорщик, но всё это происходило очень далеко и казалось, что нас это никогда не коснётся и мы так и будем сонно и лениво существовать и дальше. Всех возмущали события и тот криминальный режим, который сложился в республике, претендующий на мифическую независимость, но также все и понимали: в том, что происходит в мятежной республике была большая вина руководства страны. Обстановка вокруг Чечни закручивалась всё круче и круче. Уже прозвучали бравурные слова министра обороны, что десантным полком он за два часа захватит Грозный и наведёт порядок. И вот свершилось. Не хватило ни десантных полков, ни частей Северо-Кавказского округа, чтобы справиться с возникшей опасностью и теперь пришёл черёд обыкновенной пехоты, да ещё с Урала.

Ожидание командира затягивалось, а горячие споры вокруг этого известия только разгорались. Общее мнение было таково – нагонят войска в Чечню, в несколько дней переловят всех смутьянов и месяца через два полк вернётся обратно. Правда, как это всё будет происходить в практическом плане, никто толком не представлял, а большие и яркие плакаты тактического класса под многоговорящими заголовками «Дивизия в наступлении», «Дивизия в обороне», «Дивизия на марше и во встречном бою» не могли нам ничего рассказать о нашем ближайшем, военном будущем. Хотя какое будущее может быть у мотострелкового полка кадрированного состава. Или как мы военные острили – «кастрированного». И в таком кастрированном состояние полк находился уже лет тридцать: вместо двух с половиной тысяч человек в нём сейчас было около восьмидесяти офицеров и прапорщиков и всего сорок солдат и то в основном в танковом батальоне. Но техника была в исправном состоянии и находилась в боксах на длительном хранении. И, как правило, в таких полках офицеры были возрастными, считаясь не перспективными для развёрнутых, полнокровных частей. Тихо и спокойно дослуживая либо до пенсии, либо если повезёт до удачной замены или освободившейся вакансии в развёрнутом полку. Я тоже был неперспективный – капитан, сорок лет, командир какой-то там кадрированной противотанковой батареи, у которого в подчинение были только два командира взвода из «пиджаков», не представляющие из себя ни какой военной ценности, и ничего мне в ближайшем будущем не светило. При большой удаче перед пенсией получу майора и так, бесславно, закончится моя военная служба, о которой буду иной раз вспоминать с определённой долей досады и неудовольствия от неудавшейся военной карьеры. Всё-таки, я ощущал в себе силы, способности и достаточную энергию, для того чтобы показать себя и подняться на более высокие ступеньки служебного роста.

– Товарищи офицеры! – Начальник штаба полка, молча слушавший наш наивный бред, первый увидел входящего командира и подал команду. Все встали, замерли по стойке «Смирно» и обратили взгляды на неспешно вошедшего в класс полковника Петрова. Остановившись у стола, он обвёл внимательным взглядом замерших офицеров и подал команду – «Товарищи офицеры»! Все задвигались, рассаживаясь и замерли, ожидая, что скажет командир. Перекинулся несколькими словами с начальником штаба и начал совещание.

– Товарищи офицеры! Командиром соседнего полка получен приказ Командующего округа – Привести полк в боевую готовность «Полная». Укомплектоваться личным составом, прапорщиками и офицерами, техникой и вооружением на 100 процентов. Что касается нас в этой ситуации? Если рядовыми и сержантским составом наших соседей будут укомплектовывать за счёт военнослужащих частей округа, то офицерами и прапорщиками за счёт нашего гарнизона. Один из мотострелковых батальонов будет формироваться в Чебаркульском гарнизоне. И естественно, офицеры и прапорщики будут из их гарнизона. А остальные подразделения будут укомплектовываться за счёт нашего оставшихся мотострелковых полков нашего гарнизона и артиллерийского полка. Да.., хочу добавить в этом плане – всю недостающую технику мы тоже будем им предоставлять. Так что давайте и технику готовьте, укомплектовывайте ЗИПы и про АКТы тоже не забывайте. Дальше. Командующий приказал в десятидневный срок провести боевое слаживание. Погрузиться в эшелоны и убыть в Чечню для восстановления конституционного порядка.

Хочу сразу подчеркнуть, что события назревают очень серьёзные и каждый из вас должен отнестись к ним с полной ответственностью. Оказать всемерную помощь в комплектовании соседнего полка. Ну и самим, кому «повезёт», быть готовыми встать в строй убывающих соседей.

Петров замолчал, давая присутствующим на совещании время для переваривания горячей информации. В классе сдержанно загудели голоса офицеров, которые стали оживлённо обмениваться репликами и впечатлениями от услышанного. Дав на это минуту времени, командир поднял руку, прервав обсуждения, и решительно призвал к тишине. Совещание ещё продолжалось минут сорок, где каждый из начальников служб и родов войск ещё раз отчитались перед командиром о готовности к грядущим мероприятиям.

Я вышел с тактического класса после совещания и тут же отвёл в сторону своих командиров взводов, двухгодичников: лейтенанта Дмитрия Матвиенко и Никифорова, которые тоже присутствовали на совещании.

– Ну, что скажете?

Дима виновато повесил голову, извиняюще шмыгнув носом: – Товарищ капитан, Вы же знаете, что у меня мама не отошла ещё от смерти моего отца, а тут вдруг придётся мне ехать в Чечню. Она этого не перенесёт.

– Насчёт тебя Дима, если возникнет вопрос, будем решать отдельно, – с сожалением посмотрев на Матвиенко. В мирное время, да с нормальным командиром подразделения, да под постоянным его контролем, лейтенант, конечно, ещё потянет. Но…, уж очень он мягкий, и характер у него явно не командирский. Я перевёл взгляд на второго командира взвода Никифорова и тот сразу же, обидчиво вздёрнув подбородок, вызывающе спросил: – А какого ответа вы от меня ждёте? Конечно, если мне скажут ехать, то я не поеду. – И демонстративно отставил ногу в сторону, как бы подтверждая твёрдость своего заявления.

В том, что Никифоров «гнилой», я не раз убеждался. Он был типичным представителем «дерьмократов» первого поколения. Причём был активным «дерьмократом» – борцом за права человека и какие-то там мифические свободы. Вечно лез во взаимоотношения офицеров полка и их подчинённых солдат. Строчил пакостные заявления в прокуратуру, после чего очередной командир подразделения, яростно матерясь, отписывал прокурорским кучу бумаг или накрывал «не хилую поляну», только чтобы отмазаться. Не один раз у меня были с ним беседы о том, что он государством призван на два года и независимо какие он имеет убеждения, он обязан выполнять все приказы командования. Нравятся они ему или нет. Согласованы они с правами человека или нет.

Я тяжело вздохнул: – Товарищ Никифоров. В этой обстановке хочу напомнить вам седьмую статью Дисциплинарного устава Вооружённых сил. Если вы мне подобное заявите в боевой обстановке или откажетесь выполнять приказ, то достану пистолет и расстреляю вас прямо там же - на месте. Вам ясно? И ещё, хочу вас предупредить. Если такое желание заявит кадровый офицер, то его просто – Уволят. Понимаете – УВОЛЯТ, а против вас, призванного на два года, возбудят уголовное дело и посадят. Поэтому вы сначала подумайте, прежде чем вякать об этом повсюду.