Страница 9 из 15
Его память цепко удерживает все перипетии сюжета. Ничего не придумывает ex nihilo[36]. Перед нами разворачивается искусный узор, сплетенный из догадок, откровений и воспоминаний. Его прославленные предшественники, духовные наставники, учителя – все, с кем он встречался… Он впитывал их опыт и анализировал то, чего они достигли. В своей собственной внутренней лаборатории Готье проводил эксперименты и ставил опыты. И теперь ему требовался помощник. Настоящий, живой, конкретный человек, способный на глубокие чувства. И таким человеком стал старый школьный друг. Жан-Поль Потар, товарищ по младшим классам, с которым они чудачили и фантазировали на последней парте, снова вернулся в его жизнь. Два Жан-Поля – это было, пожалуй, слишком. В домах моды существует традиция: тот, кто приходит позже, должен придумать для себя псевдоним, если в коллективе уже есть человек с таким же именем, как у новичка. Жан-Поль Потар, у которого еще в Аркёй появилось прозвище, сохранил его на всю жизнь и остался Дональдом до конца.
В один из сентябрьских дней 1975 года на бульваре Сен-Мишель Жан-Поль встретился с приятелем Дональда, Франсисом Менужем, студентом юридического факультета с улицы Жюсье. Он тоже был родом из Аркёй. «Это была мгновенно возникшая симпатия. Он был невероятно милым, забавным, поражал умом и буквально светился. Но, пообщавшись с ним, я почему-то решил, что ему больше нравятся женщины. В тот же вечер во время телефонного разговора с Дональдом я выяснил, что сильно ошибся. Оказывается, я ему тоже понравился, и он попросил мой телефон. А потом началась история любви, которая длилась пятнадцать лет…» Наконец, эта троица из Аркёй решила выпустить своего художника в мир. Они познакомились с энергичной уроженкой Антильских островов, высокой, ростом метр восемьдесят, забавной, эмоциональной девушкой, лакомкой и болтушкой. Куколка Айтиз стала любимой манекенщицей Жан-Поля. Он начал с того, что сшил для нее синее платье и купальный костюм из черного шелка с такими сложными складками, что при каждой примерке приходилось что-то подправлять.
«Я тут же потеряла голову от них обоих: лукавое обаяние делало неотразимым Жан-Поля, а Франсис отличался невероятным остроумием, – рассказывает похожая на Грейс Джонс[37] красавица, которая сейчас работает у Готье заместителем по продажам. – Мы были неразлучны. Шопинг, ночные клубы, работа, примерки и общая квартира на улице Франциска Первого. Часто мы втроем спали в одной кровати, правда, все было целомудренно. Я была очень, очень наивна, потому что поняла все только тогда, когда Соланж, мать Жан-Поля, сказала мне напрямик: “Я смотрю, Айтиз, тебе очень нравится мой сын, но, знаешь, его сердце уже занято”».
Эта чернокожая красавица стимулировала воображение Жана Поля: он видел ее в образе африканской богини, в балахоне с закрывающим глаза капюшоном, открытой благодаря декольте спиной и обнаженными упругими ягодицами. Для нее он придумал сетчатое платье невесты из белых кружев и ивовых прутьев. Благодаря ему она превратилась в профессиональную модель, и занятие это подходило Айтиз как нельзя лучше. Однажды она появилась вместе с ним на коктейльной вечеринке у Ива Сен-Лорана в таком сногсшибательном туалете, и все решили, что наряд был создан именно Сен-Лораном. Вовсе нет – автором был Готье! Молодой модельер торжествовал. Незаменимая Айтиз была готова ради него на все: днем она продавала его эскизы в квартале Сантье, а вечерами, полностью покоряясь Готье, послушно исполняла все творческие причуды кутюрье. «Есть один нюанс: я не просто была в него влюблена, я была от него без ума!»
Они работали в ателье, оформленном в стиле хай-тек. Франсис придумывал светящуюся бижутерию, часы из каучука, аксессуары электропоп в эпоху, когда еще царили хиппи и были в моде свободные платья от Лоры Эшли, африканские ожерелья и фольклорный стиль битников! Жан-Поль, Франсис и Дональд опережали моду лет на пять. Они предвосхитили восьмидесятые, времена глянцевой, но разнузданной моды, цинизма и изысканности, черного винила… Родилось это пророческое видение стиля в Лондоне. Жан-Поль обожал Карнаби-стрит, где чудили безумные юнцы, шикарный и богемный район Портобелло и тот особый british touch[38], смесь художественных стилей, который невозможно было ни с чем перепутать. Ему нравилось разглядывать витрины в Ковент Гардене и Ноттинг Хилле, ходить на концерты и пополнять радикальными новинками свою дискотеку.
Лондон очень сильно на него влиял. Там он обнаруживал новый стиль, новые привычки, новую манеру танцевать, ходить, подниматься на сцену. Все его кумиры имели англосаксонское происхождение. Как-то вечером в театре он посмотрел мюзикл, по мотивам которого позже сняли фильм, ставший культовым midnight movie[39] на три десятилетия. По сюжету робкая девушка Джанет, которую играет Сьюзан Сарандон, однажды в ненастную ночь попадает в странное поместье. Она и очкарик Брэд, ее будущий супруг, встречаются там с существом непонятной сексуальной ориентации, одетым в плащ графа Дракулы, корсет, пояс для чулок и сетку для волос на голове. Профессор Франкенфорт с непередаваемой иронией объясняет двум простакам, что он «милейший трансильванский трансвестит». Его выступление напоминало арию из рок-оперы. Трансвестита играл актер из труппы Королевского шекспировского театра, у него была вихляющая походка Боуи и рот Джаггера. В экранизации этого комедийного английского мюзикла, фильме «Шоу ужасов Рокки Хоррора», вместе с Сьюзан Сарандон сыграл Тим Карри, настоящая легенда. На Жан-Поля мюзикл произвел потрясающее впечатление, он его просто полюбил. В театре веял ветер безумия. Он потом вспоминал, что «это было ни на что не похоже, что это была раскрепощенная, смешная до колик смесь фильма ужасов, мыльной оперы и концерта поп-музыки под девизом “секс, наркотики, рок-н-ролл”». И Тим Карри ему необычайно понравился: первые мужские коллекции Готье будут полностью соответствовать ужасающему и нелепому образу «милейшего» ученого-трансвестита, прибывшего на Землю из галактики Трансильвания.
От Джерри Холл до Элиса Купера и Брайана Ферри, от «Заводного апельсина» до Твигги и Вивьен Вествуд… Он размышляет, рисует и выстраивает свои концепции в английском духе, непроизвольно противопоставляя британскую скрытность французской зашоренности. «Надо сказать, что все, что окружало меня тогда – люди, их движения и жесты, рок-концерты, кино, – я тут же воплощал в образы, в то, что называют look[40]. Это павловский рефлекс – такова реакция созидателя моды. Все мои увлечения, в основном, носили визуальный характер. Исходя из этого, я пришел к выводу, что большинство французских дизайнеров имели склонность к самоудовлетворению. Так называемый шик был альфой и омегой в Париже». Но этот старомодный фетиш получил в 1975-м сокрушительный удар. А верные ему франты не сразу даже поняли, что произошло. Как ни парадоксально, но именно один из них, образец парижской элегантности, небожитель олимпа шика, забил тревогу первым. С высоты своей башни из слоновой кости на авеню Марсо Ив Сен-Лоран, обожаемый мэтр, провозгласил в 1971 году, что Высокая мода умирает, выживает из ума и что он больше не желает иметь с ней ничего общего. Оказывается, тот человек, которому модный дом «Диор» выражал в шестидесятые годы признательность за то, что он щедро сдабривал экзистенциализмом и духом битнечества шествия манекенщиц на подиумах авеню Монтень, твердо верил в прет-а-порте, этот субпродукт, к которому в мире от-кутюр всегда относились как к стандартному эрзацу. Готье тоже осознал, что будущее за ready-to-wear[41]. Троица тем временем готовилась к своей первой демонстрации креативности. А работа для «Майагор» и меховщиков из «Шомбер» немного помогла финансовой стороне их проекта.
36
Из ничего (лат.). – Прим. ред.
37
Грейс Джонс (р. 1948) – темнокожая американская певица, киноактриса, модель. – Прим. ред.
38
Британское прикосновение (англ.); здесь: британский стиль. – Прим. перев.
39
Полуночный фильм (англ.); здесь: кино для ночных показов. – Прим. перев.
40
Здесь: облик (англ.). – Прим. перев.
41
Готовое платье (англ.). То есть одежда поточного производства. – Прим. перев.