Страница 8 из 9
– Ты – чокнутый, где тут увидел рыбзавод?!
И на всякий случай зарядил два капкана. Жду.
Увидел водяной черт мои захваты и успокоился:
– Значит, ты не рыбзавод? – спрашивает и садится на кочку. Да как схватится за голову, да как заплачет!
Опешил, я – черт и… плачет.
– А что случилось? – спрашиваю, хотя сам уже начинаю догадываться, что бравые рыбзаводовские рыбаки-кочевники этого славного озера не миновали.
– Прикидываешься! – визгливо прерывает меня черт и запускает в меня посохом.
Кажется, попал в меня, потому что проснулся я мгновенно: от дикой боли на лбу. То ли это был сон, то ли явь – понять не могу, но лоб-то горит. Даже и шишка, вроде, наметилась. «Ой, дурак! – ругаю черта. – Нет, чтобы просто поговорить, а сразу за дубинку берется, за посох.
А о Боженьке не стараюсь думать. Как только мысль про него начинает проявляться в моих темных мозговых извилинах, сразу – стоп! Начинаю думать о другом. На часы смотреть не стал, знаю, до утра еще как рано!.. Лежу в кукуле, о партии жизненной размышляю: если сюда этого поставлю… А может быть… Нет, так тоже не получится.
«Включил» свечку, вытащил из-под подушки журнал «Наука и жизнь». Там хороший шахматный уголок есть. Повертел немножко журнал, бросил на пол, свечку «выключил».
Лучше про жену думать, про детей. Их у меня целых восемь, начинаю со старшего сына, который в пятом классе, и кончая пятимесячной доченькой. Эх, думаю, надо, наверное, еще одного заказать. Слава бо… бо… нет, только не про Него упоминать! Скажу – слава Солнцу, осталось полтора месяца до встречи с родными. Подумал о родных и решил, что пора спать.
Закрыл глаза и стал считать: «Один олень прошел совхозный… девятьсот девяносто девятый олень прошел совхозный… тысяча первый олень прошел – тут я пожалел пастухов и сказал – оленевода!.. Тысяча второй олень прошел совхозный… совхозный… совхозный… совхоз… сова… со-с-с…»
Снежная тундра. Вокруг оленьего стада кружусь на «Буране» и попутно проверяю капканы. Ничего удивительного: песцы по двое лежат.
Замечаю, Господь стоит. Посмеивается.
– Богатый ты становишься! – говорит Он. – А ведь не сослужил мне доброй службы!
– Не виноват, я! – отвечаю. – Сны дурацкие замучили. Один другого страннее.
– Закусывать надо! – С ехидцей говорит Господь и показывает это… это… с красивым прицепом для «этого», пять резервуаров с топливом…
– Это, э-э, – мямлю я при виде «этого», – это серьезно можно такое?
– Учти, – говорит Господь, – последний раз являюсь к тебе с просьбой: посиди – Я Прошу! Исполнишь, и будет у тебя такой же!
Сдунул тут Он со своей ладони игрушечную машину и превратилась она в настоящий японский снегоход с пятилетней гарантией работы, с тягой до пятисот килограмм и с бесшумным ходом.
– У японцев позаимствовал! И горючее для него, и масло тоже… – Господь похваливает машину. – Ну, согласен посидеть? – спрашивает.
– Да-а-а! – кричу я и от своего же крика просыпаюсь.
Шкурки песцов Господь оставил, и на том Ему спасибо.
План свой я выполнил, только вот в бухгалтерии сказали, что у тебя, мол, слишком много денег к оплате получается. Больше, чем у самих бухгалтеров.
Я и ушел с охотничьего промысла: пусть теперь бухгалтера охотятся да план по пушной добыче выполняют для совхоза.
Если кому приснится Господь, сообщите мне.
Мой адрес:
Не дом и не улица, Советский Союз, тундра.
205-й поворот-излучина реки Алазеи.
Перевод с юкагирского И. Иннокентьева
МОНОЛОГ ПОСЛЕДНЕГО ЧУЧУНЫ
– Ух, ты-ы!.. Ну и приземлились!..[17]
Ну, а ты себя как чувствуешь, браток?..
Молчишь… Эх, красота-то какая, правда?..
Успел я, понял, успел!.. На доли импульса!..
Эх, хорошо-то как – успел и, гляди, на кого стал походить?..
Сейчас, правда, толком понять тебя не смогу…
Случилось что-то странное, у меня проявились новые способности. Я умею… выражать свои мысли вслух…
Слышишь?..
Молчишь…
Я все же верю, что мы снова будем вместе, потому что мое превращение еще не означает конца того удивительного, что с нами происходит. Я верю, что и ты ждешь своего превращения…
Бра-ат?
Молчишь…
Когда ты дернулся, я подумал, что ты слышишь меня и хочешь встать…
Не знаю, понимаешь или нет меня сейчас, но все-таки ты обретешь такой же дар, что и я. Только не молчи, ладно?..
Ты вот зыркаешь своими буркалами, а уловить их смысла не могу. Ведь я смотрю на мир примитивнейшим человеческим глазом…
Брат, посмотри вокруг себя – это что-то фантастическое! Это ведь не одно и то же – видеть в мониторе или наяву…
Слышишь?.. О, какие тонкие мелодии выводит этот крылатый комочек пуха!..
Ха-ха!.. У нас нечто похожее на такие звуки издает гигантский ящер. Впрочем, у него я больше люблю детенышей: симпатичных и ласковых…
Такое ощущение, словно я дома. Но все вижу в уменьшительное стекло…
Слышь-ка… это сосед нашего пушонка теперь поет…
Ха-ха!.. Может, это у них разговор такой?..
Брато-ок, ты ведь еще не до конца превратился и потому должен их понимать! Что они сообщают друг другу?..
Что-о?..
Не-ет, увы, я перестал понимать не только тебя, но и этих – пушистых…
Увы, браток, увы! Да и глазами говорить отучился…
Проклятие – это, по отношению к нашей, какая-то перевернутая планета. Там молчим – понимаем, тут разговариваем – ничего не разобрать…
Что?..
Как!..
Ничего не пойму, попытайся еще раз…
По-пы-та-ай-ся-я!!!
Что-что?..
Хрипишь, глаза меняют цвет, а понять не могу – забыл…
Как-как?..
Ну, понять друг друга нам тут не удастся, а ведь, как-никак, вместе лет сто летали.
Закрой глаза!!! Ч-черт этакий…
Ба! Смотри, странный белый лоскут, так похожий на выхлопной дым, летит над нами… вот – еще… Может быть, это живые существа. Двигаются, значит – живые существа!..
Эх, браток, браток…
Подвела тебя твоя самоуверенность!.. Как пить дать…
Ох, подвела, проклятая… Ну, почему, почему ты должен был именно на этой планетке настоять?! Ведь за сто лет всякое бывало, но не такое… Думаю, в этом я и сам виноват…
О-о!.. Глянь-ка, а браток-то начинает превращаться!..
Ну, ЛОЙХ – Всевышний наш, значит, ты сжалился над ним и мы с братом снова будем вместе!..
О-о, Лойх – спаситель и утешитель наш в долгом пути, благодарю тебя за то, что мы будем радоваться общению, вместе будем удивляться причудам этой зеленой планеты!..
Хвала тебе – ЛОЙХ, спутник наш в длинном нашем пути, Бог наш всевидящий! За то, что мы будем бродить по этой зеленой планете, выделяющей живительный газ для своих обитателей, будем дышать, нюхать и трогать все, что есть на нем, без скафандра.
Что это?!..
Как!..
Почему?..
Браток, чем дальше я становлюсь человеком, тем больше начинаю терять все нам присущее…
Смотри, я трогаю этот цветок и уже не ощущаю его дыхания…
Браток, а браток…
Этот запах становится невыносимым… Кажется, я стал человеком…
Ха! Наверное, ты прав: так хочется съесть что-то…
О-у-у!
Проблеск мысли… да, да, да – точно: так и вышло. Наш компьютер выдал все физиологические данные: у меня появились сопли!
Ха-ха, тьфу!..
Браток, а браток?..
Счастливец: ты, наверное, все еще контактируешь с нашими, а я только с самим собой…
Э-эх, скорее бы ты превратился во что-нибудь, и мы смогли бы вернуться к нашим. Они ожидают нас за… как это у них называется… а-а, Луной…
ЛОЙХ далек от нас, видимо… Или мы и его лишились, став людьми. Ведь у них, наверное, другие Боги?..
А ведь говорил тебе: не стоит рисковать, до добра не доведет…
Молчишь, сво… извини! Фу, ругаюсь… Верно, очеловечился.
Браток извини, придется твои глаза завязать, смотреть на них боюсь, правда-правда!..
А мои-то какие, увидеть бы…
Смотри!.. Ах, черт, я же успел завязать тебе глаза…
17
Все многоточия обозначают не только паузу, но и действия, присущиечеловеку, выпившему без закуски стакан водки.