Черные люди

- Нахал, - фыркнула Гермиона. – И объясни, пожалуйста, по-человечески, как у тебя получается заглядывать в мои мысли.

- А это и есть те самые последствия лечения, о которых я не хотел бы, чтобы ты узнала раньше времени.

- Дай догадаюсь, тот один вопрос, на который ты не хочешь пока отвечать, касается именно лечения?

- Да, Грейнджер, - он кивнул. – Но будь уверена, я скажу тебе ответ, рано или поздно. Возможно, в момент, когда ты менее всего будешь этого ожидать.

- Пока что верю. Итак, как ты оказался у меня в голове?

- Лечение, - коротко ответил он. – Ты сама обнаружила, что изначально вся магия, описанная в книге, являла собой ритуалы крови. И все равно ты, не задумываясь, стала проводить его надо мной.

- И это создало связь? – опешила Гермиона и тихо выругалась.

- Вот поэтому я и молчал, - Малфой поморщился. – Знаю, я не тот персонаж, с которым тебе хотелось бы быть связанной мыслями. Но ты удивительно умна и удивительно невежественна одновременно. Обнаружила кровную магию – и тут же принялась творить ритуал.

- Я просто хотела помочь, - Гермиона насупилась и отвернулась. «А ты даже не удосужился поблагодарить», - мысленно добавила она.

- Я уже говорил, что благодарность будет после того, как все закончится.

- Хорошо, - Гермиона кивнула. – И все же. Ты говорил, что книга есть у вас дома, судя по всему, у Паркинсонов, у Гринграссов, у Уизли. Почему так мало? В школе гораздо больше чистокровных.

- Видишь ли, Грейнджер, - осторожно начал Малфой, и Гермионе отчего-то показалось, что тема достаточно скользкая. Было ощущение, что он пока что не хочет ей что-то сообщать. Что-то важное. – Книга есть у тех, кто пережил более двух дождей. Это так называемые чистокровные священной линии. Те, кто пережил один дождь и более, считаются чистокровными новейшей линии. Естественно, линии передвигаются, некоторые семьи пропадают, некоторые объединяются. Но семьи из новейших линий не считают нужным попросить совета у других, словно считая дождь единоразовым событием. А потом их потомки сталкиваются с дождем и оказываются на лезвии ножа.

Малфой махнул рукой в сторону своих вынужденных соседей.

- Спору нет, их кровь чиста. Но они принадлежат к новейшей линии. Двое из них – полукровки от новейшей линии.

- Но ведь у семей вековая история, - Гермиона прищурилась. – Ладно, я поверю в твою семью, она стара и могла пережить десяток дождей. Но откуда берутся новейшие чистокровные линии?

Малфой ухмыльнулся.

- Я расскажу тебе одну историю. Гринграссы всегда были полукровками. Намного милее и добрее, чем истинно чистокровные семьи, они не стеснялись заключать браки с магглами. Где-то в семнадцатом веке семья Гринграссов, считавшаяся полукровной, пережила дождь по счастливому стечению обстоятельств. В числе обстоятельств была дружба с Гойлами. В итоге Гринграссы после дождя были признаны чистокровными новейшей линии. Затем они пережили еще два дождя, и в начале двадцатого века были причислены к священной линии. Подтверждение этого ты найдешь в справочнике «Священных двадцати восьми». Его составил дедуля Нотт. Ох, и вредный у него портрет.

- Погоди, получается, что любой, переживший дождь, может быть признан чистокровным?

Малфой нахмурился. Похоже, это был его козырь в рукаве, и разменивать его сейчас нужды не было. Но Гермиона выманивала у него этот козырь.

- Не любой, - наконец выдавил Малфой. – Есть определенный ряд условий. Прости, Грейнджер, но у нас больше одного вопроса, задавать которые пока не стоит.

- Так вот почему ты – единственный в школе, кто знает о дожде. Паркинсон окончила школу, Крэбб погиб, Гойл и Нотт окончили школу. Кто там еще?

- Линии Краучей, Кэрроу, Блэков и Лестрейнджей оборвались. Аббот, Буллстроуд, МакМиллан и Лонгботтом окончили школу, еще двум семьям крупно не повезло. У остальных священных пока что нет детей школьного возраста, так что да, я единственный представитель священной линии в школе. Хотя, погоди. Еще Слизнорт. Но эти всегда славились способностью заколачиваться в своей норе на время дождя, так что нашему бедняге Горацию здорово не повезло. Оказаться в центре событий впервые за восемь последних веков.

Гермиона прыснула со смеху.

- Не исключено, что он будет требовать введения категории «Белейших и святейших», чтобы причислить туда свою фамилию.

- О, ты недооцениваешь его страдания, - Гермиона сделала строгий вид, и теперь расхохотались уже оба.

Малфой, конечно, мастерски увел разговор от той темы, которую он пока что не хотел затрагивать. Казалось, что там, среди ответов на возможные вопросы, есть что-то, с чем сам Малфой еще не смирился или не знает, как к этому отнестись.

- Ты права, Грейнджер , - коротко бросил он. – Давай на время оставим эту тему.

Гермиона кивнула. Хотя что такого мог ей рассказать Малфой? История семьи Гринграссов, которую он рассказывал с явным нежеланием, не могла вселить ей надежды. Ведь изначально Гринграссы были полукровками. А она, Гермиона Грейнджер, была магглорожденной. Так что если она на что-то и могла рассчитывать, так это на признание полукровкой. И то, она подозревала, что для этого придется хорошенько попотеть.

- Почему я могу пользоваться заклинаниями из книги? – этот вопрос мучил ее всю ночь. – Если книга есть только у чистокровных, пользоваться ею могут только они, не так ли?

- Так ли, - кивнул Малфой.

- Почему я? Почему не любой из них? – Гермиона повела рукой в сторону соседей по столу.

- Для того чтобы воспользоваться книгой, нужно быть либо чистокровным, священной линии, либо очень сильным магом. Остальные присутствующие не представляют собой ни то, ни другое.

- Слизнорт? – Гермиона склонила голову набок.

- Страх перед древней магией не даст ему сконцентрироваться. Если у него и получится барьер, то он рассыплется от первого же прикосновения Черного.

- Но почему я? – недоумевала Гермиона.

- Считай, что ты исключение, - коротко ответил Малфой. – Не чистокровна, да, но достаточно сильна для того, чтобы совладать с этой магией. Похоже, твое вечное желание спасти всех и вся играет нам на руку.

Она опустила голову, думая об услышанном. За эти дни произошло слишком много всего, ее мир рушился, становился с ног на голову. Тьму можно было победить тьмой, сострадание и светлые мысли толкали к смерти, а чистокровность, оказывается, можно было получить не только родившись в определенной семье. И все же, зная это, Малфой семь лет придирался к ее происхождению! Вероятно, он не рассчитывал, что дождь прольется на ее веку. И какова теперь была вероятность того, что она будет признана если не чистокровной, то хотя бы полукровкой с хорошей историей? И с каких пор ее вообще заботит вся эта чепуха про чистоту крови?

Стены Зала вздрогнули, выводя Гермиону из раздумий.

- Снова, - тихо проговорила она, глядя на вмиг посерьезневшего Малфоя.

- Они чувствуют, что времени мало. Дождь на исходе. Если мои подсчеты верны, сейчас – вечер шестого дня. Завтра к вечеру они должны отступить, поэтому напоследок они постараются забрать как можно больше жертв, - его слова звучали жестко, но они были правдой.

Гермиона сглотнула и посмотрела на остальных студентов. Они растеряно озирались, ища поддержки и защиты.

- Иди к ним, - тихо сказала она. – Иди и постарайся их убедить, что все будет в порядке. Чем больше страха – тем сильнее становятся Черные. Ближе к ночи мы поставим каждому по дополнительному барьеру.

Малфой смерил ее странным взглядом, оторвался от столбика кровати и двинулся к ребятам, сидевшим в зоне отдыха. Гермиона откинулась на подушки. Если он прав, если он не ошибся в подсчетах – а она очень надеялась, что он не ошибся в подсчетах, - им осталось продержаться сутки. То, что она пережила уже шестеро суток вместо тех трех, что отводил ей Малфой, не утешало, а напротив, приводило в панику. Каждый новый день приносил еще больше испытаний, и Гермиона боялась, что последнее она может не выдержать.