Страница 4 из 9
— Сопротивление при попытке конфискации! — крикнула Элоиза, отвечая на невысказанный вопрос Гермионы. Еще четверо ребят молча суетились вокруг бедняги Оливера. Малфой вздохнул и достал из шкафчика набор зелий. Нужно было работать.
========== Камера ==========
Гермиона закрыла дверь квартиры, разулась и с тихим стоном рухнула на кровать. Днем Малфой окончательно допек ее, когда они пошли сдавать отчеты. Стоило им оказаться в безлюдном коридоре, как он принялся хватать ее за задницу.
— Малфой, прекрати, — зашипела она, пытаясь отбиться от него свободной от бумаг рукой.
— Почему? — горячо зашептал Малфой, прижимаясь к ней всем телом. — Тебе же нравится, Грейнджер, не пытайся мне врать.
— Я и не пытаюсь, — фыркнула Гермиона и чуть не запищала от радости, завидев в коридоре какую-то посетительницу. Малфой при виде чужого человека отдернул руки и принял привычный скучающий вид.
И вот теперь, придя домой, Гермиона поняла, что ужасно устала. Малфой был невыносим. Даже в те дни, когда остальные их сотрудники оставались в кабинете, он умудрялся недвусмысленно ей улыбаться, пожирать взглядом, а в каждую колкость, отпускаемую в ее сторону, вкладывал столько подтекста, что — это была самая неожиданная реакция — внизу живота моментально становилось горячо. Поэтому сейчас, лежа у себя дома, на своей постели, куда точно не мог добраться никакой Малфой, Гермиона была почти счастлива.
Тихий стук в окно нарушил блаженную тишину комнаты. Гермиона встала, открыла окно и недоуменно уставилась на филина, к лапе которого было привязано письмо.
— Пошел ты, — выругалась она и захлопнула створку. Филин обиженно ухнул и постучал по стеклу еще раз. Гермиона вздохнула, закатила глаза и открыла окно. Филин укоризненно мигнул желтым глазом и позволил отвязать письмо.
— Все. Спасибо. Лети, — проворчала Гермиона, но он не улетал, словно ему было велено убедиться, что получатель прочитает письмо.
«Недоступность женщин — это один из их нарядов и уборов для увеличения своей красоты», —было написано на листе пергамента.
— Малфой, — прорычала Гермиона и схватила со стола перо.
«Ты бредишь», — нацарапала она на обороте записки и привязала к лапе филина. Тот удовлетворенно ухнул и сорвался с карниза, растворяясь на фоне стремительно темнеющего неба.
Спустя полчаса, когда Гермиона сняла министерскую мантию и просто валялась на кровати с книгой, камин вспыхнул, и из него вылетела записка с опаленными краями.
«Это, между прочим, Ларошфуко сказал, а не я придумал».
«Тебе заняться нечем?» — черкнула Гермиона и отправила записку в камин.
«Нечем, — значилось в ответной записке, вылетевшей из камина минутой позже. — А что, я тебя отвлекаю? От чего?»
«От интересной книги».
«Представляю себе это. Грейнджер в пижаме и тапочках сидит в кресле и читает, а вредный Малфой мешает ей своими посланиями». — Даже в письме сквозила его язвительность.
«Нет, я лежу на кровати». — Перо пробило пергамент в том месте, где должна была стоять точка.
«Интересно… Хочу это увидеть».
— Да как у него наглости хватило! — воскликнула Гермиона, ударив ни в чем не повинную подушку.
«Нет!»
«Не будь жадиной! — Малфой был настойчив. — Или у тебя нет камеры? Я могу прислать свою».
«Нет, нет, нет!» — С десяток комочков пергамента с одинаково категоричным «Нет!» одновременно отправились в камин.
Камин затрещал особенно громко, и из него вдруг вылетела камера. Вспышка на миг ослепила Гермиону, а когда та перестала моргать и снова обрела способность видеть, камеры уже не было. Зато на коленях у Гермионы лежала новая записка.
«Так ты читаешь в кружевном белье? Впечатляет. Хотя лучше бы ты читала без него».
Гермиона уже подняла палочку, чтобы произнести заклятие, блокирующее камин, но Малфой, судя по всему, предвидел подобный исход. За миг до того, как заклинание достигло каминной решетки, он вышел из зеленого пламени. Гермиона в панике уставилась на него, одетого только в легкие домашние брюки.
— И камин закрыла, — он широко улыбнулся. — Какая умница.
— Малфой! — Гермиона взвизгнула и потянулась за пледом, чтобы прикрыться.
— Не надо, — он поморщился и покачал головой. — Разве я тебя обидел? Сделал больно? Неприятно?
Гермиона покачала головой, понимая, что ни на один вопрос она не может ответить утвердительно.
— Ну, так в чем проблема?
— У меня — ни в чем. — Гермиона наконец-то смогла собраться для внятного ответа. — А у тебя?
— У меня есть одна. — Малфой издевательски улыбнулся. — Снимок не двигался. У камеры было слишком мало времени.
— А тебе нужно, чтобы он двигался?
— Грейнджер, ты умопомрачительно двигаешься. — Он по-хозяйски расположился на ее кровати. — Жаль, тебе этого не видно. Просто прекрасно. Особенно когда ты сверху. Видела бы ты свои глаза. Это же почти живой огонь.
— Прекрати, — пискнула Гермиона, но Малфой, словно издеваясь, подвинулся ближе и положил руку ей на плечо.
— Я просто полюбуюсь. — Он поддел пальцем бретельку ее бюстгальтера. — Пока ты не разрешишь, я и пальцем тебя не трону.
— Ты пугаешь меня. К чему все это? — дрожащим голосом спросила она, пока Малфой боролся с застежкой на ее спине.
— Ты не читала мою первую записку? Ты была такой недоступной, что мне стало интересно. Знаешь, я рассчитывал на меньшее.
Гермиона вздрогнула, когда он прикоснулся к ее бедру, поддевая резинку трусиков, а затем потянул их вниз.
— Очень нежное местечко. — Малфой прищурился. — Нежное и горячее. Достойно самых изысканных ласк.
— Ты обещал. — Голос Гермионы прозвучал предательски хрипло.
— Конечно, Грейнджер. Гермиона. Пока ты не попросишь.
В памяти весьма некстати всплыл прошлый четверг, и низ живота обожгло Адским пламенем. Гермиона соскользнула с кровати и потянула Малфоя за руку, заставляя подняться на ноги.
— Ты уже просишь? — ехидно подмигнул тот.
— Нет, — все так же хрипло проговорила она. — Я раздумываю.
Гермиона обвила шею Малфоя руками и пристально посмотрела ему в глаза, а губы ее тронула легкая полуулыбка. Почувствовав его ладони на бедрах, она улыбнулась чуть шире.
— Скажи, что ты уже просишь, — проговорил Малфой, растягивая слова сильнее обычного.
— Нет. — Гермиона легко куснула его губу.
Она уже начинала чувствовать, как немеют ноги. Все-таки Малфой был значительно выше, и ей приходилось стоять на носочках.
— Ты дрожишь, — проговорил он, касаясь губами ее губ.
— Ноги, — коротко ответила Гермиона, и Малфой тут же подхватил ее на руки, придерживая руками за бедра. Он развернулся спиной к кровати и сел на самый ее край. Гермиона оказалась сверху, касаясь разгоряченной кожей мягкой ткани его брюк.
— Обожаю, когда ты сверху, — довольно проговорил Малфой. — Или ты слишком устала, и нам стоит поменяться?
— Как хочешь, — пробормотала Гермиона, предательски уносясь мыслями к тому моменту, когда Малфой снимет эти чертовы брюки. Он подался чуть вперед, потихоньку сползая на пол.
«Хорошо, что я сделала выбор в пользу мягкого ковра», — мелькнула последняя мысль, а потом голову словно заполнил туман. Гермиона сама стянула с Малфоя брюки и обхватила ногами его поясницу, позволяя ему проникнуть как можно глубже. Малфой вошел в нее так стремительно, что, казалось, желал пронзить ее насквозь.
— Ай, — тихо пискнула Гермиона.
— Прости, — он чуть отстранился. — Соскучился.
— За неделю? — боль отступила, и Гермиона подалась бедрами навстречу ему.
— Прошла вечность. — Малфой опрокинул её на спину, оперся на локти, почти заботливо подложив ладони ей под затылок, и осторожно толкнулся. Его движения были мягкими, практически нежными, и Гермиона готова была поверить в то, что он переживает за нее.
— Можно чуть сильнее, — издала она полухрип-полувздох и провела ногтями по его спине.
— Тише… — Малфой прижимался губами к ее губам. — Я частенько хожу дома без рубашки, а в моей семье не понимают расцарапанных спин.