Страница 7 из 8
Гермионе вмиг стало противно. Она думала, что нашла нападавшего, а оказалось, что Нотт всего лишь стал играть.
— Но кого тогда может прикрывать Драко?
— Не знаю, — Нотт поморщился, словно тема разговора была ему глубоко неприятна.
— Тебе что, совершенно безразлично, что твой друг отбывает наказание за то, чего не совершал?
— Вообще-то нет, — Теодор почесал лоб. — Я как раз хотел одолжить у него немного деньжат, чтобы погасить карточный долг. Это, знаешь ли, святое.
Гермиона фыркнула и резко поднялась со стула. Ее расследование зашло в тупик, определенно.
— Грейнджер, кстати. Будь другом, одолжи десятку-другую галлеонов до конца месяца, — Нотт потер руки.
— Таким же другом, как Драко? Да пошел ты к черту, — выругалась Гермиона и вышла, хлопнув дверью. Оказавшись в коридоре, она прижалась спиной к стене и тяжело выдохнула. Хотелось домой, хотелось пить чай и смотреть, как солнце садится за холмы. Впервые за все это время ее и саму посетил тот вопрос, что задавали все, с кем она говорила о Малфое. «Зачем тебе это?» Но Гермиона и впрямь не умела проходить мимо несправедливости. Еще в маггловской школе она постоянно заступалась за несправедливо обиженных, за что считалась изгоем. Из той школы у нее друзей не осталось вовсе. В Хогвартсе она вместе с Гарри и Роном искала правды с самого первого курса, пусть иногда они и ошибались, в конце концов победила справедливость. Вот только Рон ее разочаровал, не пожелав дальше искать справедливости, а став таким же аврором, как и те, кто посадил Сириуса Блэка. Просто Рон не пожелал слишком долго разбираться с делом. Гарри еще худо-бедно поддержал Гермиону, но ему было хорошо в архиве с уликами, и трогать его было бессмысленно. На долю бедного Гарри и так выпало слишком много подвигов и свершений. «На твою тоже», — напомнил Гермионе внутренний голос, но она быстро мотнула головой, прогоняя его. Она сильная, она может еще немного побороться. Нужно только посмотреть на дело со стороны — вдруг она что-то упускает. Что-то важное. Что-то…
Семейство Ноттов не давало ей покоя. И если Теодор оказался просто игроком, то Астория повела себя просто странно. Даже если отбросить тот факт, что она изменяла мужу с Драко, а потом просто забыла о нем, как забывают о выброшенных вещах. Но почему Астория так запаниковала? Могла сказать, что общалась с Драко, как с другом мужа. Алиби Драко было одновременно и алиби Астории, но раз он не сознавался, это придется сделать ей.
— Точно! — воскликнула Гермиона и хлопнула себя по лбу, после чего развернулась и бросилась к лифтам, совершенно не обращая внимания на Министерских работников, которые едва успевали отскакивать в сторону.
— Атриум! — сообщил мелодичный женский голос, и двери лифта распахнулись. Гермиона бросилась к общественным каминам.
***
Как он только посмел такое сказать? После свидания с Грейнджер Драко грызла совесть, и даже сон не помог. Она ушла даже оттуда. Просто не приснилась. Вместо этого, словно в наказание за грубость, Морфей и туда принес стылый ветер и серые тучи. И днем, и ночью одно и то же. Драко бил озноб, и он снова хотел избивать стену, лишь бы только не думать о том, как все повернулось. Он ведь уже прочувствовал на своей шкуре, как это больно — когда тебя отталкивают. Астория преподнесла ему этот урок. Так почему же он сам прогнал Грейнджер, которая так упрямо жаждет его освобождения, которая явилась в Азкабан только лишь потому, что он не может нормально ответить в письме на ее вопросы. И даже после этого она предлагает ему дружбу, обещает, что не оставит его в одиночестве.
Сосед слева затянул тоскливую песню, и Драко сам застонал от тоски и понимания неправильности своих действий. Все, что он делал, было ошибкой: поддержка Лорда, выполнение его идиотских приказов, выбор Астории — ошибки. Теперь Драко оставалось надеяться лишь на то, что Грейнджер не отступится и доведет дело до конца.
«Жаль, что ей плевать на тебя и на эту жертву», — произнес в голове голос.
— Прости меня, Гермиона. Прости. Я не должен был тебя прогонять, — прошептал Драко и прижался лбом к решетке. Он открыл бы окно и бесконечно кричал бы извинения в это небо, если бы только знал наверняка, что ветер донесет его слова, как сова. Сова?
— Эй! — Драко подергал решетку двери. — Принеси мне сову!
В коридоре раздался тяжелый кашель надсмотрщика.
— Десять минут, Малфой. Начинай писать.
Драко схватил пергамент, перо и заметил, что руки крупно дрожат. Такого волнения он еще не испытывал.
«Гермиона. Прости, что прогнал. Я не ожидал, что именно ты захочешь мне помочь. Я благодарен тебе. Д.»
Все же он решил оставить эту подпись. На случай, если у Грейнджер ничего не получится с его делом, переписка с заключенным никак не повлияет на ее репутацию. Хотя Грейнджер, похоже, плевать хотела на свою репутацию.
Решетка двери распахнулась, и грязная рука надсмотрщика протянула сову, еще более тощую и облезлую, чем в прошлый раз. Драко дрожащими пальцами привязал к ее лапе послание и выпустил в окно. Он не ждал, что Грейнджер ответит. Просто он должен был извиниться. Это было правильно.
***
На сей раз в магазине мантий было безлюдно. Астория скучала у своей стойки, но увидев Гермиону, вздрогнула и схватилась за палочку.
— Грейнджер, учти, если ты не за мантией, я позову охрану, — прошипела она.
— Один вопрос, — Гермиона тоже достала палочку и крепко сжала ее в руке. — Где ты была в ночь с первого на второе декабря?
— Ступефай! — взвизгнула Астория. Гермиона среагировала быстро. Она выпалила защитное заклинание, отскочила в сторону и подняла палочку для ответных чар, но Нотт взмахнула палочкой и аппарировала с глухим хлопком. В магазин влетел охранник, до этого прохлаждавшийся на улице.
— Где миссис Нотт?
— Напала на меня и аппарировала после простого вопроса, — Гермиона оттолкнула его и выскочила на улицу. — Никуда не уходить, магазин не закрывать, руками ничего не трогать. Авроры скоро прибудут.
Она аппарировала, втайне надеясь, что Рон еще достаточно ленив, чтобы держать свой кабинет открытым для аппарации.
Рон оказался достаточно ленив. В прямом смысле слова. Когда Гермиона появилась посреди его кабинета, он как раз дремал, похрапывая, на кипе бумаг.
— Что случилось? Гермиона?
— Рон, я нашла настоящего нападавшего. Ну или более-менее подходящего подозреваемого.
— Гермиона, да что с тобой, — Рон поморщился. — Ты хватаешься за дело Малфоя, мечешься по всей стране, мотаешься в Азкабан, а потом вламываешься ко мне в кабинет. Я уже не говорю о том, что ты никак не отреагировала на мое письмо о расторжении помолвки.
— А, это, — с досадой протянула Гермиона. — Да, я видела. Я не знаю, что сказать. Мы всегда были слишком разными, и твоя мама права, мы приняли слишком поспешное решение. Я буду рада остаться твоим другом. Давай сначала обсудим дело.
— Рассказывай, — Рон тяжело вздохнул.
Гермиона оперлась на стол, нависнув над бедным сонным Роном, и принялась с азартом рассказывать ему обо всем, что успела узнать. По мере того, как она говорила, Рон все больше и больше просыпался.
— И когда я спросила, где Астория была в ночь с первого на второе декабря, она вдруг ударила меня Ступефаем и аппарировала!
Рон вскочил на ноги.
— Я отправляюсь в тот магазинчик с нарядом авроров. Возвращайся домой, возведи защитный покров над домом и не высовывай на улицу свой любопытный нос, — выпалил он и бегом бросился прочь из кабинета.
Гермиона подняла палочку, сконцентрировалась на своей комнате и аппарировала.
***
Она смотрела, как солнце садится за холмы, когда увидела Рона, который стоял у границы Антиаппарационного барьера и еще десятка охранных чар и махал рукой. Гермиона распахнула входную дверь и повела палочкой, снимая барьер.
— Это Астория Нотт, — произнес Рон, как только Гермиона провела его в комнату и вручила чашку чая. — Ты была права.
— В чем именно она призналась?