Страница 11 из 14
Но сейчас Женю заботила вовсе не «любовь» коллег, а история Лены Матвеевой. И хотя в смерти Лены никакой загадки не было, но вот с ее ребенком что-то было не так. И Женя отчего-то испытывала настоятельную потребность разобраться в этом вопросе. Она нутром чувствовала, что дело здесь нечисто, а значит, ее долг перед покойной подругой расставить все по полочкам! А может, и не долг, а просто нездоровое любопытство, вздохнув, призналась себе Женя.
«Но ведь что-то странное в этой истории все равно есть!» – тут же подбодрила она себя и, прихватив плащ и сумку, покинула редакцию, забежав на минутку к ребятам и велев им самостоятельно просмотреть собранные материалы и подготовить для нее смонтированный, отредактированный сюжет, пригрозив, что это своего рода экзамен на их профессиональную журналистскую зрелость. У «ребят» от такого заявления рты пооткрывались, поскольку некоторые из них работали на телевидении вдвое дольше Жени.
Поостыла она только перед дверью бывшей Лениной квартиры. Той, в которой теперь жили ее мать и бабушка. Когда-то, еще в школе, Женя была несколько раз в гостях у Матвеевой и до сих пор помнила дом, этаж и как расположена квартира на лестничной клетке. И все, о чем она думала по пути на Васильевский, так это о том, как она эту самую квартиру найдет.
И вот теперь, стоя в нескольких сантиметрах от двери, она не могла набраться смелости и позвонить. Как ей вообще ума хватило сюда приехать? О чем только она думала, эгоистка легкомысленная? Как она сможет обсуждать такую щекотливую тему с женщиной, только что похоронившей дочь? Мрак и ужас. Женя уже собралась тихо отчалить восвояси, когда буквально над ухом услышала спокойный чистый голос.
– Добрый день, вы ко мне?
Женя от испуга резко обернулась и оказалась нос к носу с Лениной мамой. Наталья Владленовна, седая, с зачесанными назад в пучок волосами, невысокая, плотная, с продуктовыми пакетами в руках стояла и спокойно рассматривала девушку.
– Да. То есть нет, – не зная, куда ей деваться, топталась загнанная в угол Женька. – Я просто так, я случайно. Извините.
– Вы ведь Женя, да? – спросила ее ровным, без всхлипов и намеков на истерику, голосом Наталья Владленовна. – Мне Таня вас на поминках показала, и я вас сразу вспомнила. В школе у вас хвостик был такой смешной, коротенький, как у лошадки. И вы всегда были очень активной, в спектаклях школьных участвовали и концертах. Не то что Лена, она у меня была тихоней, не любила выступления. Хотя и слух был, и голосок неплохой.
– Зато она по математике лучше всех тянула, – поспешила вставить Женя. – Я всегда у нее списывала.
– Да, с математикой это у нее в отца, – кивнула Наталья Владленовна. – А что это мы на лестнице стоим? Подержите, пожалуйста, я ключи достану, – попросила Ленина мама, протягивая Жене пакеты.
Деваться было некуда, и девушка вслед за Натальей Владленовной вошла в квартиру.
– Женя, я же понимаю, что вы не просто так пришли, чаю со мной попить, хотя мне это очень приятно, – проговорила Наталья Владленовна, когда, налив гостье вторую чашку чаю, снова вернулась за стол. – Что вас привело? Вы не стесняйтесь, говорите как есть. Я все выдержу, сердце у меня здоровое.
Женя с удивлением и ужасом смотрела на сидящую напротив женщину. Наталья Владленовна, вопреки Жениным ожиданиям, не заливалась слезами и причитаниями, не почернела от горя, а держалась так, словно не ребенка похоронила, а, скажем, двоюродную сестру в летах. Видимо, Наталья Владленовна догадалась, о чем с таким нахмуренным видом размышляет ее гостья, потому что, тяжело вздохнув, сказала:
– Боль от потери ребенка так просто не выплачешь, слез не хватит, – проговорила она, глядя в свою чашку, – мне с ней до конца своих дней жить, внуков растить, второй дочери помогать. Раскисать нельзя. Да еще мама парализованная, после инсульта не встает, никого не узнает и заговаривается. А может, и хорошо, что не узнает, зато о Лене ничего не знает, – добавила она после коротенькой паузы. – Так что говорите, Женя, не стесняйтесь.
И Женя решилась.
– Я о Ленином ребенке поговорить хотела, – робко начала она.
– О ребенке? – искренне удивилась Наталья Владленовна, явно не ожидавшая ничего подобного. – Я думала, Леночка вам денег осталась должна.
– Да что вы? – в свою очередь изумилась Женя. – Стала бы я вас из-за такой ерунды беспокоить.
– А что же с ребенком? Он же умер еще в роддоме, – глядя на нее с тревожным интересом, спросила Наталья Владленовна.
– Точно в роддоме, вы не путаете? – взволнованно спросила девушка, уже понимая, что не зря потревожила несчастную женщину.
– Женя, в чем дело? Что вы знаете? Точнее, что происходит, говорите немедленно, вы меня пугаете! – Теперь она вся подобралась, выпрямила спину и сцепила перед собой руки, словно приготовилась к новому удару.
– Если честно, я не знаю, – опуская глаза, призналась Женя и рассказала Наталье Владленовне все, начиная с их с Леной встречи в роддоме.
К ее удивлению, Наталья Владленовна отреагировала на рассказ как-то удивительно равнодушно. Она немного помолчала, помешала ложечкой остывший чай и задумчиво проговорила:
– Думаю, что никакой тайны здесь нет. Дима сам принимал роды и наверняка сделал все, что возможно для спасения младенца, и к тому же не допустил бы ничего незаконного, а что касается записи в медкарте, возможно, роддом подделал отчетность, чтобы не портить статистику, – вздохнула она еще раз.
– А что вы думаете о Синельникове? – пользуясь случаем, расхрабрившись, спросила Женя.
– О Диме? – приподняв бровь, переспросила Наталья Владленовна. – Он неплохой человек, умный, энергичный, но мне кажется, он просто не достаточно сильно любил Леночку. Иначе бы женился, и никто бы не смог ему помешать. Родители были просто отговоркой. Я и Лене намекала, но она ничего не хотела слушать, а я посчитала, что лучше остаться вдвоем с ребенком, чем совсем одной. К тому же я уверена, он бы их не бросил, помог поставить сына на ноги.
Рассуждения Натальи Владленовны звучали очень здраво, логично, в них чувствовалась житейская мудрость, и Женя ей тут же поверила. Скорее всего, так и было. А Лену никто не хотел огорчать, пока она была беременна.
И Женя занялась своими делами. Пыталась уговорить отказниц дать анонимные интервью для программы, помирилась с Володей, сходила с Платоном на выставку, посвященную венценосной семье Романовых, получила нагоняй от Труппа за пресные, невыразительные сюжеты, сделала новую стрижку, в общем, втянулась в повседневные хлопоты и думать забыла и о Лене, и о ее таинственно скончавшемся ребенке. Но, видимо, судьба была ее решением недовольна, потому как подкинула Жене еще одну приманку, словно тормоша, вынуждая взяться за расследование.
Женя спешила на встречу с Володей, в кои-то веки он пригласил ее не на обед или ужин, а в гости. Причем не просто в гости, а на день рождения своего друга, в качестве своей «женщины». Женя очень волновалась, раньше ее в близкий Володин круг не вводили, ну, не считая знакомства с мамой и сестрой. И то оно было случайным, а не спланированным, хотя и очень душевным.
Женька волновалась, с самого утра ни о чем не могла думать, кроме предстоящей вечеринки, три раза меняла платье, последний раз вернулась с лестничной площадки и в итоге пришла на назначенное Володей место встречи минут на пятнадцать раньше оговоренного времени. Володя задержался в прокуратуре, заехать за ней не успевал и попросил Женю самостоятельно добраться до станции метро «Чернышевская» – его приятель жил в центре города. А поскольку Женя приехала раньше времени, да еще и Володя, как и следовало ожидать, застрял в пробках, она отправилась в ближайшее кафе, чтобы не отсвечивать на краю тротуара в вечернем платье.
Устроившись на мягком диване, Женя ждала свой кофе, бездумно скользя взглядом по посетителям, пока не наткнулась на знакомое лицо. Наискосок от нее возле окошка сидел доктор Синельников и поил клубничным коктейлем очередную беременную. Неизвестно откуда в Женином мозгу всплыли случайно брошенные акушеркой Светланой Игнатьевной слова насчет нестандартных сексуальных предпочтений, изредка встречающихся среди представителей сильного пола.