Автора пристрелить!

Деловая беседа

В книжном издательстве «Мы везде!» не очень преуспевающий, но относительно молодой, почти сорокалетний автор Роберт Борисович Рында был почти своим человеком. Его там определённо любили и, где-то, уважали, но, практически, не издавали. Что поделаешь, вроде, свой, а вот внимания ему даже по знакомству никак не уделяли.

Правда, он умудрился, всё-таки, напечатать там две небольшие брошюрки. Одна о вкусной и здоровой пище, другая – о разведении кроликов ангорской породы.

Надо ли говорить о том, что Роберт Борисович не являлся ни теоретиком и ни практиком в области кулинарии и выращиванию мелких домашних животных. Просто, в виртуальном интернетовском пространстве можно запросто «позаимствовать» всё, что угодно, немножко «подчекрыжить» на свой лад и, будьте любезны,– книга готова.

Но что его крепко и прочно объединяло с главным редактором издательства «Мы везде!» Фокеем Моисеевичем Кагермановым то, что они оба слыли отъявленными и непримиримыми либералами. Да не простыми. Безумно обожали страну сомнительной и условной демократии (для избранных) под названием «Соединенные Штаты Америки» и откровенно… недолюбливали Россию, в которой живут и… свободно выражают ненависть к её народам. Но особенно не любили русских. А за что их обожать-то? Недалёкие, не культурные, агрессивные, дикие, поголовно алкоголики… и так далее.

Надо сказать, что здесь приятели не находились в одиночестве. Каждому понятно, что в дубовом бору помимо обилия белых грибов, встречаются и мухоморы. Тут кому и что нравится. Отряд явных и скрытых представителей, так называемой, пятой колонны не так уж и мал в России. Может быть, не каждый из таких вот, не совсем адекватно настроенных господ и дам в любой момент готовы за лишний кусок заокеанского хот-дога не только облить грязью кого угодно, но мгновенно сменить сексуальную ориентацию… Понятное дело, не стоит преувеличивать, но ведь и преуменьшать не надо бы. Как есть, так и есть.

Добрые люди неоднократно Рынде намекали в приватных разговорах, что все нации и народности на планете – это люди, и они имеют право на то, чтобы к ним относились если не с уважением и пониманием, то, хотя бы с терпением. «Но россиян и, особенно, русских это не касается, – открытым текстом возражал Роберт Борисович. – С виду, вроде, люди, а так… нет. Весь мир их ненавидит, и это уже не мода, а добрая традиция». Кроме того, того он добавил, что особо старательным русофобам выдаются всякие и разные международные премии в области литературы, музыки, изобразительного искусства и так далее». Значит, надо стараться и ненавидеть россиян ещё более активно и яростно и не только их, но и страну, в которой они проживают.

Что касается Рынды, то ни под каким предлогом он и не собирался уезжать ни в какие зарубежные райские места. Он здесь нужен, просто до зарезу необходим вашингтонским кураторам, чтобы бороться… от имени русского народа с ним же самим.

Так что же это? Ну, если не фашизм и оголтелый национализм, то, явно, шовинизм. Уже давным-давно пора бы перестать назвать это «шалостями демократов». А нет же, с ними… сюсюкают и возражают типа так: «Батюшка барин, но зачем ты меня на меня гневаешься? Я вот выучу английский язык или, в крайнем случае, польский, и стану похожим на человека. До самого гроба буду стараться сделаться такими же, прошу прощения, как вы. Правда, уже и ведаю заранее, что не получится».

Разумеется, ни Рында, ни Кагерманов русскими по рождению, образу жизни, поступкам и действиям себя не считали. Если первый не сомневался в том, что он поляк, то второй уверил себя и большинство своих знакомых, что он – замечательный гибрид, смесь англичанина с французом. Может быть, конечно, оно так и было, но почему-то и Кагерманов никуда не желал, как другие, отправляться на вечное поселение заграницу. Им ведь очень даже удобно и выгодно было, таким вот моськам лаять на слонов и отработанным способом зарабатывать себе почёт и уважение там… за океаном.

Чего уж там, если не им лично, то многим господам приплачивали (и приплачивают) различные «демократические» и прочие сомнительные зарубежные фонды. С какой целью? С простой и весьма… необычной. С той, чтобы «добрые» американцы и так же их верные рабы устраивали для россиян свободу. На свой манер и лад.

Речь ведь не о том, что мы от каких-нибудь сердобольных иностранцев ждём соболезнований, допустим, по поводу погибших россиян в одной из катастроф. Было бы смешно. Да ведь такие жертвы – люди второго, а то и третьего сорта, по представлениям, иных «радетелей» за развитие и… нашей демократии, но под их присмотром. Вот, к примеру, французы – это гуманоиды высшей категории… Их стоит пожалеть. Даже и тех господ, которые лепят свои бездарные карикатуры… целенаправленно. Если, по рассуждениям, некоторых западных «политиков» террористы делятся на активных и умеренных, то катиться уже дальне некуда. Неужели они и те, кто их выгораживает, верят в бога или во что-нибудь, по-настоящему, доброе и стоящее?

Разумеется, с любым, даже очень странным народом сотрудничать можно и… не больше. Причём, только в том случае, если это выгодно России. Но подражать им смешно и себе в убыток получается. Не в такие уж давние годы так наподражались, что дальше уже и некуда… Ещё бы пять-шесть лет поплясали под их банджо и всякие дудочки, то ходили бы на кладбище не просто так с лопатами, а самих себя зарывать. Но мы, россияне, доброжелательные и воспитанные и не станем слишком уж часто повторять слова мудрой пословицы, кое-кого и кое-где характеризующей: «Чёрного кобеля не отмоешь добела».

Но бог с ними, со странными двуногими существами «внутреннего пользования». Среди них ведь тоже есть нормально мыслящие, в пределах возможностей их разума и… вымышленной демократии. В данном случае писатель «свободной мысли» Рында шёл к редактору «демократических» убеждений и настроений с идеей своего, на сей раз, без всякого сомнения, гениального исторического романа. В нём всегда можно было прикрыть авторскую русофобию ходом временных событий.

Творческих процесс неудержим, и порой даже у самых ярых недругов России можно, как бы, позаимствовать полезные мысли и даже что-то взять из их размытых рассуждений на вооружение. Есть ведь, вполне, смышлёные субъекты даже среди тех, кто очень мечтает окончательно прибрать к своим рукам территории нашей страны. Да ведь и кое-что уже и… получается.

Совершенно по-свойски вошёл в кабинет главного редактора издательства писатель и одновременно господин, можно сказать, пан Рында. Он, широко улыбаясь, обнял шагающего к нему навстречу массивного и довольно животастого, тоже сорокалетнего, Фокея Моисеевича Кагерманова.

Главный редактор, выпустив из объятий своего щуплого приятеля, просто сказал:

– Ну, куда ты, дорогой Роберт, исчез? Не звонишь даже? Я уже начал предполагать самое плохое…

– Нет уж, Фокей, я живуч и полон сил, как никогда!

– Я совсем не о том. Может быть, ты уже перестал быть борцом за свободу и независимость этого… тупого народа. Ведь ты же, дорогой Боб, самый настоящий польский пан.

– Стараюсь им оставаться. Не сомневайся во мне, Фокей! Я всегда мечтал и мечтаю о том, чтобы сюда пришли американцы. Они всегда накормят и напоят… спиртным русского Ваньку. А больше им, россиянам, ничего и не нужно. А мы… оппозиция.

– Увы, Фокей, они считают нас просто изменниками родины. Даже врагами…

– Они – это они, а мы – совсем другое дело. Оставим пока политические беседы! Процесс идёт! Наших людей очень и очень много в издательствах, театрах, кинокомпаниях, на центральном телевидении… Некоторые затаились. Но скоро знамя истинной оппозиции…

– Я верю в это и… ощущаю. Прекрасно!

– Значит, давай-ка перейдём сразу к делу! Ведь ты же не зря нарисовался здесь.

– Я никуда просто так не хожу. Ты же знаешь, Фокей.

– Я в курсе. Тогда где же рукопись? Я не вижу её, Боб!

При этом они оба, не сговариваясь, сели на широкий диван, расположенном рядом с редакторским столом.