Страница 16 из 21
Мы встретились в библиотеке трехэтажного здания, где находилась контора Дэвида и Ричарда, в комнате, отделанной темным деревом и обставленной целыми шкафами тяжелых юридических томов в красных кожаных переплетах и с крупным золотым тиснением. Ричард познакомил меня с Полом Хендерсоном, который оказался мужчиной лет, может быть, сорока, худощавым, с редеющими волосами, застенчивой улыбкой и как бы приплюснутым носом. Он походил на боксера полусреднего веса, который в этот день пропустил слишком много ударов.
– Рад познакомиться с вами, – сказал он низким, скрипучим голосом, демонстрировавшим последствия многолетнего интенсивного курения.
Я пожала ему руку и сказала, что сильно волновалась перед встречей с ним.
– Я чувствую, что мы родственные души, – сказала я.
– Сражающиеся за правду, справедливость и американский путь? – спросил он.
– Ну что-то вроде этого, – ответила я, и мы оба рассмеялись.
Мы уселись в удобные кресла вокруг стола в конференц-зале, и Ричард Хансен объяснил, почему он собрал всех нас вместе.
– Стив Тайтус собирается подать в суд на полицию порта Сиэтла, – начал Ричард. – Он считает, что детектив Паркер давил на свидетелей и сфабриковал доказательства, и хочет встретиться с ним лицом к лицу в суде и рассказать правду о том, что с ним случилось. Он нанял нас, – Ричард кивнул в сторону Дэвида, – чтобы мы представляли его интересы в этом гражданском деле, и мы хотели бы пригласить вас обоих в качестве свидетелей-экспертов.
Ричард наклонился вперед в своем кресле, сложив руки и напряженно глядя на нас своими голубыми глазами.
– Пол, вы раскрыли это дело, продемонстрировав отличные навыки и интуицию и как репортер, и как следователь. Мы хотим поднять вопрос о том, что именно полиция должна была сделать то, что сделали вы, еще до того, как она обвинила Стива Тайтуса в этом изнасиловании. Они должны были постараться выяснить, именно так, как это сделали вы, не было ли похожих изнасилований в том же месте в пределах нескольких дней от даты изнасилования ван Роупер. Всякий, кто работает в сфере уголовного правосудия, знает, что насильники редко ограничиваются одним эпизодом, и поиск аналогичных преступлений здесь является стандартной процедурой. Пол проделал это самостоятельно, но я думаю, что граждане этого штата имеют право рассчитывать на то, что сотрудники полиции впредь будут принимать некие базовые, стандартные меры. Ведь Стива никогда бы не обвинили, если бы они просто нормально выполнили свою работу. Коротко говоря, мы бы хотели, чтобы вы помогли нам показать, что полиция, мягко говоря, промахнулась, и рассказали о том, как вы доказывали невиновность Стива. У нас есть признание Стоуна, но мы хотим, чтобы присяжные осознали и каждой клеточкой своего тела поверили, что Стив не виноват.
Ричард перевел взгляд на меня.
– Бет, мы надеемся, что вы согласитесь просветить присяжных в отношении того, насколько легко манипулировать свидетелями, используя различные «тонкие» подходы, и как быстро можно подвести свидетеля к уверенности в том, что он/она указывает на того самого человека. Все мы знаем, что сотрудники, проводящие допросы, на самом деле могут манипулировать свидетелями, причем таким образом, что сам свидетель этого даже не осознает. Анализируя протоколы допросов потерпевшей, мы пришли к выводу, что Паркер «подготовил» ее, сказав ей, что они поймали типа, который сделал с ней это ужасное дело. Паркер усадил ее на диван, сказал ей несколько утешительных слов, а потом сказал, что у него есть несколько фотографий и он хочет, чтобы она опознала мужчину, который ее изнасиловал.
– Если он действительно так сказал, – ответила я, – тогда вы можете утверждать, что это были наводящие высказывания, вследствие которых у потерпевшей сложилось представление, что насильник уже находится под стражей и ей надо просто его опознать. Наводящие инструкции, то есть высказывания, заставляющие свидетеля верить, что преступник действительно изображен на одном из представленных фото или присутствует в линейке, являются одним из способов давления на свидетелей, побуждающим их обязательно опознать кого-нибудь.
Я кратко рассказала им об исследовании, проведенном Роем Малпассом в государственном университете в Платтсбурге, штат Нью-Йорк, в котором студенты становились свидетелями «преступления», а затем получали предвзятые инструкции («У нас уже есть преступник, и он в этой группе») или объективные инструкции («Преступника в этой группе может не быть; если вы не видите его, скажите “его здесь нет”»). При этом были составлены две разные группы. В одном случае преступник действительно был в составе группы. 100 % свидетелей, получивших необъективные инструкции, кого-то выбрали; при этом 25 % выбрали не того человека. Из свидетелей, получивших объективные инструкции, 83 % указали на настоящего преступника, а 17 % ошиблись, сказав, что преступника здесь нет.
Но еще более интересными оказались результаты для второй группы, в которой преступника вообще не было, и, таким образом, все члены этой группы были «невиновны». Из тех, кто получил объективные инструкции, 33 % указали на одного из членов группы; но из тех, кто получил предвзятые инструкции, целых 78 % указали на одного из членов группы – группы невинных людей! – как на преступника.
Ричард кивнул головой.
– Даже без всяких предвзятых инструкций проблема все равно существует, потому что, когда людям показывают линейку, они чаще всего предполагают, что в нее включен преступник и все, что от них требуется, – это идентифицировать его. У них создается ощущение необходимости выбора, обязательно надо кого-то выбрать – даже если свидетель ни в чем не уверен. Эти мягкие внушения, как вы сказали, оказывают сильное воздействие на сознание жертв, как правило не осознаваемое ими. Особенно когда человек, делающий такое внушение, облечен властью. В данном случае у нас впечатлительная и не очень образованная семнадцатилетняя девушка, и с ней мягко, по-отечески разговаривает скромный, заботливый полицейский. Налицо все предпосылки для катастрофы.
– Меня всегда удивляет один момент, – ответила я. – Почему юристы Тайтуса не наняли эксперта-свидетеля для оценки объективности памяти и проблем с показаниями очевидцев? Ведь все дело против Тайтуса строилось на словах одного очевидца.
– Во-первых, существует проблема получения разрешения на дачу показаний экспертом в суде, добиться которого в этом штате крайне сложно, – сказал Ричард. – Я уверен, что это отчасти повлияло на решение Хиллера. Во-вторых, тут еще дело в том, что не было никаких вещественных доказательств, связывающих Тайтуса с этим изнасилованием, и что у Тайтуса было, казалось, железное алиби, подтвержденное фактом междугородного звонка. Знаете, я столкнулся с Томом Хиллером в кафе Merchant’s во второй половине дня, после закрытия прений, когда он ждал решения жюри присяжных. Я давно знаю Тома, он отличный адвокат, один из лучших. Я увидел, что он в депрессии, тревожится о чем-то, так что я сел рядом с ним и спросил, что его беспокоит. Он рассказал мне об этом деле – о сходстве номеров, об описаниях автомобиля и насильника, об опознании «насильника» потерпевшей, а потом показал на Тайтуса, который сидел в баре и пил пиво. «Я думаю, они собираются обвинить его, а он невиновен», – сказал Хиллер. «Почему вы думаете, что он невиновен?» – спросил я его. Мне все имевшиеся доказательства казались весьма убедительными. «Тайтус не насиловал ее, – ответил Хиллер. – Это не он. Потерпевшая “отвела назад” время, а Паркер просто лгал со свидетельской трибуны. Тайтуса обвинили ложно».
Ричард слегка вздрогнул.
– Знаете, этот случай – самый страшный кошмар для защитника. Хиллер верил умом и сердцем, да и просто печенкой чуял, что Тайтус невиновен. У него было алиби – зарегистрированный телефонный звонок, и время ну никак не совпадало. Не было абсолютно никаких вещественных доказательств причастности Тайтуса к этому преступлению. Как могли присяжные признать его виновным? И вдруг, буквально на пустом месте, ситуация начинает меняться: потерпевшая изменяет свои показания относительно времени, когда ее подсадили в машину; копы подделывают заявление Тайтуса; Паркер меняет свое мнение относительно следов шин; и присяжные, которые воспринимают это дело весьма эмоционально (все мы так относимся к изнасилованиям и убийствам), возвращаются в зал с обвинительным приговором.