Страница 13 из 21
По мере приближения даты суда (намеченного на февраль) Том Хиллер все тверже убеждался в полной невиновности своего клиента. Лично у него не было никаких сомнений в том, что Стив Тайтус стал жертвой ошибочного опознания. Однако при этом он все-таки не мог избавиться от ощущения беспокойства, потому что дело это было все-таки «скользким», неуправляемым и его результат был непредсказуемым. Все-таки Нэнси ван Роупер придет в зал суда, покажет пальцем на Тайтуса и будет утверждать – под присягой! – что ее изнасиловал именно он. На тот момент это была самая большая проблема для Хиллера.
Или почти самая большая, потому что на деле самой большой проблемой был сам его клиент. Стив Тайтус был до смерти напуган, и его страх принимал какие-то безумные, истеричные формы. Раз за разом Хиллер (тщетно) пытался успокоить Тайтуса. Он пытался приучить его сначала думать, а потом уже говорить, и расслабляться, чтобы по мере сил контролировать свой гнев. Но все, что он говорил, у Тайтуса в одно ухо влетало, в другое вылетало. День суда приближался, и Том Хиллер все чаще задумывался о том, что злейшим врагом его клиента Стива Тайтуса может оказаться он сам, Стив Тайтус.
Суд начался 25 февраля 1981 года и проходил в небольшом зале на третьем этаже здания суда округа Кинг. Свидетельская трибуна находилась всего в нескольких метрах от жюри присяжных, так что, когда потерпевшая давала показания, присяжные могли видеть даже слезы, наворачивающиеся ей на глаза. Прокурор Крис Вашингтон подробно расспросил ее о событиях, имевших место вечером 12 октября. В частности, он попросил точно указать время, когда некий мужчина подсадил ее в свой небольшой голубой автомобиль.
– Шесть тридцать вечера, – ответила она сразу и уверенно.
Тайтус и Хиллер смотрели друг на друга, причем лицо Хиллера выражало раздражение, а лицо Тайтуса – панический страх. Потерпевшая просто постфактум отвела стрелки на пятнадцать минут назад: с 18:45 на 18:30! И эти лишние пятнадцать минут уже позволяли предположить, что Тайтусу могло хватить времени (хотя и в обрез), чтобы совершить изнасилование и к 19:00 вернуться в свою квартиру. В ходе перекрестного допроса Хиллер рассчитывал указать на это несоответствие и заявить, что это шаг отчаяния стороны обвинения. Но если теперь Нэнси ван Роупер вспомнила, что насильник подсадил ее именно в 18:30, она имеет полное право заявить об этом в суде.
Прокурор показал потерпевшей коллаж и спросил, узнает ли она кого-нибудь на этих фотографиях.
– Да, – ответила она, указывая на фотографии Тайтуса.
– Вы видите этого человека в зале суда?
– Да, – снова ответила она, указывая на Тайтуса.
Прокурор попросил ее спуститься, пройти к столу защиты и подойти как можно ближе к Тайтусу, примерно на то расстояние, которое было между ними в вечер изнасилования.
Нэнси ван Роупер сошла со свидетельской трибуны, сделала несколько шагов по направлению к столу защиты, но не сумела совладать с собой и безудержно зарыдала. Хиллер, ошарашенный возмутительной тактикой прокурора, вскочил на ноги, выкрикивая возражения. Судья поспешно извинился перед присяжными, но Хиллер продолжал кричать во всю мощь своих легких, надеясь, что присяжные почувствуют его возмущение этим грубым нарушением закона. Судья попытался успокоить его, приняв его возражения и сделав замечание прокурору. Но непоправимое уже свершилось: присяжные закрыли лица и опустили глаза, отказываясь смотреть на Хиллера и Тайтуса.
Теперь в маленьком и не имевшем окон зале суда один за другим выступали свидетели со стороны обвинения. Забавно, что почти все выступавшие эксперты представляли доказательства, подтверждавшие невиновность Тайтуса. Так, специалисты из криминалистической лаборатории штата заявили присяжным, что они не нашли никаких доказательств того, что потерпевшая была в машине Тайтуса. Еще один специалист заявил, что ни один из отпечатков пальцев, снятых в «шевроле» Тайтуса, не принадлежит жертве изнасилования. На кусках синей виниловой обивки, вырезанных из сидений «шевроле» Тайтуса, не оказалось никаких следов спермы. Микроскопический анализ головных волос, обнаруженных внутри машины, показал, что ни один из них не принадлежит потерпевшей. Волокна от одежды, взятые из машины Тайтуса, не соответствовали ни одному из предметов одежды, которые были на потерпевшей в ночь изнасилования. Ни один из множества головных волос, снятых с синего свитера, который был тогда на потерпевшей, не соответствовал образцам волос, взятых с головы Стива Тайтуса.
Ни отвертку, ни нож в «шевроле» обнаружить также не удалось, хотя прокурор утверждал, что оружием, которое насильник приставлял к горлу жертвы, мог быть черный фломастер, найденный между сиденьем переднего пассажира и дверью.
Подошла очередь детектива Рональда Паркера. Полноватый, с открытым лицом и руками, сложенными на коленях, Паркер выглядел хорошим, порядочным копом. Спокойно, четко, твердым голосом Паркер заявил, что следы шин, которые он сфотографировал в ночь изнасилования, не являются следами шин автомобиля насильника. Он пояснил, что недавно он еще раз вместе с потерпевшей побывал на месте преступления, и она вспомнила, что насильник заехал на него по прямой и уезжал тоже по прямой. Следы же, которые были сфотографированы (и которые не соответствовали следам от «шевроле» Тайтуса), поворачивали вправо.
Хиллер слушал его в полном изумлении. Полиция просто изменила свою версию, выбросив из нее прежние доказательства, потому что они не подтверждали виновность Тайтуса, и вставив в нее новые доказательства, которые никак не подтверждались фактами и которые нельзя было проверить, но которые почти наверняка еще больше укрепили бы имевшееся у присяжных предубеждение против Тайтуса.
Несколько минут спустя Паркер нанес второй сокрушительный удар. Он заявил, что видел на заднем сиденье «шевроле» Тайтуса коричневую виниловую папку, именно такую, о которой говорила жертва изнасилования. Хиллер и Тайтус ошарашенно посмотрели друг на друга: в рапорте, представленном офицером полиции, осматривавшим автомобиль Тайтуса в ночь изнасилования, ни о какой папке и речи не было.
Но и это было еще не все. Паркер также представил отпечатанное на машинке заявление, которое, как он утверждал, было заявлением, добровольно сделанным Тайтусом после его ареста 14 октября, в котором он рассказал о том, где он находился в вечер изнасилования. Итак, Паркер выждал, пока до начала судебного процесса останется всего неделя, чтобы распечатать свои воспоминания о том разговоре, те самые воспоминания, которые Тайтус, увидев эту распечатку только в ночь перед тем, как Паркер огласил свои показания, назвал просто враньем. В этом заявлении Паркер утверждал, что Тайтус сказал ему, что в вечер изнасилования он приехал домой в 18:55 (а не в 18:30, как утверждал Тайтус с того момента, когда он впервые был допрошен Паркером рано утром 13 октября).
– Он лжец, – буркнул Тайтус себе под нос.
Хиллер коснулся рукой руки Стива.
– Стив, будьте осторожны! – шепнул он. – Вы не можете просто выйти туда и назвать его лжецом, иначе вы настроите присяжных против вас. Успокойтесь. У нас будет возможность сказать свое слово.
В ходе перекрестного допроса Хиллер раз за разом указывал на нестыковки в версии обвинения, утверждая, что внесенные в последнюю минуту изменения и манипуляции фактически являются жестами отчаяния, которые позволяют слабым аргументам выглядеть сильнее. Но впрямую подвергать сомнению показания потерпевшей и представителей полиции порта Сиэтла он не решался, опасаясь, что это сочтут жестом отчаяния уже с его стороны. В ходе перекрестного допроса потерпевшей Хиллер был мягок и деликатен и избегал неосторожных выражений и тем более нападок на нее, чтобы еще больше не оттолкнуть присяжных. Свой последний вопрос к ней он сформулировал весьма тщательно:
– Если бы я смог доказать вам, что в то время, когда произошло изнасилование, Стив Тайтус находился в другом месте, вы бы по-прежнему утверждали, что это сделал именно он?