Замкнутый круг

Весь да не весь, с самодовольной ухмылкой отметил Стинг, с первого взгляда нашедший ту самую лазейку, о которой упоминал Чени.

— Люси, уходим, — небрежно обронил парень, резко меняя траекторию движения и поворачиваясь туда, откуда они только что пришли.

— В смысле уходим? Но это ведь и есть тот завал, который нам нужен, разве нет? — начала возражать было Хартфилия, но парень без лишних разговор схватил её за руку и потащил за собой.

Они пришли к этому же месту, но на уровень выше. Ударная волна от взрыва разрушила весь столп лестничных маршей, тем самым отрезая дальше путь на всех этажах одновременно. Но Стинг чувствовал, он знал, что здесь есть проход. И располагался он сверху всей этой кучи хлама. Наконец, он смог разглядеть площадку, что дорожкой была выложена поверх остального бетона и ныряла под прямой угол сдвоенных ступенчатых плит, каким-то чудом не развалившихся при падении. Приземление с такой высоты едва ли обещало быть мягким, а о том, что при любом неосторожном движении вся эта гора может просто накрыть тебя сверху, Стинг предпочитал вообще не думать. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское, а он собирался жить ещё долго и ни в чём себе отказывать.

— Смотри внимательно и повторяй за мной, но только после того, как я уже спущусь, — обратился он к Люси, когда подошёл к обрыву, и слишком легко, будто речь шла об увеселительной прогулке, шагнул вниз. Бетонная плита даже не шелохнулась — конечно, ведь она лежала здесь не просто так и наверняка была рассчитана на куда более крупные грузы, чем Стинг. Дойдя до её края, парень присел на корточки, сбрасывая вниз мешающий сейчас рюкзак, и нырнул вглубь — здесь было уже тяжелее, так как для него всё же немного тесновато. Оставалось решить вопрос, как отсюда спуститься, и считай дело в шляпе.

Даже с обратной стороны ступеньки, вот это сервис, не сдержался и хохотнул Стинг, разглядывая самодельную лестницу, доходящую почти до самого пола. Вся эта вылазка, о которой многие слагали легенды, на деле и яйца выеденного не стоила. Всё было слишком просто.

— Со мной порядок. Ты тоже спускайся, — сложив ладони в импровизированный рупор, обратился к сестре парень. Сразу после послышался звук торопливых шажков, и вслед за этим в лестничном проёме показалась голова Люси, а зачем и она сама. Девушка неуклюже обернулась и, не до конца восстановив равновесие, сделала первый шаг вниз. Её замотало в стороны с такой силой, будто платформа была подвижной, и уже на середине пути она оступилась и свалилась вниз.

— Корова, — в сердцах выплюнул Стинг и отвернулся. — Тумба неповоротливая. Вот уж точно говорят, шагу точно ступить не может.

— Всё, привал, — игнорируя текущие рекой в её адрес комплименты, выдохнула Люси и так и осталась лежать на камнях. Очень болела спина, которой она протесала добрых два метра спуска, и саднили содранные до мяса ладони. Сил не было ни на что совершенно. Хотелось только лежать здесь, прикрыв глаза, и наслаждаться, как в тело постепенно возвращаются силы.

— Никаких привалов, — Стинг её настроя не разделял. Схватил девушку за руку и потащил за собой, но бедняжка от усталости даже не нашла в себе сил, чтобы подняться на ноги. Так и осталась висеть на его руке, безжизненно откинув назад голову. — Бесполезный балласт и всегда им была.

— Ну хотя бы мину-уточку, — продолжала уговаривать его Люси, уже зная, что это не даст результата. Эвклиф начинал злиться, а значит, пиши пропало. — Несколько минут ничего не решат. Я не прошу тебя о многом, просто чуть посидим, а потом двинемся дальше. На улице в мороз у нас такой возможности уже не будет.

Девушка внутренне сжалась, чувствуя, как глаза начинает щипать от подступающих слёз. В такие моменты ей казалось, что они никогда не могли достичь компромисса без ущемления её человеческого достоинства. Да, она не была такой сильной, как брат, но делала всё возможное, чтобы если не помогать ему, то хотя бы ничем не обременять. Он был излишне строг и требовал от неё слишком много.

— Назови хотя бы одну причину, почему я должен послушать тебя.

Молнией промелькнула мысль: она ведь так ничего и не сказала ему. По её личному мнению, причина выдавалась более, чем достойная, вот только был ли сейчас подходящий момент для подобных откровений?..

— Я беременна, — с трудом ворочая прилипшим к нёбу языком, всё же отважилась выдавить из себя признание Люси. Она никогда не думала, что произнести это вслух будет так трудно. Воцарившееся молчание тянулось куда дольше положенного, и девушка с ужасом поняла, что всё бы отдала сейчас за возможность отмотать время назад и никогда произносить тех слов, что только что сорвались с её губ. Не так она представляла себе этот момент, совсем не такой реакции ждала, с бескрайней горечью отметила блондинка и несмело подняла глаза.

И наткнулась на устремлённый прямиком на неё взгляд, от которого в груди всё сломалось, искорёжилось, заливая лёгкие кровью. Так не смотрят на тех, кого любят, хотят поддержать, даже тех, к кому совсем равнодушны — только на вещи бесконечно отвратительные, которые кроме этой самой брезгливости ничего не заслуживают.

— Почему ты молчишь? — она не слышала его голос — угадывала слова по губам. Это был вопрос, который она и сама хотела озвучить. Наверное, выражение её лица сейчас очень веселило Стинга, потому что он с усмешкой продолжил дальше: — Я всё ещё жду причину.

Это было кошмарным сном, такое не могло происходить наяву. Люси впервые видела этого человека — она не знала его. Это никак не мог быть Стинг. Торжествующий взгляд, мимика, малейшие интонации голоса, движения — в нём всё было не так, он вёл себя совсем по-другому. Словно актёр, долгое время носивший маску для роли и теперь наконец-то отбросивший её за ненадобностью.

— Ты не рад? — в беспамятстве пролепетала она бессмысленный по своей сути вопрос — ведь уже знала на него ответ.

— А чему я, по-твоему, должен радоваться? Ты никогда не приносила ничего, кроме проблем, — он сел рядом с ней на корточки и хотел притронуться к её щеке, но девушка шарахнулась от его прикосновения как от прокажённого. Стинг, с трудом контролируя растущее раздражение, крепче стиснул челюсти. На скулах проявились дёргающиеся желваки. — Тупая, бесполезная, вечно ноющая блядь, в этот раз ты переплюнула саму себя. Наверное, была очень счастлива, что всё обернулось именно так? Может, даже залетела специально, чтобы привязать меня к себе?

Слова всё продолжали и продолжали литься из его рта, и с каждым из них её всё больше охватывала жгучая волна стыда. За что, почему он был так жесток по отношению к ней? Люси ведь не сделала ничего, чем могла бы заслужить подобное отношение.

— Прекрати, — из последних сил стараясь сдерживать вот-вот готовый сорваться голос, взмолилась девушка и замотала головой. Её всю трясло, она уже не сдерживала слёзы. — Это несмешно, пожалуйста, хватит. Прекрати говорить все эти ужасные вещи. Как ты можешь, я ведь твоя сестра…

— О-о, сестра. — Его голос зазвучал вдруг убийственно спокойно — зеркальной копией самого себя. Уже позже девушка поняла, что ей не следовало этого говорить. Вообще следовало бы помалкивать, а сейчас получилось так, будто бы она собственноручно щёлкнула предохранителем приставленного к её виску пистолета. — У тебя такая удивительная избирательная память, сестрёнка. Ты вспоминаешь об этом только тогда, когда тебе удобно. Не могу припомнить ни разу, когда бы ты спохватилась, залезая ко мне в трусы. Ты такая же продажная, безмозглая шлюха, как и твоя мать. Даже представить себе не можешь, как сильно я вас ненавижу. Готов был пожертвовать всем, лишь бы увидеть, как ты превращаешься в грязь под ногами.

— Не вмешивай сюда маму, она здесь ни при чём! — гневно воскликнула Хартфилия. Былая обида и ущемлённость исчерпали себя, и теперь на первое место вышла злость. — Как у тебя только язык повернулся сказать такое?

— Очень просто, ведь это чистая правда. Ох, как грозно. Не смотри на меня так, а то я начинаю бояться. А хотя, нет… знаешь, продолжай. Мне стало даже интересно, что же ты сможешь сделать ещё.