Скандал у озера

– Помнишь, Сидо, как мы втроем хотели отправиться в Нью-Йорк? Это была Эммина идея. Она изучила карту и знала названия всех главных улиц.

– И спрашивала меня, на какой поезд нужно сесть, чтобы туда добраться! – добавил Фердинанд, выходя из кухни. – В свое время я даже отложил немного денег, чтобы помочь вам заплатить за билеты, когда придет время. Деньги эти у меня до сих пор хранились тут, в железной коробке. Теперь эти деньги пойдут на похороны. Шамплену сейчас туго.

– Ох! Дедушка, как это грустно! – всхлипывая, сказала Сидони.

Готовый вновь расплакаться старик прижал внучку к себе. Тогда Жасент произнесла:

– У меня есть небольшие сбережения в банке. Я покрою эти расходы. Ничего не отдавай папе, дедушка. Кто знает, может быть, через год-два мы с Сидони все-таки сможем поехать в путешествие – так мы почтим память Эммы.

– Да, это было бы хорошо, – согласилась сестра.

– Внученьки мои любимые, я приготовил чай. Он придаст нам сил.

Старика все еще била мелкая дрожь: жестокий удар судьбы потряс его до глубины души. Девушки догадались, что он отчаянно цепляется за эти домашние будничные занятия в тщетной надежде успокоиться.

Спустя два часа Жасент шла по дороге, прямо ведущей к озеру. Она уходила от безразличия отца, от его холодных, исполненных ненависти слов. Он еще не связывался с прессой, но грозился сделать это непосредственно перед завтрашними похоронами.

Убедившись в том, что мать крепко спит, Жасент вышла из дому, рассчитывая вернуться как можно скорее, чтобы присутствовать при всей церемонии погребения Эммы, в тот решающий миг, который мог вывести Альберту из состояния безумия.

«Я должна найти эту сумку. Ведь никто не возвращался на то место, где Паком нашел Эмму. Бедный парень, он, конечно, не обратил внимания на сумку, которая, возможно, осталась там», – размышляла она.

Еще задолго до того, как Жасент дошла до ведущей к озеру дороги, она поняла всю безуспешность своей затеи. Вода озера, сверкая металлическим блеском, сплошь покрыла лишь неделей ранее возделанные для посева луга и поля и небольшими волнами зыбилась по земной поверхности. Порывы ветра доносили до Жасент мощные раскаты грома. Озеро было в ярости. Оно затопило пляж, на котором она играла в детстве, и теперь по нему мерно проплывали ветки и целые стволы деревьев. Пляж был омыт дождем и выглядел таким же темным и мрачным, как и низко нависшее над ним небо с тяжелыми серо-голубыми тучами.

«Это бесполезно. Та узкая полоска земли, о которой говорила Сидони, исчезла. Нет никаких следов».

Девушка остановилась и, дрожа от холода и отчаяния, подняла воротник своего плаща. Внезапно картинка перед ее глазами оживилась. Она увидела двух лошадей с жеребенком: они словно выплыли из тополиной рощи. Они брели по затопленному лугу, растерянно оглядываясь вокруг. Жеребец шел с трудом: вода доходила ему до брюха. Почти в то же мгновение Жасент заметила какую-то лодочку-плоскодонку, ею с помощью шеста управлял мужчина. Она узнала в нем соседа своих родителей, Жактанса Тибо, и помахала ему рукой.

– Они идут к тебе, Жасент! – прокричал ей Жактанс. – Попробуй поймать жеребца, у него на шее веревка!

– Постараюсь! – крикнула Жасент в ответ.

Животные не пугали ее, ведь она с детства привыкла к общению с ними. Это происшествие показалось Жасент как нельзя кстати: если она поможет соседу, то сможет рассчитывать взамен и на его помощь. Не заботясь о том, что у нее намокнут ноги, протянув руку, девушка стала продвигаться вперед, тихонько посвистывая. То, что нравилось их старому Звонку, могло привлечь и его соплеменников. Ей хватило нескольких минут, чтобы добраться до напуганной кобылицы.

– Иди ко мне, моя красавица! Тебе будет намного лучше в конюшне! Ты, наверное, проголодалась. Тише, тише, – повторяла Жасент ласковым голосом, который так успокаивал пациентов в больнице.

Ее пальцы сжались на промокшей насквозь веревке, свисающей с шеи жеребца. Тем временем Жактанс уже привязал свою лодку к стволу какого-то деревца и кинулся помогать девушке. На нем были высокие каучуковые сапоги.

– Век буду тебе обязан, Жасент! – радостно произнес мужчина. – Если бы не ты, я бы до ночи за ними гонялся. Теперь нужно отвести их в безопасное место. К счастью, конюшня стоит на холме возле дома и вода не сможет подняться так высоко.

– Вы в этом уверены?

– Сегодня уже ни в чем нельзя быть уверенным. А ты что здесь делаешь, одна, под таким дождем? Ты шла забрать что-то из своего дома?

– Нет, я просто хотела посмотреть на то место, где Паком нашел мою сестру. Мне кажется, с ней была ее сумка… Это глупо, я понимаю, но если бы я ее нашла – мне было бы легче.

Жактанс в задумчивости почесал подбородок. Он обернулся и взглянул назад, затем грустно посмотрел на Жасент:

– Я хорошо помню то место, где твои несчастные родители увидели Эмму в ее красном платье, лежащую на земле. Но никто не скажет, как долго Паком ее нес. Я знаю только то, о чем болтал вчера этот бедняга, когда мы выходили из церкви: что он споткнулся о ствол какого-то дерева… или о пень… Господи, я заставил тебя плакать! Послушай, Жасент, я заведу лошадей домой и вернусь за тобой. Мы сможем доплыть на лодке, куда ты захочешь… если у тебя, конечно, есть время.

– Это было бы очень любезно с вашей стороны, – согласилась Жасент, слабо улыбнувшись. – Я проведу вас, вместе мы дойдем быстрее.

Супруга Жактанса, Артемиз, тридцативосьмилетняя беременная женщина, уже высматривала их, стоя на крыльце. Рядом с матерью копошились маленькие сыновья.

– Господи боже, наконец-то лошади спасены! – воскликнула она. – Здравствуй, Жасент. Я приду завтра на похороны, передай матери. Какое горе, боже! А ты здесь нечасто появляешься, с тех пор как начала работать в больнице.

– Увы, мадам Тибо, у меня очень плотный график.

Жасент не хотела начинать разговор – ее снедала ностальгия и на душе у нее скребли кошки. «Да, я была по-настоящему счастлива дома, в Сен-Приме! Я любила бегать к озеру, собирать камешки, отводить баранов на пастбище… Часто со мной ходил Пьер…» – мысли унесли ее в прошлое.

Чтобы прийти в себя, Жасент принялась гладить жеребенка. Точно так же, как и его мать-кобылица, он был обречен тянуть лямку трудовой жизни, а вместе с ней – и всю упряжку семьи Тибо.

– Вот и славно, они в безопасности! – порадовался Жактанс, закрывая за собой дверь.

– Налить вам чаю? – предложила Артемиз, не покидая своего наблюдательного поста.

– Возвращайся в дом! Мне надо отвести кое-куда мадемуазель.

Супруга немедленно повиновалась, несмотря на то что была весьма заинтригована. Такая явная покорность всегда раздражала Жасент. Вообще поведение замужних женщин вызывало у нее неприятие: не один год она наблюдала за тем, как мать покорно подчиняется власти Шамплена Клутье. Именно желание оставаться свободной подтолкнуло ее отказать Пьеру.

– Устраивайся посредине и крепко держись, – посоветовал Жактанс, когда девушка села в лодку. – Здесь неглубоко, но я не хочу, чтобы ты упала.

– Не беспокойтесь за меня, – ответила Жасент. – Моя сестра мертва, поэтому все остальное…

– Боже, не говори такого, в твоем-то возрасте! Чуть меньше десяти лет назад, во время эпидемии испанского гриппа, я потерял брата, родителей и двоюродную сестру. Мне казалось, что жизнь больше никогда не будет меня радовать. Однако со временем я постепенно пришел в себя. Я надел кольцо на палец Артемиз – она мне очень нравилась… Она подарила мне двоих сыновей. Но что я рассказываю тебе о том, что ты и так знаешь! Супруга часто болтает с Альбертой.

Лодка скользила по неспокойной воде. Жактанс управлял с помощью шеста. В солнечную погоду Жасент могла бы яснее различить сушу, где-то поросшую травой, где-то превратившуюся в грязное месиво, но сегодня, несмотря на дневное время, одиннадцать утра, было достаточно темно. В конце концов она отчаялась увидеть нужное место, когда вдруг какие-то детали пейзажа показались ей знакомыми: плетеная изгородь меж лугов, дорожные столбы, березовая роща…