Страница 94 из 98
Рев орды ходячих за окном не утихал, но шум в голове Кларк, словно издаваемый сломанным телевизором, смог перекрыть даже его.
Она убила Финна.
Кларк повторяла это про себя раз за разом, но это не приводило ее в чувство. Однако, в последний раз ее как током дернуло. Она дрогнула всем телом, поняв, что замерзает, но ничего не стала с этим делать. Кларк подняла руки, поднесла их поближе к лицу и стала рассматривать свои ладони, водя взглядом от кистей до кончиков пальцев. Выступивший пот уже смыл засохшую кровь, мелкие порезы затянулись, а места, где она содрала себе кожу, покрылись тонкой коркой болячек. Кларк сжала свои ладони в кулаки, так сильно, что ногти больно впились ей в кожу, а затем снова безвольно опустила руки на пол.
Она убила Финна. Она и правда сделала это.
И теперь вокруг нее был только бушующий океан смерти. Она ужаснулась от мысли, что убийство парня, который не раз спасал ей жизнь, будет последним, что она сделает в этой жизни, перед тем, как умрет от рук и зубов ходячих или от обезвоживания. Или… поступить, как он?
Кларк медленно повернула голову и бросила взгляд на окно в конце коридора. Если она разобьет его, возьмет в руку осколок и… тогда не придется заканчивать все в муках. Ей все равно не выбраться отсюда, что еще могло ей помочь?
Кларк приложила ладонь к нагрудному карману, услышав раньше всегда успокаивавшее ее шуршание. Однако, в этот раз ей этот звук облегчения не принес. Она расстегнула куртку и аккуратно достала из кармана сложенный лист бумаги. Медленно развернула его и посмотрела на рисунок.
Карандаш уже немного поблек, а борозды в местах, где лист бумаги постоянно складывался, уже было никак не изгладить. Однако, это все еще была она. Девушка все так же мирно улыбалась, как тогда, в лунную ночь, когда Кларк ее нарисовала, поддавшись какому-то наваждению. Это был последний по-настоящему счастливый день в ее жизни. Эта улыбка, эти падающие на плечи волосы, большие глаза, прямой длинный нос и пухлые губы — один взгляд на собственное творение заставлял разум Кларк успокоится, чувствуя умиротворение. Так было до сегодняшнего дня. Теперь, даже развернув лист, она видела на нем не девушку, которую она встретила где-то когда-то, а то и вовсе выдумала. Перед глазами до сих пор была стекающая струйка крови и укрытое длинными черными волосами лицо.
Кларк закрыла глаза и сильно надавила пальцами на веки. Когда зрение вернулось к ней, она вновь посмотрела на рисунок. И вдруг она вспомнила…
***
— Уэллс?
— М?
— Да так, ничего.
Кларк приложилась губами к рожку мороженого у нее в руках, не отрывая взгляда от вершины огромного обелиска. Солнце едва ушло из зенита, поэтому ей то и дело приходилось щуриться, но оторваться от величественного монумента никак не получалось.
— Сетчатку себе выжжешь, — предупредил ее Уэллс.
— Ты говоришь, как моя мама, — насупилась Кларк.
— Если скажу, что тебе надо почаще ее слушать, то получу по затылку? — осторожно предположил парень.
— Именно, — улыбнувшись, ответила Кларк, и, наконец, нашла в себе силы оторвать взгляд от монумента, — Крутой он все-таки. Ну что, у нас есть еще время навестить Линкольна?
— Да, конечно, — кивнул Уэллс.
— Твой отец не будет потом ругать нас за опоздание?
— Не, — парень махнул рукой, — ему и так сложно находить время, чтобы провести его со мной, вряд ли он станет тратить его на то, чтобы отчитать нас. Сегодня же День Независимости! Празднуем на всю катушку.
— Ууу! — издала веселый возглас Кларк, подняв над головой сжатые в кулаки ладони, — Тогда вперед, к президенту!
Она впервые была в столице. С тех пор, как Телониус Джаха стал сенатором штата, у него практически не было времени на то, чтобы находиться у себя дома, в Бриджтоне, вместе с сыном, поэтому Уэллсу последние два года приходилось совершать такие вот поездки в Вашингтон. На этот раз Кларк напросилась поехать вместе с другом, чтобы избежать тягости семейного отдыха. В детстве она обожала проводить время со своими родителями, но в последнее время, стоило Эбби и Джейку оказаться вдвоем в одной комнате, все оборачивалось сплошным раздражением для каждого из них. Кларк оставалось лишь удивляться, куда же испарилась вся та любовь, что была между ними. Поэтому, когда родители дали свое добро — она была на седьмом небе от счастья.
Уэллс весь день водил ее по городу, но будто специально оттягивал момент, когда они смогут посетить центр Вашингтона, чтобы увидеть главные достопримечательности. Стоило ли говорить, что столица ее впечатлила? В отличие от огромного, но со всех сторон серого и монотонного Нью-Йорка, Вашингтон больше напоминал ей своей атмосферой родной Бриджтон. Это был город, застывший во времени. Большинство зданий выглядели, как постройки конца девятнадцатого века, и только центр города выделялся несколькими небоскребами. Когда же она увидела Капитолий, Белый Дом, монумент Вашингтона и мемориал Джефферсона, то почувствовала острое желание прийти сюда с холстом и запечатлеть хоть что-то из этих величественных сооружений. До сих пор они не рассмотрели поближе только мемориал Линкольна.
Путь до него шел вдоль невероятно огромного фонтана, который начинался на возвышенности и простирался на сотни метров вперед в виде прямоугольной площадки, заполненной водой. Кларк и Уэллс неторопливо шли вдоль него, доедая свое мороженое. Кларк, как ребенок, постоянно смотрела по сторонам, стараясь не упустить ничего из виду. Она примечала для себя не только водную гладь, здания или раскинувшийся вокруг парк, но и множество людей, которые приехали сюда, чтобы отпраздновать. Тут были и местные жители, и приезжие, постоянно фотографирующие все вокруг, и туристы, говорящие на целой плеяде разных языков. Все это смешалось для девушки в одну картину, заставляя чувствовать тихий восторг от происходящего. Она предвкушала момент, когда опустится вечер, и над огромным монументом Вашингтона засияют вспышки от салюта.
Наконец, Кларк и Уэллс добрались до самого мемориала и, поднявшись по высоким ступеням, зашли под его свод. Линкольн восседал на огромном кресле, задумчиво и спокойно смотря вниз, словно приветствовал всех, кто пришел навестить его памятник.
— Да, внушает, — произнесла Кларк и прочитала надпись на стене за статуей, — «В этом храме, как и в сердцах людей, для которых он спас единство, память об Аврааме Линкольне сохранится навсегда»
— Представляешь, если бы мы жили, как тогда, — сказал Уэллс и посмотрел на подругу, — Я бы сейчас подавал тебе кофе с утра и называл хозяйкой.
— Ты и так это делаешь, — ответила Кларк, и они оба хохотнули, — Не, ты больно сильный, я бы отправила тебя на плантацию.
— Интересно, шутить про рабство около Линкольна вообще законно? — произнес свои мысли вслух Уэллс.
— Не будем рисковать, — улыбнувшись, предложила Кларк и с наигранной осторожностью посмотрела по сторонам, — Ну что, двинем домой?
— Давай, а то папа уже там со скуки помирает. Того и гляди, уедет опять на работу, — с легким оттенком грусти в голосе сказал Уэллс.
— Не сердись на него за это.
— Я не сержусь, — он пожал плечами, — я все понимаю. Идем.
Чтобы вернуться, им пришлось пересечь весь парк от начала и до конца, но Кларк это совсем не расстроило, разве что ноги от растянувшейся на весь день прогулки начинали побаливать. Когда они достигли улиц, то народа вокруг стало ощутимо больше. Тех, кто еще умудрялся работать по праздникам, наконец, отпустили домой, и они спешили к своим семьям. Некоторые шли, чтобы накупить еды на вечер, отчего в магазинах стояли длинные очереди. Телониус, к счастью, сам решил озаботиться вопросом праздничного ужина, так что Кларк и Уэллсу не пришлось бегать по мелким поручениям, и они смогли целиком и полностью посвятить себя отдыху.
Квартира Телониуса находилась в той части города, где старые здания стояли по соседству от небоскребов бизнес-центра, поэтому там толпа народа становилась особенно плотной. По улицам разносилась музыка, но Кларк не могла понять, откуда точно шел звук. Ей бы хотелось посмотреть на живой оркестр, марширующий по улицам. Помимо людей в повседневной одежде и деловых костюмах, начали показываться военные в парадной форме. Они ходили компаниями по пять-десять человек, некоторые даже, постоянно улыбаясь и смеясь, маршировали.