Страница 13 из 43
За прожитые годы Саит приобрёл широкий кругозор. Хотя иностранных языков изучить не пришлось, но родным татарским и русским он владел в совершенстве. Когда служил в Монголии, то, в отличие от сослуживцев, в свободное время глушивших водку, штудировал книги по истории, философии, перечитал много художественной литературы. Ему нравились герои дерзкие, романтического склада, бросавшие вызов судьбе. Больше всего на свете он ненавидел бессмысленное, бездумное существование. «Гореть, а не тлеть!» – возможно, так сформулировал бы он своё жизненное кредо, если бы его об этом попросили.
Получив от судьбы жёсткий удар ниже пояса, Саит недолго зализывал раны. Его активная, деятельная натура толкала на поиски новых жизненных путей и решений.
Он долго сидел над документацией, вновь и вновь проверяя статьи расходов и доходов. Трудно было поверить в то, о чём неумолимо свидетельствовали цифры – за полгода мебельный цех не принёс ему никакой прибыли. По выражению идейного отца коммунизма Маркса, начальный капитал, поглощаемый расходами, ничего не прибавил к обороту и вернулся к исходному, нулевому состоянию: деньги – капитал – деньги – нищета. И денег не смог заработать, и капитал тю-тю! Сколько же впустую потрачено времени, сил и энергии – всё, как говорится, ушло в «молоко». Он чувствовал себя рыбаком, который остался один в огромном океане. Саит долго сидел в задумчивости, запустив пальцы в шевелюру. Хотя он и не ставил богатство и деньги на первое место в шкале жизненных ценностей, всё же считал, что уровень жизни является показателем умственных способностей человека. Ему вспомнился старый анекдот.
«Едут как-то верхом два ковбоя. Видят, на дороге лежит дерьмо.
Один спрашивает:
– Ты мог бы его съесть?
– Отчего не съесть, если за это заплатят.
– Вот тебе 500 долларов.
Второй ковбой съедает дерьмо и кладёт деньги в карман. Едут они дальше и натыкаются на другую кучу дерьма. Второй ковбой говорит первому:
– Вот тебе 500 долларов, если ты съешь его.
Первый съедает дерьмо и получает деньги.
Они снова пускаются в путь, а через некоторое время первый ковбой спрашивает:
– Слушай, тебе не кажется, что мы с тобой едим дерьмо бесплатно?..»
Саит сейчас чувствовал себя в положении этих ковбоев. Выходило, что гораздо выгоднее было скупать оптом импортную мебель и перепродавать её мелкими партиями, чем производить свою собственную. Как выяснилось, их фирма сводила концы с концами только за счёт продажи финских стульев, «немецких» диванов и кресел, изготовленных турецкими собратьями.
Занимаясь ликвидацией своего мебельного производства, реализацией и перевозкой уцелевших изделий, Саит неотступно думал о будущем – своём и преданных ему ребят, за которых чувствовал ответственность. Он пришёл к решению начать какое-то новое, серьёзное дело. Да и Салих сказал: «Столы и стулья делать несолидно, выбери себе что-нибудь покруче». Уж если сотрудник милиции такое говорит…
С чего же начать? К кому обратиться? Не идти же снова торговать водкой из-под полы! Разве что открыть свой завод. А для этого нужна «капуста», а также всякие там липовые патенты и сертификаты качества…
Внезапно Саит вспомнил об одном знакомом из Донецка – вместе учились в военном училище. После окончания училища, он, не делая ставку на военную карьеру, окончил политехнический институт и устроился на КамАЗ. Поскольку заводом управляли из столицы-матушки, парню с еврейской фамилией не так трудно было найти себя и сделать карьеру; через несколько лет он уже стал заместителем генерального директора по коммерческой деятельности.
– Если нужно будет, приезжай, помогу, – сказал как-то при встрече в Казани его бывший сокурсник Зильберштейн.
Кажется, пришло время воспользоваться его предложением. Саит терпеть не мог просить, но иногда бывает необходимо смирить свою гордыню. Другого выхода не оставалось. «Ты же был вышибалой в ресторане, – уговаривал Саит сам себя. – Ниже этого уже трудно опуститься. Ну, подумаешь, если Родион откажет в помощи, то конец света от этого не наступит. А кроме того, хотя бы повидаю многочисленных челнинских родственников». Взвесив все «за» и «против», Саит решил ехать. Как говорится, под лежачий камень вода не течёт.
Несмотря на весеннюю распутицу, в один из погожих ясных дней Саит с Замиром отправились в автоград.
Хотя КамАЗ ничего не давал татарскому народу, он кормил множество проходимцев, давал возможность сделать карьеру. Руководство завода, переняв замашки и амбиции советской бюрократии, держалось нагло и беззастенчиво, не упуская ни одной возможности личного обогащения…
Сайт, не называя секретарю своего имени, попытался прошмыгнуть в кабинет со словами «я по личному вопросу», но, как говорится, номер не прошёл. Да и когда его бывший однокашник услышал «Сакманов, из Казани», первой реакцией были слова: «Что за мудак?» Только когда Саит вошёл в кабинет, лицо его просветлело, он заключил Сайта в объятия:
– Ба, как я сразу не вспомнил – наш бывший отличник Саша Сакманов! Я думал, ты бороздишь казанские просторы, а ты, оказывается, здесь ошиваешься. Садись. Маша, тащи скорее чай и ещё чего-нибудь покрепче. Не каждый день друзья юности в гости приходят… Ну, рассказывай, как дела? Вроде как похудел, седина на висках? И вид невесёлый… Жена, что ли, бросила? Не бери в голову, хоть сейчас тебе кого-нибудь найдём. Понравится – забирай мою Машу, будем с тобой свояками.
Саит хорошо знал этот приём начальства: попытаться спустить дело на тормозах (а речь, как правило, идёт о какой-либо просьбе) и выпроводить посетителя ни с чем, дружески похлопывая по спине.
Принесли отменно крепкий чай и к нему бутылку «Белого аиста». За чаем и за коньяком Саит рассказал обо всём, что с ним случилось. «Извини, что приходится к тебе за помощью обращаться», – так завершил он своё повествование.
Саит не счёл нужным ходить вокруг да около – выложил всё напрямую. Он полагал, что Родион, как умный человек, давно уже догадался, что бывший однокашник явился через столько лет явно не потому, что соскучился.
Со стороны, судя по застывшему взгляду хозяина кабинета, могло показаться, что он вовсе не слушает Сайта. Однако результат оказался совершенно неожиданным. Донецкий «мишарин» Родион Зильберштейн, высокий дородный мужчина с седой кудрявой шевелюрой, услышав о разгроме мебельного цеха, не мог удержаться от хохота.
Недаром говорят: кошке веселье, а мышке – слёзы.
– Как ты говоришь – забрали всю выручку и разгромили оборудование? Короче, в духе времени. Вот она – конкуренция в действии…
Сайта разбирала обида – бывший сокурсник по военному училищу не воспринял всерьёз того, что для него явилось настоящей трагедией.
– Видел бы ты, сколько всякого добра привели в негодность эти сволочи, – в сердцах сказал Сайт. Одного ругательства ему показалось мало, и он ещё добавил: – Заразы!
– Ну-ну, зачем так грубо! Выражайся интеллигентнее, ты же всё-таки бывший военный офицер, чёрт побери! Небось, всё твоё имущество и одного КамАЗа-то не стоило?
– Дело разве в этом, Родион? Эти ребята в джинсах – простые исполнители, за которыми стоит фигура посолиднее. Страшно то, что сейчас ведётся сознательная политика против того, кто что-то выпускает, производит, против роста производства. Это означает в перспективе экономическую отсталость. Сколько можно жить за счёт товаров, которые приходят с Запада? Осталось совсем немного – и мы попадём к ним в кабалу, окажемся в положении рабов…
– Дружище, ты что-то слишком глубоко копаешь. Понимаю, конечно, что хочется кому-то излить душу. По правде говоря, у нас здесь то же самое. – И, сверкнув ровными, крупными зубами, добавил: – Каждый, как и ты, заботится о своих собственных интересах. И правильно делает.
Сайту пришлось сделать вид, что не заметил этот камешек в свой огород. Раз пришёл просить, то молчи в тряпочку. Ничего, проглотил обиду вместе с чаем, запив «Белым аистом».
Родион Сергеевич прошёлся по кабинету. Несмотря на массивную фигуру, движения были энергичными, походка пружинистой. «Держит форму, – отметил про себя Сайт. – Наверное, несколько раз в неделю ездит в бассейн или, как сейчас модно, в теннис играет».