Страница 7 из 11
Я оглядываю свой инструмент. Действительно, печатей оказывается ровно семь – цифра в некотором роде мистическая. Однако некогда заниматься каббалистическими соображениями, тем более что моя «машина» служит отлично. Среди быстро пробегающих озаренных облаков я вижу ясно очерченный солнечный круг. С правой стороны, сверху, он будто обрезан чуть заметно.
Минута молчания.
– Ущербилось! – внятно раздается голос из толпы.
Люди, издревле наблюдавшие солнечные затмения, установили, что это явление наступает лишь в новолуние, в то время, когда спутник повернут к нашей планете неосвещенной стороной, а потому абсолютно не виден на ночном небосводе. В результате, когда диск Луны начинает заслонять собой диск Солнца, мы замечаем темную серповидную выемку на краю яркого солнечного круга. То есть видим, что (как говорят герои рассказа) Солнце «ущербилось». Чем большую часть солнечного диска заслоняет от наблюдателей темный диск Луны, тем больше происходящее на земле становится похожим на ночь. «Ночь» обычно продолжается от 3 до 7 минут, а потом темнота начинает понемногу уступать место солнечному сиянию, а само Солнце сначала походит на яркий серп (похожий на неполную Луну), а потом, по мере перемещения Луны по небосводу, все больше и больше приближается по форме к диску.
– Не толкуй пустого! – резко обрывает старец.
Я нарочно подхожу к нему и предлагаю посмотреть в мое стекло. Он отворачивается с отвращением.
– Стар я, стар в ваши стекла глядеть. Я его, родимое, и так вижу, и глазами. Вон оно в своем виде.
Но вдруг по лицу его пробегает точно судорога, не то испуг, не то глубокое огорчение.
– Господи Иисусе Христе, царица небесная…
Солнце тонет на минуту в широком мглистом пятне и показывается из облака уже значительно ущербленным. Теперь уже это видно простым глазом, чему помогает тонкий пар, который все еще курится в воздухе, смягчая ослепительный блеск.
Тишина. Кое-где слышно неровное, тяжелое дыхание, на фоне напряженного молчания метроном отбивает секунды металлическим звоном, да немец продолжает говорить что-то непонятное, и его голос звучит как-то чуждо и странно. Я оглядываюсь. Старый скептик шагает прочь быстрыми шагами с низко опущенною головой.
VIII
Проходит полчаса. День сияет почти все так же, облака закрывают и открывают солнце, теперь плывущее в вышине в виде серпа. Какой-то мужичок «из Пучежа» въезжает на площадь, торопливо поворачивает к забору и начинает выпрягать лошадь, как будто его внезапно застигла ночь и он собрался на ночлег. Подвязав лошадь к возу, он растерянно смотрит на холм с инструментами, на толпу людей с побледневшими лицами, потом находит глазами церковь и начинает креститься механически, сохраняя в лице все то же испуганно-вопросительное выражение.
Между тем мальчишки и подростки, разочаровавшись в желатинных стеклах, убегают домой и оттуда возвращаются с самодельными, наскоро закопченными стеклами, которых теперь появляется много. Среди молодежи царят беспечное оживление и любопытство. Старики вздыхают, старухи как-то истерически ахают, а кто даже вскрикивает и стонет, точно от сильной боли.
День начинает заметно бледнеть. Лица людей принимают странный оттенок, тени человеческих фигур лежат на земле бледные, неясные. Пароход, идущий вниз, проплывает каким-то призраком. Его очертания стали легче, потеряли определенность красок. Количество света видимо убывает; но так как нет сгущенных теней вечера, нет игры отраженного на низших слоях атмосферы света, то эти сумерки кажутся необычны и странны. Пейзаж будто расплывается в чем-то; трава теряет зелень, горы как бы лишаются своей тяжелой плотности.
Однако, пока остается тонкий серповидный ободок солнца, все еще царит впечатление сильно побледневшего дня, и мне казалось, что рассказы о темноте во время затмений преувеличены. «Неужели, – думалось мне, – эта остающаяся еще ничтожная искорка солнца, горящая, как последняя, забытая свечка в огромном мире, так много значит?.. Неужели, когда она потухнет, вдруг должна наступить ночь?»
Но вот эта искра исчезла. Она как-то порывисто, будто вырвавшись с усилием из-за темной заслонки, сверкнула еще золотым брызгом и погасла. И вместе с этим пролилась на землю густая тьма. Я уловил мгновение, когда среди сумрака набежала полная тень. Она появилась на юге и, точно громадное покрывало, быстро пролетела по горам, по реке, по полям, обмахнув все небесное пространство, укутала нас и в одно мгновение сомкнулась на севере. Я стоял теперь внизу, на береговой отмели, и оглянулся на толпу. В ней царило гробовое молчание. Даже немец смолк, и только метроном отбивал металлические удары. Фигуры людей сливались в одну темную массу, а огни пожарища на той стороне опять приобрели прежнюю яркость…
Но это не была обыкновенная ночь. Было настолько светло, что глаз невольно искал серебристого лунного сияния, пронизывающего насквозь синюю тьму обычной ночи. Но нигде не было сияния, не было синевы. Казалось, тонкий, не различимый для глаза, пепел рассыпался сверху над землей, или будто тончайшая и густая сетка повисла в воздухе. А там, где-то по бокам, в верхних слоях чувствуется озаренная воздушная даль, которая сквозит в нашу тьму, смывая тени, лишая темноту ее формы и густоты. И над всею смущенною природой чудною панорамой бегут тучи, а среди них происходит захватывающая борьба… Круглое, темное, враждебное тело, точно паук, впилось в яркое солнце, и они несутся вместе в заоблачной вышине. Какое-то сияние, льющееся изменчивыми переливами из-за темного щита, придает зрелищу движение и жизнь, а облака еще усиливают эту иллюзию своим тревожным, бесшумным бегом.
– Владычица святая, Господи батюшко, помилуй нас, грешных!
И какая-то старушка набегает на меня, торопливо спускаясь с холма.
– Куда ты, тетка?
– Домой, родимый, домой: помирать, видно, всем, помирать, с детками с малыми…
Вдоль берега, в сумраке, надвигается к нам какое-то темное пятно, из которого слышен смешанный, все усиливающийся голос. Это кучка фабричных. Впереди, размахивая руками, шагает угрюмый атлет рабочий, который сидел со мной на мосту. Я иду к ним по отмели навстречу.
– Нет, как он мог узнать, вот что! – останавливается он вдруг прямо против меня, по-видимому узнавая во мне недавнего собеседника. – Говорили тогда ребята: раскидать надо ихние трубы… Вишь, нацелились в Бога!.. От этого всей нашей стране может гибель произойти. Шутка ли: Господь знамение посылает, а они в небо трубами… А как он, батюшко, прогневается да вдруг сюда, в это самое место, полыхнет молоньей?..
– Да ведь это сейчас пройдет, – говорю я.
– Пройдет, говоришь? Должны мы живы остаться? – Он спрашивает, как человек, потерявший план действий и тяготеющий ко всякому решительно высказываемому убеждению.
– Конечно, пройдет, и даже очень скоро.
– А как?
Я смотрю на часы.
– Да, должно быть, менее минуты еще.
– Меньше минуты? И это узнали! Ах ты, господи боже!..
Прошло не более пятнадцати секунд. Все мы стояли вместе, подняв глаза кверху, туда, где все еще продолжалась молчаливая борьба света и тьмы, как вдруг вверху, с правой стороны, вспыхнула искорка, и сразу лица моих собеседников осветились. Так же внезапно, как прежде он набежал на нас, мрак убегает теперь к северу. Темное покрывало взметнулось гигантским взмахом в беспредельных пространствах, пробежало по волнистым очертаниям облаков и исчезло. Свет струится теперь, после темноты, еще ярче и веселее прежнего, разливаясь победным сиянием. Теперь земля оделась опять в те же бледные тени и странные цвета, но они производят другое впечатление: то было угасание и смерть, а теперь наступало возрождение…
Мы уже рассказывали о таких астрономических явлениях, как рассветы, закаты и сумерки. Напомним, что в наступлении сумерек важную роль играет то, что в то время, когда солнечный диск уже скрылся за горизонтом (или только-только приблизился к нему), солнечные лучи отражаются от верхних слоев атмосферы и освещают поверхность Земли, благодаря чему и наступают сумерки. Но во время полного солнечного затмения солнце находится высоко в небе и поэтому не подсвечивает атмосферу снизу, так что механизм наступления сумерек отличается от обычного. Вообще В. Г. Короленко очень точно описывает происходящее. Он оставил нам художественное и очень образное описание этого интересного природного явления, атмосфера которого действительно заметно отличается от той, когда на землю опускаются «привычные» нам сумерки и наступает вполне «обычная» ночь. Резкое похолодание сопровождается ветром, быстро, буквально на глазах, закрывающиеся чашечки цветов производят странное впечатление – впрочем, как и внезапно наступающая тишина. Все живое на всякий случай притихает и затаивается. Даже сегодня, когда все процессы хорошо изучены, время наступления той или иной фазы затмения вычислено, порядок событий прекрасно известен, во время полной фазы всех наблюдателей захватывает торжественность момента, которая вызывает благоговейное молчание. Представляете, какие чувства испытывали наши предки, которые даже приблизительно не понимали суть явления и с замиранием сердец ждали, появится ли Солнце на небосклоне вновь.