Чёрный ирис

Зехир сел напротив. Я ощущала его задумчивый взгляд, но друг не проронил ни слова. И эти мгновения умиротворенной тишины буквально исцеляли. Чувствуя безмерную благодарность, я прошептала, по-прежнему не поднимая глаз:

– Спасибо. Спасибо, что ни о чем не спрашиваешь.

– Думаю, если ты захочешь мне рассказать, то так и сделаешь. А если не захочешь, какой смысл терзать тебя расспросами?

Послышались шаги. Все та же сухопарая служанка поставила с подноса на низкий круглый столик между нами две чаши из тонкого фарфора, налила из узкого чайничка чай и все так же молча удалилась.

Отбросив все мысли и потеряв счет времени, я любовалась вьющейся над чашей тонкой струйка пара с упоительным травяным ароматом. И так увлеклась, что в воздухе над чайной гладью сам собой расцвел сотканный из пара цветок ириса. Зехир хмыкнул.

– Сария, ты веришь в судьбу? Хотя, наверное, глупо задавать такой вопрос предсказательнице.

– Верю, – я, наконец, подняла на него глаза, невесело улыбнулась. – Верю, что она жестока и играет нами, как ей вздумается.

– А я верю, что она все же милостива, – Зехир отхлебнул чаю.

Я последовала его примеру и даже зажмурилась от удовольствия. В терпком напитке словно бы растворились лучи Нарайяна, даря тепло и спокойствие.

– Ты – человек. К вам судьба, может, и милостива.

– Ты тоже человек, Сария, – мягко возразил Зехир. – Просто немножко особенная.

Столько теплоты было в его голосе, что я не выдержала:

– А ведь я и вправду могла стать человеком, Зехир! Настоящим человеком! Избавиться от этого ненавистного клейма предсказательницы! Какой бы счастливой я стала! Тем более Дагнар был бы рядом! Но он не любит меня! Совсем не любит! Иначе бы... Не оставил... – мой голос сорвался. – Зехир, прости... Я... Я сегодня слишком несдержанна...

– Тебя станет легче, если ты выговоришься. Иначе отчаяние так и будет отравлять тебя подобно яду.

– Я не хочу жаловаться, – прошептала я, отводя глаза. Отчетливо понимала, насколько он прав. Никто никогда меня не слушал. Кроме Джабраила. Но он неизменно вторил в итоге о покорности судьбе, а это мало утешало. А сейчас Зехир сидел напротив, буквально на расстоянии вытянутой руки, и готов был выслушать. Впервые в жизни я не сдержалась. Торопясь и захлебываясь словами, я рассказала ему все. Начиная от знакомства с Дагнаром и позволения эмирхана, и заканчивая вымогательством Лаяны и грозящей мне смерти за уничтожение клейма. Зехир слушал, не перебивая. И лишь когда я поведала о возможном замужестве, его темно-синие глаза сверкнули тем торжествующим взглядом, который так напугал меня во время первой встречи. Теперь же я не придала этому значения.

– Извини, – выдохнула я под конец, все же чувствуя, что и вправду стало легче, – что утомляю тебя историей моей невеселой жизни и...

Он жестом попросил меня замолчать.

– Сария, прошу тебя, перестань постоянно за что-нибудь извиняться. Твоей вины нет в том, что ты рождена предсказательницей. И уж тем более в том, что все эти годы жила как в логове ядовитых змей. Но все это сейчас не важно, – Зехир меня взял за руку и задумчиво провел пальцами по ткани узкой перчатки. – Я вижу только один выход. Ты станешь моей женой.

Мне показалось, я ослышалась. Даже головой тряхнула на всякий случай.

– Я не хочу лгать тебе, Сария, – Зехир не сводил с меня глаз, – поэтому не буду уверять в неземной любви и прочих романтических глупостях. Но я искренне хочу тебе помочь. И раз у тебя есть позволение эмирхана выйти замуж, нельзя такую возможность упускать. Медлить не будем, учитывая, что у Лаяны, – Зехир презрительно поморщился, – надолго 'милосердия' не хватит. И я непременно найду способ вернуть 'Поцелуй ночи'. Не потерплю, чтобы мой подарок носил кто-то кроме тебя. И сразу после свадьбы я увезу тебя в Авликес.

Может, я действительно ничего в людях не понимала? Сначала Дагнар со столь скоропалительным предложением, теперь Зехир... Дружное сумасшествие?

– Зехир, – ошалело перебила я, – ты это все сейчас серьезно?

– Вполне, – он спокойно отхлебнул еще чая.

В ступоре не сводила с него глаз. То, что он и вправду не шутит, не вызывало сомнения. И вот тут возникало просто необъятное 'Зачем?..'. Вспомнились уверения Джабраила. Теперь они уже не казались мне столь невероятными.

– Какая выгода тебе от этого? – тихо спросила я. – Только прошу тебя, скажи правду.

Зехир вздохнул. Усталый взгляд красноречиво выдавал его нежелание откровенничать.

– Сария, разве это так важно? Поверь, я желаю тебе только добра. Когда ты окажешься в безопасности в Авликесе, вполне можешь отправиться на поиски своего любимого, если захочешь. Наш союз, само собой, будет лишь дружеской договоренностью без каких-либо семейных обязательств, уверяю, никаких посягательств с моей стороны не возникнет.

– Зехир, я не сомневаюсь в тебе, – упорствовала я, – но согласись, я имею право знать, что тобою движет.

– Что же, если ты настаиваешь... – Зехир откинулся на подушки, скрестив руки за головой. Молчал не меньше минуты, словно собираясь мыслями.

– Ты слышала когда-нибудь о Колыбели Нарайяна?

Я неуверенно пробормотала:

– Если не ошибаюсь, так называется последнее уцелевшее святилище Матери Природы. Насколько я помню, оно в Авликесе.

– Все верно, – Зехир кивнул, по-прежнему задумчиво разглядывая роспись на потолке. – Его построили после победы над ифритами еще с помощью магии джиннов при эмирхане Дастрияре. А он в свою очередь отдал право на Колыбель Нарайяна моему предку.

Сев, Зехир закатал правый рукав рубашки. Примерно посередине между локтем и запястьем на загорелой коже чернел замысловатый узор, больше похожий на витиеватую надпись на незнакомом и, скорее всего, вообще несуществующем языке.

– Это знак моего рода. Так же как твои черные ирисы. Конечно, никаких особых способностей у меня нет, но по праву рождения именно мне должна принадлежать Колыбель Нарайяна.

– Тогда что ты делаешь здесь, в Ардалле? – я кое-как справилась с недоумением. Пусть Зехир и вправду не походил на торговца, но подобного высокого положения я никак не предполагала. Шутка ли, владеть древним святилищем!

– Позволь, я расскажу все по порядку. Мой род оберегал Колыбель Нарайяна со дня ее сотворения. И никто не мог оспорить это право, хотя, наверняка, многим хотелось. Пока мой отец не совершил непростительную глупость, – Зехир вздохнул. – Дело в том, что моя мать была из простолюдинов, и ее родители презирали всех, кто превосходил их по происхождению. И отец решился на хитрость. Он скрыл, кто он на самом деле, выдал себя за простого кожевника. Рассчитывал, что правда откроется только после свадьбы, и тогда уже поздно будет что-то менять. Все вышло, как он и задумал. Но его добровольный, пусть и на время, отказ от своего происхождения привел к тому, что знак рода исчез.

– Разве такое возможно? – опешила я.

– Человек всегда свободен в своем выборе. И если ты не хочешь быть тем, кем ты рожден, то в твоих силах это изменить. Жаль только, что предсказательниц это не касается.

– У нас это все-таки не знак рода, – я сняла перчатки и бросила печальный взгляд на клеймо. – Это предназначение... И что же, твой отец потерял право на Колыбель Нарайяна?

– Именно так, – Зехир кивнул. – К тому моменту мой дед как раз достиг пятидесятилетнего возраста и по традиции должен был передать право на святилище своему сыну. И может, исчезновение знака и получилось бы утаить, но объявился дальний родственник. Арзиб, – он с презрением поморщился, словно уже само произношение этого имени казалось ему омерзительным. – Символ рода, как выяснилось, возник у него сам собой. Очевидно, в тот момент, когда мой ослепленный влюбленностью отец, отказался от своего происхождения. И Арзиб потребовал передать ему власть над Колыбелью Нарайяна. Верховный судия признал его право, и моя семья лишилась святилища. Пусть остались почет и уважение, да и богатства хватило бы еще на несколько поколений, но с потерей главного сокровища смириться не смогли. Убитый горем, мой дед враз ослеп, а отец до сих пор себя проклинает, что побоялся тогда признаться в своем происхождении. И казалось бы, Колыбель была навсегда утеряна, но, видимо, Мать Природа смилостивилась, возобновив право наследования на мне. Я родился со знаком рода. И сколько я себя помню, мне каждодневно внушали, что я должен вернуть святилище нашей семье. По достижении двадцати лет я потребовал у Арзиба то, что принадлежало мне по праву рождения. Но он, само собой, не пожелал отдавать. Судебные тяжбы длились пять лет и, наконец, судия признал, что Колыбель Нарайяна должна вернуться во владение моей семьи. Но при этом признавалась и правота Арзиба. Его обязали отказаться от святилища, но и он в свою очередь мог поставить любое свое условие.