Месть (Защитник - 7)

Холден не очень-то полагался на уважение Ортеги де Васкеса или Эрнандеса к священному дому Божьему; не верил он и в то, что их может остановить один лишь страх перед общественным мнением. Мясо было вкусное, и хлеб тоже, Холден сделал себе громадный бутерброд; красное вино, слегка отдававшее сушеным виноградом, согревало до самой глубины.

Некоторое время они ели молча, Холден отдавал должное второму бутерброду; между очередным куском и глотком вина он спросил:

- Ну что, может, все же откроешь секрет? Что такой маститый журналист, как ты, делает в этой глуши?

- Ты имеешь в виду, что меня чуть не застрелили люди Эрнандеса? Они решили, что мне чересчур много известно об их контрабандных операциях. И знаешь что? - Антонио откинулся на спинку стула, закурил. - Они недалеки от истины. У меня есть магнитофонные записи, даты встреч, записи разговоров, фотографии. - В глазах у него появилось жесткое выражение, таким Холден его еще не видел. - Они убили моего оператора, Гарри. Сволочи, перерезали ему горло от уха до уха, - сказал Бернарделли, в голосе у него зазвучал металл.

- Жаль, - кивнул Холден, отхлебнул еще вина, пытаясь удержаться где-то посредине между удовольствием и опьянением. Он решил пить медленнее, прежде чем хмель одержит верх. - Итак, они начали охоту за тобой. Почему же ты не сбежал?

- Мне было мало, хотелось еще. Проблема всех журналистов - всегда хочется больше. Это как у алкоголика или азартного игрока - никогда не бывает достаточно. И вот, черт возьми, здесь, в этом забытом Богом месте, я встречаю объявленного вне закона лидера "Патриотов" профессора Дэвида Холдена. Итак, каким ветром занесло вас сюда, доктор? Только рассказывайте подробно и с расстановкой, я должен запомнить весь рассказ на память, иначе мне придется вставать за записной книжкой, а я чересчур устал для этого, - и он рассмеялся.

Холден откусил еще один кусок, от бутерброда почти ничего не осталось.

- Я приехал сюда не совсем по своей воле, Бернарделли. Это долгая история.

- Долгие истории повышают тираж газеты. Давайте вы выскажете мне свою точку зрения на борьбу между "Патриотами" и ФОСА, идет? Дадите мне эксклюзивное интервью.

- Что-то я не вижу здесь репортеров, дружище, - Холден доел бутерброд. У него появилось чувство, будто он ел чересчур быстро; скорее всего, он был недалек от истины.

- Нет, я хочу сказать, что как только я поведаю всему миру, где вы и что делаете, даже в общих чертах, все репортеры Соединенных Штатов бросятся разыскивать вас. Выдать вас Штатам не могут, так ведь? Что, в США стало слишком жарко, и вы решили бороться с ними из заграницы? Я имею ввиду, многие известные патриоты и лидеры так и делали, типа правительства в изгнании, понимаете? Скажем, генерал де Голль во время второй мировой войны, когда Францией управляло контролируемое нацистами правительство Виши. Вы задумали что-нибудь в этом роде?

- Нет. Дело обстояло совсем по-другому.

- Я нахожусь здесь уже три недели. Пропустил все события, связанные с покушением на президента...

- Он все еще жив? - перебил Холден, резко поставив чашку на стол, вино пролилось.

- Ну, если это можно назвать жизнью, тогда жив. Насколько я знаю. Но заправляет всем Роман Маковски. И, по-моему, и дальше будет заправлять. Пока Бернарделли рассказывал, Холден закурил одну из своих трофейных сигарет. - Вам и вашим ребятам придется несладко. У Маковски своя собственная манера ведения дел, и все будет так, как хочет он, либо не будет вообще. Именно так он действовал в Палате представителей все эти годы. Не колеблясь проводил именно те реформы, которые считал нужными.

- Слово "реформы" предполагает, прежде всего, какие-то изменения, вставил Холден.

- Я пропустил величайшую сенсацию века: здание телефонной компании разрушено ракетой, вице-президент убит, президент смертельно ранен. Вот поэтому мне так необходимо раскрутить это дело с наркотиками, иначе редактор сотрет меня в порошок. А теперь вы... Слушайте, этим делом займутся репортеры со всего мира. Но я буду первым.

- Вы хотите правду? Отлично. Нам сообщили, что недостающая батарея противотанковых ракет ФОСА находится на одной из авиабаз. Мы отправились на базу расследовать дело, и попали в ловушку. Меня взяли в плен, часть наших людей погибла; дальше я только помню, как этот русский, Борзой, пытал меня электрошоком, топил в ледяной воде, избивал до полусмерти... - при воспоминании о пытках его охватила дрожь, это было его собственное хождение по всем кругам ада, - ...потом меня накачали наркотиками и я очнулся только здесь, в гостях у Ортеги де Васкеса. Доставил меня сюда Эрнандес. У него до сих пор осталась моя кобура. А я сбежал.

- Да вы, пожалуй, еще круче, чем о вас говорят. Эрнандес серьезный противник. Он работал на одно из пяти Семейств Нью-Йорка. В отряде боевиков. Говорят, именно он несет ответственность за резню в Олбани.

Холден задумался. Наконец он вспомнил.

- Это случилось примерно пять лет назад...

- В прошлом месяце исполнилось ровно семь лет. Один из врагов хозяина Эрнандеса приехал в Олбани на свадьбу дочери. Группа боевиков в лыжных масках ворвалась в церковь прямо во время богослужения; двадцать шесть человек были убиты, еще около десятка ранены. После этого Эрнандес перешел южную границу Штатов и скрылся в Мексике. Он стал слишком опасен даже для самих гангстеров. По слухам, хозяин Эрнандеса приказал своим людям: "Убрать его; как вы это сделаете, меня не интересует". Что-то в этом роде. Никогда не думал, что Эрнандес способен среди бела дня расстрелять столько людей, да еще прямо в церкви.

- Инносентио Эрнандес больше не сможет безнаказанно расстреливать людей. Ему недолго осталось ходить по земле, можете поверить мне на слово. Уж можете мне поверить, Бернарделли.

У журналиста загорелись глаза.

- Вы пойдете по его следу? Это будет вендетта?

- Слово "месть" подходит больше. "Вендетта" предполагает слепую, неконтролируемую ненависть к человеку за зло, которое он причинил, в то время как "месть" подразумевает тонкий расчет своих действий. Я назову это местью.