Страница 48 из 61
Слова Хитрово были якобы переданы М. Дашкову «под секретом»
В.И. Суворовым, который это сделал в благодарность за услуги, оказанные ему покойным отцом князя. Дашкова, упоенная «ответом Хитрово», не задумывалась, что содержащаяся в нем лесть имела чрезвычайно коварное свойство, и особенно слова о «советах и даже приказаниях». Почему В.И. Суворов сказал Дашкову неправду о допросе Хитрово? Почему он вообще начал говорить о «секретнейшем деле» (согласно определению самой императрицы) с заинтересованными лицами? Когда Екатерина предлагала Суворову подключить к «делу Хитрово» князя Волконского и князя Черкасского, она приказала взять с них «словесные наикрепчайшие обязательства о ненарушении секрета в сем, им поверенном деле»364. Наиболее вероятный ответ состоит в том, что это была преднамеренная дезинформация, предпринятая по поручению самой Екатерины II с целью оградить от возможных преследований Ф. Хитрово его товарищами. Известно, что императрица лично с ним разговаривала. Екатерина писала Суворову: Хитрово «по многим запирательствам, наконец, сам мне признался и просил о том прощенье, признавая себя и сообщников в том виновными…»365.
Вполне вероятно, что даже своему верному сподвижнику Суворову Екатерина не сказала всего, что поведал ей раскаявшийся Хитрово (поэтому она не решилась доверить его показаний бумаге). Однако основная причина этому очевидна – Екатерина II не хотела раздувать дела, когда поняла, что в нем участвуют больше половины лиц, возведших ее на императорский престол[96]. Поэтому «дело Хитрово», в сущности, не дело; многие вопросы остались нераскрытыми, а явные участники – недопрошенными.
Не хотела много распространяться о нем и Дашкова, которая называет главным организатором и, в сущности, единственным действующим лицом Ф. Хитрово (кроме предавшего его Ржевского). Правда, в ГИ туманно говорится еще о «других», «негодующих на надменные желания Г. Орлова», но имена их и через 40 лет не называются (ГИ. 86). В разговоре с Дидро Дашкова была более откровенна, чем в своих «Записках», и сообщила о четырех офицерах (опять-таки не назвав их имен), которых сослали в Сибирь за участие в этом заговоре (они же якобы были главными участниками возведения на престол Екатерины). Почему Дашкова не называет этих людей в «Записках»?
С нашей точки зрения, дело состоит в том, что именно их Дашкова использовала для вербовки К.Г. Разумовского, о чем она рассказывает с явным удовольствием: «Два брата Рославлевых, один – майор, другой капитан Измайловского полка, и Ласунский, капитан того же полка, имели большое влияние на графа; они каждый день бывали у него на самой дружественной ноге, но не надеялись заставить его действовать в нашем смысле. Я посоветовала им каждый день, сперва неопределенно, затем все более подробно, говорить ему о слухах, носившихся по Петербургу насчет готовящегося большого заговора и переворота; я рассчитывала, что он, конечно, не станет доносить об таких разговорах; когда же наш план созреет окончательно, они откроются ему и дадут ему почувствовать, что и он завлечен в заговор и не может отступить, так как они сообщили остальным его участникам о разговорах с ним, не вызывавших в нем протеста или неодобрения; они объяснят ему, что он находится в такой же опасности, как и они, и рискует менее, если станет во главе своего полка и будет действовать заодно с ними. Они сделали, как я их научила, и наш план удался на славу» (курсив наш. – О. И.)366. Несомненно, такие же методы Дашкова рекомендовала применять и Ф. Хитрово. Поэтому она не хотела назвать своих верных сподвижников, ибо тогда стало бы ясно, кто ими командовал.
В упомянутом рассказе Дидро Дашкова обвиняла Екатерину в явной несправедливости; чтобы усилить эффект, она солгала философу о ссылке четырех офицеров в Сибирь, «где они и до сих пор находятся». В то время (в 1770 году) в ссылке – в своей деревне в Орловской губернии – находился Ф. Хитрово, и только А. Ржевский – в Тобольской губернии в Долматовом монастыре (см. ниже). Весьма характерно, что в «Записках» Дашкова ни слова не сказала о судьбе последнего, в сущности взвалив на него всю ответственность за заговор.
О сути заговора Дашкова рассказывает следующее: «Все, кто подготавливал возведение на престол Екатерины, должны объединиться и просить ее не принимать проекта Бестужева; если же императрица признает за благо выйти замуж, то их долг пожертвовать собой и покончить с Григорием Орловым». Дашкова не могла остановиться и добавила следующую подробность: «Хитрово был арестован и допрошен Алексеем Орловым, который, как говорили, грубо с ним обошелся. Хитрово ничего не отрицал и даже с гордостью заявил, что первый бы вонзил шпагу в грудь Григория и готов скорее сам пойти на смерть, чем жить с унизительной мыслью, что революция послужила лишь опасному для родины возвышению Григория Орлова»367. Во всей этой риторике почти нет правды, но чувствуется рука «бой-бабы», как однажды императрица назвала Дашкову. Суть же заговора состояла в следующем.
В доносе Несвицкого, который был якобы построен на рассказе Ф. Хитрово, говорилось, что, возвратившись домой от императрицы, Н.И. Панин тотчас позвал к себе К.Г. Разумовского, З.Г. Чернышева и обсудил с ними создавшееся положение. Участники совещания якобы резко выступили против проекта Бестужева и «согласились меж собою оное уничтожить». Затем они пригласили к себе Репнина, братьев Рославлевых, Ласунского, Пассека, Теплова, братьев Барятинских, Каревых, Хованских, Апраксина, Ржевского, с которыми решили, что «это дело нехорошее и что отечеству вредно, и всякой патриот должен вступиться, искоренить и опровергнуть».
На собрании якобы говорилось, что «Орловы стараются похитить». В деле не сказано точно, что они старались похитить, но, скорее всего, власть; в панинском проекте Императорского совета есть слова о скрытых похитителях самодержавной власти. «Патриоты» утверждали: «Этого ничего не было б для того, что Григорий глуп, а больше все делает Алексей, и что он великий плут и всему оному делу причиною» (курсив наш. – О. И.). Собравшиеся, как якобы говорил Ф. Хитрово, решили по прибытии Екатерины II просить императрицу, если она хочет идти замуж, выбрать из двоих братьев Ивана Антоновича. Если же она не согласится, то «схватя Орловых, всех отлучить», а если удастся, то «не дожидаясь прибытия, как скорее, при удобном случае, погубить» и этим «отвлечь» Екатерину II от ее намерения368.
В своем доносе А. Ржевский также сообщил, что заговорщики хотели убить Орловых, если Екатерина не согласится на их предложения, причем даже независимо от воли императрицы и даже до разговора с ней: «Лишь бы это было сделано, а то она будет после сама нам благодарна, что мы нарушителей покоя от нее оторвем». На слова Ржевского, что после такого поступка по отношению к императрице она потеряет к ним доверие, Хитрово якобы заявил: «Ей етова иметь не можно, довольно, что мы их искореним и тем покой восстановим, вить дескать с каким обещанием она и престол [занимала], что быть правительницей»369.
В чем же обвиняли Орловых их бывшие соратники? С. Хитрово говорил, что «Орловы всем государством правят». Ф. Хитрово прибавлял, что на место гофмейстера у великого князя назначат А.Г. Орлова, а Н.И. Панина уволят; кроме того, он сознался, что говорил Несвицкому, что Орловы могут поднять «подлый народ».
Часто в исторических исследованиях цитируются слова, якобы сказанные М. Ласунским: «Орловы раздразнили нас своею гордостью и своим поступком; мы было де чаяли, что наша общая служба к государыне утвердит нашу дружбу, а ныне видим, что оной разврат». Но их сообщил В.И. Суворову Ф. Хитрово. В протоколе они не только приписаны им к основному тексту, но и составлены: слова «своею гордостью» написаны сбоку. Сам же М. Ласунский в собственноручных показаниях ни о чем подобном не обмолвился370.
96
На сохранившемся пакете, в котором содержалось «Секретное следствие о Федоре Хитрово с товарищами», имеется надпись самой Екатерины II: «Не распечатывать без докладу».