Прощай, Германия!

Громобоев быстро помылся, переоделся, нашел за углом телефон-автомат и дозвонился до Ирины. Подруга только вернулась с работы, и, хотя была усталой, уговорились тотчас пересечься в центре. Эдик купил на местном рынке сладости, дыню, арбуз, цветы, вино, хоть и спешил – прибыл в условленное место чуть-чуть опоздав.

Капитан увидел свою любимую издалека. Девушка сидела на лавочке под чинарой, скромно поджав ноги и теребя в руке платочек, вся белоснежная, как невеста: в белом платьице, в белых туфельках, с белой сумочкой.

Сердце Эдика затрепетало. В эту же минуту и Ирина заметила вернувшегося с войны любимого мужчину. Она подбежала, бросилась на шею, полились слезы радости от встречи (наслаждаются девичьими ласками и обещают приехать обратно многие – возвращаются единицы), затем последовали поцелуи, томные, нежные взгляды.

Громобоев твердо решил отложить приобретение билетов до завтра, увлек подругу в свой номер, и там они наслаждались друг другом до утра. Энергия, скопившаяся за месяц, переполняла молодое тело и требовала выхода вновь и вновь.

Проснулся ближе к обеду. Ирина еще сладко спала, прижавшись к груди Эдуарда, пшеничные волосы, пахнущие французскими духами, закрывали ее лицо. Капитан собрался с силами, потормошил соню и смог еще разок, а кончив, зычно прорычал, сладко улыбнулся и, блаженствуя, расслабился.

Он чмокнул подругу в щечку и, глядя в ее большие зеленые глаза, подтвердил данное весной обещание жениться.

Ирка в ответ крепко обняла, сладко поцеловала кавалера и нежно проворковала на ухо, что не верит своему нежданному счастью. Под это воркование вновь вспыхнуло желание. Быстро повторили, а после короткой паузы вновь побаловались «сладким».

Потом Громобоев отправился в душ в конце коридора и, плескаясь под струями прохладной воды, долго размышлял, как разрешить созданную череду проблем, да какое там череду – он сам себе создал полный воз проблем! Оформление развода, женитьба, алименты на дочь, усыновление пасынка, переезд в Ленинград, жилищный вопрос. Хорошо хоть, Афанасьев предоставил квартиру дяди и поиски жилья пока не актуальны. А что делать потом?

«Ладно, как-нибудь само собой все утрясется. Чего сейчас голову ломать? Будем решать проблемы по мере их поступления!» – подумал Эдик, шумно вдохнул и, зажмурившись, словно нырнул в пучину надвигающихся неурядиц.

Ирина, несмотря на свой молодой возраст, оказалась женщиной довольно опытной и практичной в житейских делах, она имела обширные связи в городе, за небольшую сумму и «колониальные» сувениры в один день их расписали. (Эдик о своем нерасторгнутом браке в ЗАГСе дипломатично промолчал.)

Процедура совершилась быстро и буднично: молодой согласен, молодая тем более, скрепили согласие подписями и крепким поцелуем, получили свидетельство о браке, штампы в паспорта. Ирке – в общегражданский, а Эдуарду – в служебный заграничный. Многое повидавшая сотрудница недоумения не выказала и глупых вопросов не задавала, спрятала конвертик и пакет с подарком, затем с легкой ироничной улыбкой пожелала молодоженам счастья.

Так Громобоев стал двоеженцем, что в стране было уголовно наказуемым и грозило наказанием вроде бы от года до трех.

«Надо бы заглянуть в Уголовный кодекс», – подумал капитан и сразу же отмахнулся от неприятной мысли.

После бракосочетания молодая поехала к сыну и маме поделиться радостью, а Громобоев поспешил на почту. Эдуард купил конверты, ручку и бумагу, устроился в углу почтамта на стульчике: размышлял, калякал, перечеркивал, рвал, переписывал. Пока сочинял – взмок от напряжения. С превеликим трудом, но сумел составить текст заявления на расторжение предыдущего брака, ведь в полагавшемся отпуске с женой Ольгой развестись так и не решился. На войне капитан не думал о таких формальностях, и если убили бы в бою, то она получила бы все, что положено вдове. Затем в еще больших муках Громобоев написал покаянное письмо первой супруге, запечатал конверты, бросил их в почтовый ящик и поскорее выбежал на свежий воздух.

Громобоев никогда не курил, но ему вдруг захотелось дернуть пару затяжек. (Обычно в книгах и кинофильмах в такие минуты герои затягиваются крепкой папироской.) Однако стресс надо было как-то снять, поэтому в ближайшем магазинчике он купил бутылку коньяка и шоколадку, вышел в парк и, сидя на скамеечке, в одиночестве крепко напился.

На следующий день после свадьбы молодожены купили два билета на ближайший рейс самолета. Ребенка Ирина на первое время (на период обустройства) оставила на попечение своей матушки. Отпуск предстоял долгим, целых два месяца, этого должно было хватить на отдых и решение большей части назревших бытовых и не только бытовых проблем…

Глава 3

Тяжело в деревне без нагана

Глава, в которой наш герой осознает, что началась забытая за два года мирная жизнь, к которой предстоит привыкнуть.

Рейс из Ташкента прибыл в аэропорт Пулково после полудня. Почти пять часов перелета супруги вместе с соседом, инженером-конструктором, глушили красное сухое вино и разговаривали о военных делах на востоке. Инженер не верил, что там еще продолжаются бои, ведь по телевизору болтают, что война почти завершилась.

Ленинград встретил гостей своим обычным северным равнодушием: город, выстроенный на болотах, был хмур и неприветлив, и первые шаги молодоженами в нем были сделаны под моросящим прохладным дождем. Зонтиков не взяли, поэтому даже несколько десятков торопливых шагов от трапа до здания аэровокзала не уберегли одежды – промокли до нитки. Что поделаешь, ведь это визитная карточка Питера…

После сухого и жаркого климата попасть в промозглую сырость – испытание на прочность организма. Поэтому сразу после приземления, едва получив багаж, Громобоев купил в ресторане аэропорта водки для согрева и две бутылки шампанского на опохмел. А к напиткам добавил в пакет шоколад и фрукты – гулять так гулять!

Потом молодые поймали такси (Эдик назвал адрес, прочитав по бумажке), и не протрезвевшая после выпивки в воздухе влюбленная парочка ринулась обживать пустующую холостяцкую квартиру Афониного родственника.

Громобоев плохо знал город, только центр, хотя когда-то в нем учился, женился и даже до убытия на войну год служил в здешнем округе, правда, в отдаленном гарнизоне.

Грязно-розовый девятиэтажный дом-корабль постройки начала семидесятых годов находился на окраине города, в спальном районе, хитрюга-таксист с большим трудом разыскал его в этих каменных джунглях (или сделал вид, что полчаса плутал, для выполнения плана по счетчику), театрально возмущался запутанностью нумерации. Мрачноватый и плохо освещенный подъезд резко пах мочой, дребезжащий лифт грозил в любой момент сорваться и рухнуть, но не беда, могло быть и хуже.

Небольшая двухкомнатная квартирка – на первое время хоромы! Ведь все самое необходимое для нормального быта было в наличии: туалет, ванная, газовая плита, стол, холодильник, стиральная машинка, телевизор, диван, два кресла. Отсутствовал лишь музыкальный центр, но зачем он, ведь хороший японский магнитофон за двести чеков Громобоев и сам привез из Кабула в качестве военного «трофея».

Адаптация к мирной жизни с первых шагов далась нелегко. Вечером, утомившись от любви, Ирка попросила иного сладкого – мороженого. Желание любимой – закон! Эдик впервые вышел на люди один и, как назло, попал именно в час пик. Даже простейшее занятие – поход в магазин – оказалось делом сродни подвигу. Их квартира располагалась в спальном Невском районе, толпы народа ежеминутно выплескивались из автобусов. Город пульсировал незнакомым, вернее сказать, подзабытым ритмом жизни.

Эдик вышел из лифта, сделал пару шагов из подъезда, ступил на пешеходную дорожку – как вдруг его охватила необъяснимая паника: всюду сновали незнакомые люди, а он стоит как дурак, совсем один (рядом нет ни одного бойца) и без автомата. Нет даже гранаты в кармане! Рука Громобоева непроизвольно и инстинктивно потянулась к правому плечу. Потрогал – пусто, родимый калаш отсутствовал! Ну как так можно дальше жить? А тут еще проезжающий автомобиль стрельнул выхлопной трубой…