Я Страд

Оставив ее с ранеными, я направился туда, где мы держали лошадей. Завидев меня, конюхи распрямили плечи и принялись за работу с большим усердием.

Пусть себе стараются, лишь бы соблюдали дисциплину и без моего вдохновляющего присутствия, а судя по внешнему виду животных в стойлах, все было в порядке.

Один из старших конюхов отвесил мне низкий поклон.

- Все готово, как вы приказали, мой господин.

Он указал на нескольких оседланных лошадей. Рядом с ними стояли всадники, в том числе Алек Гуилем. Глаза его вспыхнули, и он смерил меня взглядом с головы до ног, несомненно, чтобы удостовериться, что на мне не было следов ножевых ранений. Он выглядел отдохнувшим и готовым к походу. Мало кто обладал его способностью так быстро восстанавливать физические и душевные силы после ночных побед. Рядом с ним босыми ногами на земле стоял Айван Бучвольд, умевший воевать, но не пить. Его поддерживал младший брат Илья, и, наконец, их шурин, Лео Дилисния, который с похмелья был не в лучшей форме. Все трое зарекомендовали себя как хорошие солдаты, и я не собирался бранить их за неумеренные возлияния. Утренняя прогулка верхом очень скоро выгонит хмель из крови.

Позади Лео стоял его старший брат, Рейнхольд Дилисния. Он был всего несколькими годами младше меня, но казался гораздо старше. Тем, кто плохо знал его, его угрюмое лицо могло показаться свирепым, однако причина его вечно мрачного расположения духа заключалась в хроническом несварении желудка. Слева от него стоял муж его сестры, Виктор Вочтер, а справа - давний друг семьи, красавец Гунтер Коско. Несмотря на то, что в группе он был старше всех лет на десять, он сохранил подтянутую спортивную фигуру, но сегодня, оттого, что накануне он чересчур много выпил и слишком мало отдохнул, он выглядел помятым и осунувшимся.

- Утро доброе, лорд Страд, - поклонившись, громко приветствовал он меня, а вслед за ним все остальные.

Может, он и есть убийца? Может, и он, нетерпеливо перебил я сам себя. Алек посмотрел на меня так, словно прочел мои мысли. Я проигнорировал его и вскочил в седло. Офицеры и свита последовали моему примеру. Мы выехали из лагеря, как на параде, и некоторые даже что-то восторженно кричали нам вдогонку.

Мы свернули на юго-запад, хотя на первый взгляд похоже было, что, если мы хотели добраться до замка кратчайшим путем, нам следовало выбрать северозападное направление. Однако проводники из местных подтвердили, что наши кое-как набросанные карты были все же верными, и дорога на северо-запад хоть и срезала многие мили, но вела к тупику, ко рву, окружающему замок, а не к мосту через пропасть.

Извиваясь, дорога забиралась все выше и выше в горы. По мере того, как утро переходило в день, воздух становился холоднее, и на нашем пути стали чаще попадаться островки снега. Я уже послал вперед большой отряд на разведку, и их кони превратили дорогу в месиво из грязи и льда. Лошади шли по ней с трудом, поднимаясь вверх, на более каменистую почву. Но и камни были покрыты скользким ледяным налетом, и жеребец Гунтера чуть не сбросил его с седла, задев копытом за обледенелый кусок скалы. Гунтер удержал поводья и даже посмеялся над собой позже, хотя падение в этом месте сулило неминуемую гибель.

Уже почти наступил день, когда мы достигли моста. Около дюжины часовых, стоявших на страже, доложили, что ночь прошла относительно спокойно. Долина была наполнена грохотом срывавшейся с высоты шестисот футов воды. Я перегнулся через высокие перила и впервые окинул взором землю, мою землю, Баровию.

Почти прямо подо мной вилась и уходила в густую чащу леса тропинка. Зима сорвала листву со всех деревьев, кроме сосен, и в это время года отсюда хорошо был виден лагерь кочевников около озера Цер. Сейчас их кибитки были где-то далеко на востоке, подальше от войны. Но местные жители говорили, что они, без сомнения, вернутся к весне. Вдали от их лагеря я мог видеть то место, где на пересечении нескольких дорог остановилась моя армия. Прямо в центре долины лежала деревня Баровия, разрезанная на две одинаковые половины Свалической дорогой. Деревья вокруг деревни вырубили, освободив землю под поля и пастбища. Сейчас мне трудно было судить, но, похоже, земля достаточно богата, чтобы сделать наше существование вполне сносным.

Днями раньше, когда мое войско двигалось по стране, ее жители не произвели на меня особого впечатления. Смуглые и коренастые, либо замкнутые в себе, либо подобострастные, непременно готовые услужить. Однако не их вина, что один правитель сменялся другим, и они не представляли, как себя вести. Мой предшественник был суров и жесток, но лучше уж иметь дело с дьяволом, чем с тем, которого не знаешь, - так однажды передал мне их слова Алек. Меня это не трогало, пусть думают, что хотят, лишь бы исправно собирали налоги и сдавали их в государственную казну.

Слева от меня на остроконечной вершине горы стоял замок, но с моста его не было видно из-за нагромождения камней.

Я чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности, когда сбоку появился Алек Гуилем. Я не слышал его шагов из-за водопадов.

- Завтрак готов, мой господин, - объявил он громким голосом, стараясь перекричать рев воды.

Я ел вместе со всеми, но молча, теша себя напрасными надеждами, что преступник как-нибудь выдаст себя. Лео Дилисния и Илья Бучвольд пришли в себя и принялись подшучивать друг над другом, вспоминая вчерашнюю пирушку. Рейнхольд слушал своего хвастливого братишку с потрясающим терпением, но Айван Бучвольд едва ли прислушивался к их разговору, и мысли его явно витали где-то далеко.

- В своих мыслях ты не с нами, Айван, - сказал я.

Он вздрогнул и сощурился, слабо улыбнувшись.

- Да, мой господин.

- Возможно, если ты поделишься ими с нами, они перестанут так тебя расстраивать.

- Вам будет неинтересно, господин Страд.

- Я сам решу, интересно мне или нет.

Рейнхольд уже приготовился вмешаться, но я не спускал глаз с его шурина.

- Я жду, Айван.

Он застенчиво улыбнулся.

- Я думаю только о своей бедной жене, Гертруде. Близится ее время, а я давно не получал от нее известий.

- Ее время?

"Может, она неизлечимо больна?" - подумал я.