Земля перестанет вращаться

– Я не ослышался? Ты сказал имела, отмазывалась? То есть убийца – женщина?

– Казакова Лариса Андреевна. Казачиха. Незаконнорожденная дочка одного из членов президиума Верховного Совета СССР, Андрея Геннадьевича Петровского.

– Считай, депутата? – Роман Багров, тридцати одного года от роду, не очень хорошо знал историю Советского Союза, поскольку в школе ее изучали бегло, а в институте не проходили вовсе.

– Считай, члена палаты лордов.

– Скажешь тоже!

– Согласен, сравнение так себе, но и Верховный Совет, это тебе не Дума. А члены президиума вообще чуть ли не богами Олимпа были. В масштабах Страны Советов, конечно. У них и власть, и уважение на грани поклонения, и практически неограниченные возможности…

– Не сбивайся с основной мысли, Митяй. Вернись от отца к дочери.

– Поймали, посадили пожизненно.

– Не расстреляли? – удивился Роман. – Тогда же еще не ввели мораторий на смертную казнь? Когда это было?

– Казачиху в 1989 году словили.

– Батя отмазал от вышки?

– Его уже в живых не было. Он в восемьдесят седьмом не у дел остался, пришедший к власти Михаил Горбачев тогда многих раскидал, и не смог этого пережить, скончался от обширного инфаркта.

– Тогда почему маньячке дали пожизненное?

– Тут можно сколько угодно гадать… Предположу, что поспособствовали друзья отца, которые еще остались при власти.

– Почему тогда они эту Казачиху не вывезли в Аргентину, например?

– Вот вы, молодые, ни хрена не понимаете, какие были времена тогда, – брюзгливо произнес Митя.

– Митя, я младше тебя на три с половиной года всего. И родился я как раз при Мише-меченом.

– А я при Андропове, так что молчи, салага. – Митяй, устав стоять, плюхнулся на стол, но Роман согнал его на стул. – Не так просто тогда было свалить из страны. Это сейчас самолеты за границу летают так часто, как когда-то ходили автобусы. А в конце восьмидесятых попробуй выберись из страны. Понятно, что, если бы батя жив был и при власти остался, это прокатило бы… Но и то не факт. – Комаров вынул из кармана конфетку, развернул и сунул в рот. Он обожал сладкое. – А вообще к женщинам суд всегда был более терпим. По пальцам одной руки можно пересчитать тех, кого все же расстреляли. Смертные приговоры выносились, но не приводились в исполнение.

– Про Таньку-пулеметчицу я сериал видел. Она во время войны партизан по приказу фашистов расстреливала. Ее только через тридцать лет вычислили. И, кстати сказать, расстреляли.

– А я книжку про отравительницу читал. Документальную. Тринадцать человек баба на тот свет отправила. Ее тоже казнили. Но Казачиха была не лучше ее. Хуже даже. Она реальная маньячка. Убивала не из-за выгоды, как отравительница, а из удовольствия. И ей оставили жизнь. Значит, кто-то подсуетился.

Рома кивнул и заметил:

– А мы опять не о том.

– Согласен. А теперь о главном: я считаю, что у Казачихи появился подражатель. Кто-то сделал ее своим кумиром и теперь копирует ее стиль.

– У нее не было стиля. Ты сам говорил, убивала чем придется.

– Да, но струна – это так символично… И романтично в некотором роде. Подражатели, попсовые убийцы. Им нужен антураж и красивая история, освещенная в прессе. Они как… – Митяй пощелкал пальцами и, подняв указательный палец вверх, выдал: – Как Леди Гага.

– За что ты ее так не любишь? – гоготнул Роман и отставил опустевшую кружку. Он даже не заметил, как опустошил ее.

– Нет, она мне очень нравится. Но Леди Гага – подражательница Мадонны. Та вдохновила ее, толкнула на действия. Но королева монстров – это Гага, если ты не знаешь – хочет персональной славы и поклонения. Желает выйти на первый план. Затмить кумира. В точности как убийца-подражатель.

– Дело Казачихи у тебя?

– Нет.

– Так ты бы вместо того, чтоб мне лекции о поп-культуре читать, лучше бы этим занялся!

– Умный, да? Начальник… – Митяй покривлялся. – Да если бы я мог, то с него, дела, и начал бы. Но его нет.

– В смысле?

– В электронных архивах дело не обнаружено.

– Не может такого быть.

– Сам проверь, – пожал плечами Комаров.

– Оно засекречено? Там какой-то суперкод нужен, чтобы открыть?

– НЕТ ЕГО! – чуть ли не прокричал Митя. – Изъято, стерто, заколдовано, нужное подчеркнуть.

Роман доверял коллеге. Жизнь свою совершенно точно. Но зная, каким Митяй бывает рассеянным, решил перепроверить информацию. Мало ли, не туда ткнул, не то увидел…

– Казакова Лариса Андреевна? – переспросил Роман, включив компьютер.

– Она самая. Номер дела не желаете?

– А есть?

– Да. Отцу позвонил, спросил.

– Давай.

Митяй продиктовал.

Багров забил все данные в поисковик по архиву уголовных дел и увидел: «По вашему запросу ничего не найдено».

– Убедился? – услышал он насмешливый голос Митяя.

– Но как такое возможно?

– Если бы я не был уверен в том, что Казачиху поймал и упек за решетку мой батя, я бы засомневался… Но я эту кровавую историю с детства знаю, она мне многие ночи не давала спать…

– А с батей ты сегодня говорил?

– Больше тебе скажу, я позвал его к нам в отделение, когда увидел на экране компьютера волшебную фразу «По вашему запросу ничего не найдено».

– Он приедет?

– Едет. Но медленно. Потому что на своей задрипанной машине по пробкам, а не на метро.

Багров вскочил из-за стола и бросился к чайнику. Хотелось заварить и выпить еще одну кружку «Цейлонского» и израсходовать немного энергии на это. У Романа было не так много опыта сыскной деятельности, всего восемь лет, у того же Митяя на четыре года больше, и он не особо доверял интуиции, или нюху, как сказали бы старички…

Но сейчас он именно нюхом чуял, это след!

– Позвони бате, спроси, далеко ли он, – бросил Роман товарищу.

– Если за рулем, не возьмет трубку, а как подъедет, сам позвонит. Но, скорее, просто зайдет в кабинет. Он знает номер.

– Тебе чай заварить?

– Не, мне кофе.

– Тогда сам. – Роман вытряхнул из кружки спитую заварку и засыпал свежую. – У меня много вопросов по теме, обсуждаемой нами ранее, но есть главный – откуда взялся подражатель, если о Казачихе никто не слыхивал?

– Думал об этом. Есть варианты.

– Озвучь.

– А ты мне кофе все же сделай. Трудно тебе, что ли?

– Тебе задницу от стула оторвать тоже не трудно, – проворчал Роман, но все же заварил коллеге бурду с красивыми словами в названии на пачке – «арабика», «элит», «баристо». – А у меня тоже варианты имеются. Первый: если подражатель существует, то он родственник или близкий знакомый Казачихи. Человек, который в курсе событий. Единственное, что смущает, – это почему он так долго ждал своего выхода на сцену. Почти тридцать лет прошло с тех пор, как маньячку посадили…

– А если он был мал тогда, когда она совершала свои преступления? Себя до конца не осознавал, но все записывал на подкорочку?

– Как ты, когда подслушивал разговоры отца с коллегами?

– Теоретически. Но я-то – дитя стража правопорядка, а он-она – убийцы…

– У Казачихи были дети?

– Не знаю. Я поделился с тобой всей информацией, которой владел. Сейчас батя придет, расскажет остальное. А может, и покажет что-то.

– В каком смысле?

– Дело Казачихи стало для него главным в жизни. Не личной – ментовской. Он был практически одержим. Мама даже развестись хотела тогда. Вот вроде пенсия, уходи, а он не только не уходит, но пропадает на службе сутками – ищет душительницу. Поэтому я бы не удивился тому, что батя сохранил какие-то материалы… На память!

– Жду не дождусь его приезда.

– Чьего? – донеслось со стороны входа. Рома с Митяем не услышали, как отворилась дверь и не увидели, как в кабинет зашел старший Комаров.

Глава 7

Паша плелся от метро к своему дому. Дорога занимала десять минут, но он не торопился, растягивал ее до пятнадцати. Проходя мимо забегаловки, на крыльце которой пьяненькие мужички курили, приостановился. Он не употреблял алкоголя вообще. В юности попробовал, когда его на слабо взял брат, и на всю жизнь запомнил мерзкий вкус водки и то состояние, в котором он оказался после. Нет, его не рвало и даже сильно не качало, но мир стал расплывчатым, неузнаваемым, а поэтому страшным. Паше показалось, что он попал в другую реальность, а он хотел домой, к маме…