Страница 20 из 51
Велела мне сходить с тобой в военкомат. "Если, говорит, мальчика заберут в армию, можешь не возвращаться домой!" Каково, а? Вставай!
- Зачем меня вызывают, дядя Ванечка, как думаете?
- А, забыл сказать! Говорят, получены новые суконные шинели и хромовые сапоги, вот и решили раздать их бесплатно молодым бездельникам вроде тебя. Одевайся!
Спустя полчаса мы были в военкомате.
- Ну а теперь заходи, а я подожду здесь.
Во дворе было полно парней моего возраста. "Э, видно, не шутят!" подумал я.
- Куда с этой повесткой? - подошел я к первому попавшемуся парню.
- Сперва туда, потом сюда! - объяснил он.
- Как?
- Так. Там - учет, а там - комиссия.
- А что, берут?
- Берут. Меня-то не возьмут, у меня белый билет.
До чего обманчива внешность! Парень - косая сажень в плечах, морда кирпича просит, а поди же - белый билет! Бедный парень!
Процедуру учета я прошел быстро, Спустя пятнадцать минут меня позвали на комиссию, - Раздевайся!
Я разделся.
- Еще!
Я еще разделся.
- Совсем, совсем! Некогда мне с тобой возиться! - крикнул председатель комиссии.
Я разделся догола и смущенно стал в углу, - Открой рот!
- Открой глаза!
- Дыши!
- Не дыши!
- Подними руки!
Потом меня били молотком по колену, мяли живот, выстукивали по всему телу. Наконец поставили на весы.
- Сколько? - спросил председатель, - Пятьдесят девять!
- У тебя что, нет родных, близких?
- Есть.
- Где же они?
- Там, на дворе.
- Фамилия?
- Джакели.
- Не говори! Гуриец?
- Да.
- С какого села?
- Букисцихе.
- Не говори! "Одесса" растет у вас?
- Растет.
- Не говори! А хорошо бы сейчас холодную "одессу"
и поджаренный окорок, а?
- О!
- Иди туда! Рост! - крикнул он.
- Метр шестьдесят девять!
- Пиши метр семьдесят!
- Благодарю вас! - поклонился я.
- Не стоит. Знаешь, я ведь тоже гуриец - Таварткиладзе. Хочешь, запишем метр семьдесят один?
- Спасибо, не беспокойтесь!
- Как знаешь... А хорошо бы сейчас "одессу", а? - Еще бы!
- Может, ты боишься идти в армию?
- Что вы!
- Смотри не скрывай!
- Никак нет!
- Значит, вес пятьдесят девять? Может, округлить до шестидесяти?
- Воля ваша, уважаемый!
- Полковник я!
- Воля ваша, товарищ полковник!
- Значит, Джакели Автандил...
- Гавриилович! - подсказал я.
- Не говори! Это который Гавриил? Где он работает?
Не на марнеульском заводе соков?
- Нет, отец был врачом.
- Не говори! А где он теперь?
- Скончался отец.
- О-о-о! Это нехорошо! - полковник задумался. Потом повернулся к секретарше и крикнул: - Пиши: Джакели Автандил Гавриилович, вес шестьдесят один, рост метр семьдесят один, годен к строевой! Написала?
- Написала, Михаил Захарыч!
- Теперь беги домой! Завтра утром ровно в семь явишься на Навтлугский вокзал с котелком, кружкой и двухдневным запасом продуктов. Ну, валяй!..
- Большое спасибо!
- Не стоит! - сказал полковник улыбнувшись. Вдруг он обнял меня за плечи и тихо добавил: - Иди, сынок!
Будь здоров!
...Дядя Ванечка ждал меня на улице.
- Ну как? - спросил он.
- Завтра утром, ровно в семь, на Навтлугский вокзал!
Дядя Ванечка побледнел, смешно захлопал глазами.
Потом молча взял меня за руку и повел. Подойдя к ресторану "Салхино", он замедлил шаг, пошарил по карманам, затем уверенно направился к входу.
Мы заняли места за небольшим столиком у камина.
- Ванечке привет!
Официант смахнул со стола хлебные крошки, убрал горшок с цветами и вопросительно взглянул на нас.
- Два восьмого номера [Подразумевается столовое вино No 8], два шашлыка, только быстро, Архип! - сказал дядя Ванечка.
Спустя минуту официант вернулся с вином и закуской.
- Еще чего-нибудь, Ванечка?
- Ничего.
Дядя Ванечка налил мне, потом себе, долго вертел в руках стакан и наконец спросил:
- Как ты думаешь, может, стоило зайти к комиссару, объяснить, что ты сирота, хочешь учиться... Что еще?
- Ничего бы не помогло...
- Да! Что ты единственный кормилец у деда. А? Ведь единственных сыновей даже при Николае не брали в армию...
- Что вы, дядя Ванечка! При Николае в армии служили двадцать пять лет! Сейчас что? Каких-то два года!
- Так-то оно так. Да ведь что сказать твоему деду?
- Деду скажите... А что ему сказать?
В самом деле, что сказать деду? Что я рад призыву в армию? Что мне лучше идти на край света, чем еще раз сдавать на медицинский? Да и что, в конце концов, случилось? Что это за невидаль такая - служба в армии?
- Скажите: вернется твой внук из армии генералом, его без экзаменов примут в любой институт!
- Ладно, так и скажу, - махнул рукой дядя Ванечка. - А Шура? Ты про нее забыл?
Да, забывать о тете Шуре не следовало. Тетя Шура знать ничего не захочет, слушать ничего не станет, она твердо уверена, что я пе такой, как все остальные, я - сын Гавриила Джакели, и потому для меня должны быть настежь открыты двери всех институтов, ко мне должны применяться все существующие в Советском Союзе льготы. В армию? В какую еще там армию? Куда мне в армию? Мне, "ребенку", который ничего еще в жизни не видел! Дудки! Никуда он не пойдет!
- Дядя Ванечка, скажите ей, что я записался добровольцем!
Дядя Ванечка на минуту задумался, потом иронически улыбнулся:
- В сорок первом я на самом деле пошел добровольцем, она даже этому не верит. Так она и поверит твоей выдумке! А, брось, пожалуйста! - он безнадежно махнул рукой. - Ну, давай выпьем!
- Ванечка-джан, что-то ты мне не нравишься сегодня! - сказал официант, ставя на стол блюдо с шашлыком.
- С похмелья я, Архип... Неси еще пару бутылок!
Дядя Ванечка снова наполнил стаканы.
- Много испытаний создано богом для человека, дорогой мой Автандил, начал дядя Ванечка. - Мне известны два из них: армия и тюрьма... Струсил, сдал в армии - смерть! Изменил, подвел в армии друга - смерть! Я говорю "в армии", то есть я войну имею в виду... В сорок втором наша дивизия под Ростовом оказалась в окружении.
Кто сумел вырваться из кольца - сумел, кто нет - попал в плен...
...У сарая выстроили нас, человек триста, в два ряда.
"Еврей - выходить!" - распорядился немецкий офицер.
Было среди нас два еврея. Вышли.