Страница 22 из 109
- Уверяю вас, я абсолютно ни на чем не настаивал. И не могу не согласиться: здравый смысл у вашего отца действительно отсутствует - по крайней мере во всем, что касается его дочери.
Лили вздернула подбородок.
- Да как вы смеете, сэр, оскорблять моего отца!
- Это не оскорбление. Я просто с вами откровенен. И прошу вас принять во внимание, что за последние двое суток я спал не более трех часов. А теперь еще выясняется, что я должен охранять молодую леди, с которой едва знаком. Так что не обращайте внимания на мою раздражительность, проявите великодушие.
Внезапно до нее дошел весь ужас ее положения. Она будет вынуждена встречаться с ним каждый день, возможно, даже несколько раз в день. Сумеет ли она так долго притворяться равнодушной? И сколько времени ему понадобится на то, чтобы понять, как сильно онаимувлечена? Лили охватило отчаяние.
- Вы ведь не хотите, чтобы я осталась здесь? Мое присутствие слишком вас обременит.
- Совершенно с вами согласен.
- Прекрасно. Значит, я уезжаю.
- Нет. Вы останетесь.
Лили покачала головой.
- Мой отец не должен был просить вас о таком огромном одолжении. Я не стану злоупотреблять вашим гостеприимством, которое вы вынужденымне оказывать. Ибо, как человек чести, вы, конечно, не могли отказать ему. Мы и так у вас в неоплатном долгу - за вашу помощь сегодня ночью. И было бы более чем нескромно обременять вас новыми просьбами. Должно быть, сильные переживания каким-то образом повлияли на моего отца, лишили его способности здраво оценить происходящее. При иных обстоятельствах он никогда бы не просил вас о подобной услуге. Поэтому, боюсь, я должна...
- Ваш отец не просил меня.
- Тогда почему же вы...
- Причины вас не касаются. Я дал слово вашему отцу и намерен сдержать его. А теперь я бы хотел вернуться к разговору о правилах, принятых в этом доме, которых вы, надеюсь, будете придерживаться. После утренней работы я еду верхом на часовую прогулку в парк, Ленч подают точно в час тридцать. Иногда я дома целый день, иногда уезжаю на полдня или на вечер. В любом случае обед подают в восемь, без опозданий. И никаких новшеств и перемен не будет. Захотите есть - милости прошу в столовую в час тридцать и в восемь часов. Опоздаете - пеняйте на себя.
Лили сидела, откинувшись на спинку стула, и молчала, совершенно потрясенная. Почему Ремингтон согласился принять ее? Зачем ему все это?
- В течение дня можете пользоваться гостиной, - продолжал он. - В мою библиотеку вход для вас запрещен. На втором этаже есть другие апартаменты для гостей, которыми вы можете пользоваться, если это вас как-то развлечет. В мои личные апартаменты тоже попрошу не заходить. Комнаты слуг находятся на третьем этаже, иихпокой вы также должны уважать. Музыкальный салон на четвертом этаже, но он сейчас в плохом состоянии, так что лучше вам там не появляться.
Ремингтон наставлял ее, как непослушного ребенка, словно боялся, что она что-нибудь сломает. Неужели этот мужчина еще несколько часов назад так нежно и заботливо обнимал ее, предлагая свою помощь и защиту? Тот человек, который читал ей эту нудную нотацию, видимо, больше беспокоился о защите своего дома - от нее. Зачем же тогда он вызвался и дальше ее защищать?
- Будем надеяться, что вам придется пробыть здесь всего несколько дней, поэтому лучше бы вам не покидать пределы дома - без этого вполне можно обойтись. Здесь двенадцать слуг. Впрочем, вам не придется с ними встречаться. Все распоряжения они получают только от меня, и у них нет времени угождать вашим капризам, тем более что у вас имеется своя служанка. Кстати, соблаговолите запретить ей вступать в контакт с моими слугами. Если вы будете следовать вышеизложенным правилам, мы с вами прекрасно поладим. У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы?
Лили очень хотелось спросить, в какое время ей будет дозволено сломать дубинку о голову хозяина этого дома, этого чванливого грубияна.... Если он и дальше будет продолжать в том же духе, вся ее романтическая влюбленность быстренько испарится. Она посмотрела на него невинным пустым взглядом и, растерянно похлопав ресницами, сказала:
-Боюсь, мне все сразу не запомнить, ваша светлость. Быть может, я смогу с большим успехом следовать всем этим правилам, если вы напишете их для меня?
- Очень хорошо, - тихо прорычал он сквозь сжатые зубы. Это он проделывает просто замечательно, - Я напишу эти правила, Лили. Надеюсь, вы сможетеих прочитать?
- Конечно, - серьезно ответила она. - Правда, я читаю не слишком быстро, но, думаю, за два дня осилю ваш список. А к концу этой недели, наверное, даже что-нибудь запомню. - Услышав его отчаянный стон, она еле сдержала улыбку. - Могули я послать записку отцу? Успокоить его, что я все-все поняла и сделаю все, как он велел.
-Боюсь, это невозможно, - Он взял письмо графа и убрал в верхний выдвижной ящик стола. - Мы решили, что встречаться и писать нам следует только в случае крайней необходимости. Мы ведь не друзья, а случайные знакомые. А наше внезапное сближение может вызвать подозрение. Не исключено, что тот человек хорошо знает и меня, и графа. Нам нужно быть предельно осторожными, особенно если вдруг откроется, что вы исчезли из дома. Я готов сделать все необходимое, чтобы защитить вас, Лили. Но я бы не хотел привлечь внимание этого негодяя к своему дому, рисковать жизнью моих людей. Бог даст, вы вернетесь к вашему отцу через несколько дней, и записка сейчас...
- Я все прекрасно поняла, - прервала его Лили. Да сколько же можно говорить об одном и том же? Или он считает, что она вообще не в состоянии что-либо уразуметь? - Конечно, мы не можем допустить, чтобы одна моя маленькая записка подвергла смертельной опасности ваших людей.
Он сделал вид, что не заметил ехидства, прозвучавшего в ее голосе.
- Есть еще один вопрос, который нам необходимо обсудить. Я поклялся своей честью, что буду охранять вашу репутацию не менее ревностно, чем вашу жизнь. Мы с вами оказались в очень необычной ситуации. Пребывание под одной крышей может создать иллюзию неких уз, но мы должны помнить, что все это продлится недолго, совсем недолго, что существует внешний мир со своими правилами... Вам хорошо известно, я связан обязательствами с другой леди. И между нами не может быть ничего, кроме дружеских отношений.