Страница 9 из 36
Эти доводы матери сильно повлияли на Эдраста, не отличавшегося порядочностью. Он смертельно боялся попасться в когти правосудия, помня о судьбе отца.
Если бы мать и сын обратили внимание на странное объявление в местной газете за подписью "Голубая цапля", они не были бы так спокойны. Но они редко заглядывали в газеты.
Прошло шесть недель. Жозены решили, что опасность миновала. Они начали с того, что переселились в самую отдаленную часть города и там, на улице Добрых Детей, сняли удобный дом. Мадам Жозен очень соблазняла мысль отдохнуть от всякой работы и пожить барыней. Но она понимала, что, устроившись так, возбудит подозрение. Каждый невольно спросит себя: с чего она так разбогатела? И потому она решила продолжать заниматься чисткой кружев по-прежнему и завести также небольшой магазин галантерейных товаров. Все-таки кое-что перепадет в карман, а в то же время такое скромное заведение добавит ей респектабельности.
Между вещами, принадлежавшими покойной, находился бумажник с двумястами долларами, скрытый мадам Жозен от своего сына. Из денег, оставленных ею в дорожном мешке, о которых знал Эдраст, она покрыла все расходы на скромные похороны, заплатила доктору и оставила немного на всякий случай. В мешке оказались различные вещи, кружева, вышивки и, наконец, хорошее белье, платья и другие предметы женского туалета. В одном из чемоданов оказалась шкатулка, туго набитая письмами на английском языке. Из этих писем мадам Жозен, конечно, могла бы узнать все нужное об умершей леди и ее дочери, но беда была в том, что она плохо читала писаное, особенно на чужом языке. Показать кому-нибудь их она боялась и потому все откладывала свое намерение рассмотреть эти письма. Раз как-то вечером она ушла со двора. Милый ее сынок, не говоря ни слова, сжег письма в печке. Когда та нашла кучу пепла, она все поняла.
- Что мне теперь делать? - рассуждала Жозен. - Может быть, это к счастью, а может быть, и наоборот.
Она успокаивала себя:
- Если у меня на плечах осталась девочка-сирота, не отсылать же ее в приют, как сделали бы другие! Нет, я ее буду беречь, лелеять, воспитывать, заботиться о ней, как о собственном ребенке.
На этом основании мадам Жозен и хотела поскорее распорядиться имуществом девочки-сироты и ее матери. А главное, плутоватая женщина палец о палец не ударила, чтобы разыскать родных или знакомых покойной и удостовериться в ее личности. Из одежды леди Джейн она выбрала все, что попроще и попрочнее для ежедневной носки. Платьица с кружевами, вышивками и лентами она отложила в сторону, рассчитывая продать их как можно выгоднее, если представится случай. Для себя она отобрала из одежды те платья и вещи, которые при всей своей прочности и элегантности не бросались в глаза; хорошее белье, дорогие кружева и другие предметы туалета послужили ей отличным материалом для выставки в своем магазине.
Несмотря на свою дерзость, Жозен не была спокойна, когда начала развешивать и раскладывать в своем магазине все эти хорошенькие вещи из чужих сундуков. Что если леди Джейн узнает платья и вещи своей матери и спросит ее об этом? Мадам Жозен бросало в жар и холод при мысли, что завтра утром девочка увидит убранную как следует модную лавочку.
Наконец утро наступило. Леди Джейн встала с постели и вышла бледная, с припухшими глазами, небрежно одетая, кое-как причесанная это было живое олицетворение печального, заброшенного ребенка. Неся на руках свою любимицу цаплю, девочка направилась к боковой двери, ведущей в палисадник, и даже не заглянула в соседнюю комнату. А между тем Жозен давно поджидала ее на пороге. Видя, что ошиблась в расчетах, она вспылила и нетерпеливо крикнула:
- Да иди же ко мне, дитя! Дай застегнуть твое платье. Ты даже волосы не причесала. Так не годится! Ты уже большая девочка, можешь сама одеваться и причесываться, и ты должна это делать. Не следить же мне за тобой ежеминутно. У меня и без тебя хлопот много.
Затем, смягчив тон, Жозен начала нежно приглаживать золотистые волосы малютки.
Леди Джейн мельком взглянула на столы с бельем, кружевами и разными дамскими уборами и вдруг вскрикнула:
- Это мамина шкатулочка! Как вы смели взять ее себе?
Девочка схватила со стола ящичек и бегом направилась в спальню.
Жозен сделала вид, что не обратила внимания на выходку малютки, и не отняла у нее вещь. В течение целого дня леди Джейн не расставалась со шкатулочкой, и только ночью, когда сон одолел ребенка, Жозен разжала пальчики и, высвободив из них шкатулочку, спрятала ее подальше.
- Я долго не покажу ей этой вещицы, - рассуждала Жозен. - Ей это вредно. Она чересчур волнуется. Я не буду спокойна ни одной минуты, пока не спущу с рук всех вещей, принадлежавших ее матери.
* * *
- Сегодня в магазин мадам Жозен входит уже пятый покупатель, говорила Пепси Мышке спустя несколько дней после переезда незнакомой семьи. - Она, видно, хорошо расторговалась, никто от нее не выходит без покупки.
- А ребятишки-то, посмотрите, так и толпятся перед их крыльцом, с досадой заметила Мышка. - Гм! Только это не покупатели... Их тянет поглазеть на маленькую девочку с гусенком на руках. Вон бедняжка на галерее сидит и все ласкает свою птицу. Милая крошечка! Скучно ей, верно, целый день одной сидеть!.. - заключила со вздохом негритянка, сметая ореховую скорлупу со стола.
- Мышка! Мышка! Можно ли при открытом окне так громко сплетничать? - прикрикнула Пепси на болтливую Мышку. - Мне так хочется поближе посмотреть на девочку, а главное, узнать, что за птицу она все с собой таскает! Сходи к забору соседей и попроси девочку прийти ко мне. Скажи, что я ей за это дам орехов в сахаре.
Мышка побежала на улицу и так долго глазела на леди Джейн, что Пепси пришлось крикнуть ей, чтобы она вернулась домой. Мышка явилась одна.
- Не беспокойтесь! - крикнула она еще издали. - Не придет! Гладит свою длинноногую птицу и молчит, выпучив глаза, как сова. Говорю вам, не беспокойтесь, не придет!.. Она, видно, упрямая, мисс Пип. "Орехов в сахаре, - говорит, - мне не нужно". Подумайте! Орехов в сахаре ей не нужно!!! Ох уж эти белые дети! Причудницы, нечего сказать!
И Мышка, все время бормоча что-то себе под нос о капризных "белых" девочках, убралась в кухню.