Твёрже алмаза

«Да какое мне вообще дело, что он там обо мне думает?», – сказала сама себе Каролина и постаралась выбросить инцидент из головы.

Вокруг всё гудело от множества голосов, как в огромном улье. Россыпь драгоценностей, мелькание лент, колыхание многочисленных париков и резкий сладкий запах рисовой пудры – всё сливалось в одно цветное, яркое, ароматно пахнущее пятно. Выпрямив спину и чеканя шаг, Каролина шагала сквозь великолепный людской поток, чувствуя на себе внимание множества взглядов.

Питер Рэдси стоял неподалёку от входных дверей, в то время как своё место Каролина определила ближе к королевскому трону. Но ничего страшного. Заполучив то, что хочешь, можно перейти туда, куда положено.

Каролина прекрасно отдавала себе отчёт в том, что её действия не совсем приличествуют юной девице, но, если всё всегда делать по правилам никогда не получишь желаемого.

Развернув усыпанный мелким блестящим жемчугом огромный веер, она остановилась напротив молодого человека, глядящего на возникшее перед ним чудо широко распахнутыми глазами.

– Добрый день, господин Рэдли. Вы меня ещё помните? – с кокетливой улыбкой проворковала Каролина.

– Могу ли я забыть самую очаровательную девушку, которую встречал?

Слова могли показаться льстивыми, если бы не искренний тон и восхищённый взгляд.

– Я сочту за честь, если вы окажете одолжение и снизойдёте до танца со мной.

– Я охотно вам его обещаю, – с улыбкой протянула Каролина руку для поцелуя.

Жаль, через перчатку она почти не чувствовала прикосновение его губ. Лишь лёгкое давление.

Едва прикасаясь к руке Каролины кончиками пальцев, Питер повёл её в зал, где вот-вот должны были начаться танцы.

Уже слышались первые звуки музыки.

Его величество король открывал бал в паре с красивой улыбающейся женщиной лет двадцати пяти-двадцати шести. Блестя глянцем волос, белизной точёных плеч и бриллиантов, шурша белоснежным платьем она шла между расступающимися мужчинами словно корабль над волнами под всеми парусами. Любезно предоставляя право любоваться собой.

Низко срезанное лиловое платье открывало полную шею и грудь, округлые руки с тонкими кистями. Как звездочки или роса при солнечном свете, вспыхивали крохотные бриллианты. Всю фигуру, словно газом, окутало сверкающим облаком органзы. Она-то и шуршала столь привлекательно при каждом шаге красавицы.

В чёрных волосах, своих, без примеси, вызывающе красовалась пышная алая роза.

Не было заметно в женщине ни тени кокетства. Она словно бы даже пыталась, но не могла умолить действия своей победоносной красоты.

Каролина почувствовала укол ревности. Привыкшая во всём играть первую скрипку она никогда не сомневалась в силе своих чар, но перед этой скорее богиней, чем женщиной, чувствовала себя чуть ли не простушкой-служанкой. Её собственные руки казались слишком худыми, фигурка перед такими пропорциями смотрелась угловатой.

Да и красота брюнеток всегда ярче прелести блондинок.

– Кто это? – поинтересовалась Каролина у Питера.

– Некоронованная царица Моросии, признанная фаворитка короля и Сида Кайла, Флёр Кадэр.

От Каролины не укрылось, как взгляд первой красавицы на мгновение задержался на Сиде Кайле. Тот следовал за своим сувереном в паре с Её величеством, королевой.

– Она очень хороша, – шепнула Каролина, в душе надеясь на опровержение своих слов.

Не дождалась.

– И хороша, и умна, – согласился Питер, к её нескрываемой досаде.

– Я слышала, король без ума от неё? А ведь она его фаворитка вот уже пятый год.

– Да, эта женщина умеет внушать страсть мужчине. Даже такой, как Сид Кайл не смог удержаться, чтобы не отдать должное её красоте.

– О! – только и протянула Каролина, не зная, как ещё прокомментировать эту информацию, которая, по правде говоря, интересовала её мало. – Наверное это действительно что-то значит, ведь у вашего господина репутация мужчины, хорошо разбирающегося в женщинах?

– О моём господине не слышал разве что только глухой, – тяжело вздохнул Питер.

Каролине послышалась горечь в его голосе.

– Что ещё вы о нём слышали? – уточнил Питер.

– Много чего. Как плохого, так и хорошего.

– Уверен, плохого гораздо больше. Мой лорд сложный человек. Хотя это не мешает его славе полководца греметь на всём континенте и за его пределами.

В мечтательных тёмных глазах Питера Каролине вновь почудилась печаль.

– Вы привязаны к господину маршалу?

– Лорд Кайл добр, но он презирает меня. Впрочем, как и многих других. Боюсь, людской род не вызывает в нём особого уважения.

Краем глаза Каролина увидела, как герцог Кайл двигается по зале, ведя за собой королеву, не сводящую с него откровенно влюблённых глаз. Отметила особенную манеру этого человека держать голову –маршал Кайл шёл как человек, которому наплевать на мнение любого. Словно всё вокруг: дворец, с его белоснежными колоннами, разделяющими пространство на несколько разных частей, паркет с изысканным орнаментом; люстры из хрусталя и бронзы, несмотря на всю свою тяжесть выглядевшие невесомыми – всё не заслуживало ни малейшего внимания.

Возможно, мнение Питера о презрении маршала к роду людскому обосновано.

Каролина видела, какими глазами смотрели на маршала многие женщины. Они следили за ним с замиранием сердца.

– У милорда определённая репутация, – перехватив её взгляд, прокомментировал Питер.

– Очевидно, как у самого неприятного, надменного, высокомерного, наглого и нахального из всех мужчин? – презрительно передёрнула Каролина плечами.

Её бесили взгляды других женщин, но куда больше злило то, что и она сама смотрит тужа же, куда и все.

– Не слишком ли много прилагательных? – усмехнулся Питер.

Начался второй тур полонеза. До Каролины не сразу дошло, зачем господин маршал остановился около неё, отвешивая церемониальный поклон. Она даже не ответила ему положенным по случаю, реверансом.

– Прошу оказать честь? – протянул лорд Кайл Каролине унизанную перстнями руку.

Его кожа была гладкой, как у женщины, благоухающей духами. В её представлении мужчина не должен был иметь такой гладкой кожи. Да и перстни на каждом пальце явно лишнее.

Сид Кайл дерзко сжал пальцы Каролины, привлекая к себе:

– Позвольте? – Приблизился он вплотную.

Пробежав пальцами по её рукам от плеча до кисти, сжал тонкие запястья и закинул себе за шею.

Каролина испуганно вскинула глаза, судорожно пытаясь понять, то ли она забыла начало фигуры, то ли он ведёт себя непозволительно дерзко.

Обняв за талию, маршал резко сделал шаг вперёд заставляя Каролину отступить. Не отнимая рук от её гибкого стана, обошёл её, встав за спиной, обнимая не просто как в танце, а почти интимно. Подхватил на руки, закрутил с такой лёгкостью, словно Каролина весила как перышко, была не тяжелее птички.

Движения маршала были хищными, как и он сам, стремительными и страстными. Ничего похожего на то, с чем Каролина сталкивалась раньше – дружелюбное, полное восхищения обращения мальчиков, бывшими её сверстниками.

Почувствовав испуг Каролины, Сид Кайл осторожно опустил её на пол, встав в положенную для следующей фигуры позицию.

Они соединили ладони и какое-то время кружились точно так же, как десятки других пар рядом.

– Красавица отрешилась от мира? – услышала Каролина бархатный баритон у себя над ухом.

– Что?

– Вы наступили мне на ногу, сударыня. А в прошлый раз едва не сбили с ног. Неужели чары моего оруженосца столь сильны, что делают грациозную девушку неуклюжей гусыней?

Каролина почувствовала гнев, и как не старалась сдержаться, процедила:

– Вам не приходило в голову, сэр, что в моей вине, возможно, нет заслуги вашего оруженосца? Я могу быть неуклюжей от природы?

Словно в наказание за маленькую ложь герцог снова завертел Каролину с такой энергией и скоростью, что она едва успевала переступать с ноги на ногу.

– Танец, кажется, заканчивается? – блеснул он белыми, ровными, как жемчуг, зубами.