Страница 2 из 11
-- Ну, чем ты заболел?
Я сказал:
-- Дружище, я не буду отнимать у тебя время рассказами о том, чем я заболел. Жизнь коротка, и ты можешь отойти в иной мир, прежде чем я окончу свою повесть. Лучше я расскажу тебе, чем я не заболел: у меня нет родильной горячки. Я не смогу тебе объяснить, почему у меня нет родильной горячки, но это факт. Все остальное у меня есть.
И я рассказал о том, как сделал свое открытие. Тогда он задрал рубашку на моей груди, осмотрел меня, затем крепко стиснул мне запястье и вдруг, без всякого предупреждения, двинул меня в грудь -- по-моему, это просто свинство,-- и вдобавок боднул головой в живот. Потом он сел, написал что-то на бумажке, сложил ее и отдал мне, и я ушел, спрятав в карман полученный рецепт.
Я не заглянул в него. Я направился в ближайшую аптеку и подал его аптекарю. Тот прочитал его и вернул мне.
Он сказал, что такого у себя не держит. Я спросил:
-- Вы аптекарь?
Он сказал:
-- Я аптекарь. Будь я сочетанием продуктовой лавки с семейным пансионом, я мог бы вам помочь. Но я только аптекарь.
Я прочитал рецепт. В нем значилось:
Бифштекс .................................................1 фунт
Пиво .........................................................1 пинта
(принимать каждые 6 часов)
Прогулка десятимильная .......................l
(принимать по утрам)
Постель ....................................................1
(принимать вечером, ровно в 11 часов)
И брось забивать себе голову вещами,
в которых ничего не смыслишь.
Я последовал этим предписаниям, что привело к счастливому (во всяком случае, для меня) исходу: моя жизнь была спасена, и я до сих пор жив.
Но вернемся к вышеупомянутой рекламе пилюль. В данном случае у меня были все признаки болезни печени (в этом нельзя было ошибиться), включая главный симптом: "апатия и непреодолимое отвращение ко всякого рода труду".
Как меня мучил этот недуг -- невозможно описать. Я страдал им с колыбели. С тех пор как я пошел в школу, болезнь не отпускала меня почти ни на один день. Мои близкие не знали тогда, что это от печени. Теперь медицина сделала большие успехи, но тогда все это сваливали на лень.
-- Как? Ты все еще валяешься в постели, ленивый чертенок! Живо вставай да займись делом! -- говорили мне, не догадываясь, конечно, что у меня больная печень.
И пилюль мне не давали; мне давали подзатыльники. И как это ни удивительно--подзатыльники часто меня вылечивали, во всяком случае, на время. Да что там говорить, один тогдашний подзатыльник сильнее действовал на мою печень и больше способствовал ускорению движений и незамедлительному выполнению всех дел, которые надлежало выполнить, чем целая коробка пилюль в настоящее время.
Видите ли, нередко простые домашние средства более радикальны, чем всякие дорогие лекарства.
Так мы провели полчаса, расписывая друг другу наши болезни. Я изложил Джорджу и Уильяму Гаррису, как я себя чувствую, просыпаясь по утрам, а Уильям Гаррис рассказал нам, как он себя чувствует, ложась спать; а Джордж, стоя на коврике перед камином, с редкой выразительностью и подлинным актерским мастерством представил нам, как он себя чувствует ночью.
Джордж воображает, что он болен; но, уверяю вас, он здоров как бык.
Тут в дверь постучала миссис Попитс и осведомилась, не пора ли подавать ужин. Мы скорбно улыбнулись друг другу и сказали, что, пожалуй, попробуем что-нибудь проглотить. Гаррис высказался в том смысле, что если заморить червячка, то развитие болезни может несколько задержаться. И миссис Попитс внесла поднос, и мы поплелись к столу и принялись ковырять бифштексы с луком и пирог с ревенем.
Я, должно быть, уже совсем зачах, так как через каких-нибудь полчаса вовсе потерял интерес к еде -- этого еще со мной не случалось--и даже не притронулся к сыру.
Выполнив таким образом свой долг, мы снова налили до краев стаканы, закурили трубки и возобновили разговор о плачевном состоянии нашего здоровья. Что, собственно, с нами творилось, определенно никто сказать не мог, но мы единодушно решили: что бы там ни было, все дело в переутомлении.
-- Нам просто-напросто нужен отдых,-- сказал Гаррис.
-- Отдых и перемена обстановки,--добавил Джордж.--Умственное переутомление вызвало упадок деятельности всего организма. Перемена образа жизни и освобождение от необходимости думать восстановят психическое равновесие.
У Джорджа есть двоюродный брат, которого всякий раз, когда он попадает в полицейский участок, заносят в протокол как студента-медика; поэтому нет ничего удивительного, что на высказываниях Джорджа лежит печать семейной склонности к медицине.
Я согласился с Джорджем и сказал, что хорошо бы найти какой-нибудь уединенный, забытый уголок, вдали от суетного света, и помечтать недельку в сонных его закоулках -какую-нибудь заброшенную бухту, скрытую феями от шумной людской толпы, какое-нибудь орлиное гнездо на скале Времени, куда лишь едва-едва доносится гулкий прибой девятнадцатого века.
Гаррис сказал, что это будет смертная тоска. Он сказал, что отлично представляет себе уголок, который я имею в виду,--эту захолустную дыру, где укладываются спать в восемь часов вечера, и где ни за какие деньги не раздобудешь "Спортивный листок", и где надо прошагать добрых десять миль, чтобы разжиться пачкой табаку.
-- Нет,--сказал Гаррис,-- если уж нам нужен отдых и перемена обстановки, то лучше всего прогулка. по морю.
Я решительно восстал против прогулки по морю. Прогулка по морю хороша, если посвятить ей месяца два, но на одну неделю это не имеет смысла.
Вы отплываете в понедельник, лелея мечту об отдыхе и развлечении. Вы весело машете рукой приятелям на берегу, закуриваете самую внушительную свою трубку и начинаете расхаживать по палубе с таким видом, будто вы капитан Кук, сэр Фрэнсис Дрейк и Христофор Колумб в одном лице. Во вторник вы начинаете жалеть, что пустились в плавание. В среду, четверг и пятницу вы начинаете жалеть, что родились на свет божий. В субботу вы находите в себе силы, чтобы проглотить чашку бульона, и, сидя на палубе, отвечаете кроткой мученической улыбкой на вопросы сострадательных пассажиров о том, как вы себя чувствуете. В воскресенье вы уже способны самостоятельно передвигаться и принимать твердую пищу. А в понедельник утром, когда вы с чемоданом в руке и зонтиком под мышкой стоите у трапа, ожидая высадки,--прогулка по морю вам уже решительно нравится.