За гранью

Леотан прижался к ней всем телом, и Эйрин с омерзением ощутила сквозь платье его напрягшуюся плоть.

- Не стоит кричать, миледи, - предупредил он, оскалясь в усмешке. Посмей только пикнуть, и я с тобой такое сотворю...

Леотан на миг ослабил хватку, одной рукой удерживая баронессу, а другой что-то делая с гульфиком своих штанов. Она поняла, что это ее единственный шанс. Резко извернувшись, она метнулась в сторону. Ей почти удалось освободиться, но Леотан среагировал молниеносно и успел в последний момент ухватить ее за плечо. Он рванул Эйрин на себя, и та в поисках опоры вцепилась левой рукой в ворот его алой туники. Не обращая на это внимания, Леотан снова развернул ее лицом к себе и впечатал спиной в стену. Послышался треск рвущейся материи, и девушка закричала от острой боли в вывернутой кисти.

Из глаз посыпались искры, а когда Эйрин проморгалась, совсем близко перед ее взором вновь замаячило лицо Леотана - уже не прекрасное и желанное, а ненавистное и отвратительное, перекошенное жуткой гримасой похоти и ненависти. В только что закончившейся схватке его туника разорвалась от ворота до пояса, обнажив гладкую юношескую грудь с рельефными выпуклостями мышц. Но тут Леотан сдвинулся с места, и Эйрин увидела в разрыве дотоле скрытую тканью левую половину груди. От центра до левой подмышки ее пересекал уродливый косой шрам - совсем еще свежий и сочащийся сукровицей, грубо стянутый по краям редкими стежками толстой суровой нитью.

Ужас затмил рассудок баронессы. До этого мгновения она полагала, что борется лишь с озверевшим от животной страсти насильником, но сделанное ею открытие неумолимо свидетельствовало о том, что угрожающая ей опасность намного страшнее. Можно справиться с человеком, но как справиться с порожденной Злом тварью в человеческом облике? Страх придал ей сил, и Эйрин в очередной раз предприняла отчаянную попытку освободиться, но существо, некогда бывшее Леотаном, без труда пресекло этот порыв.

- Одной руки мало, чтобы от меня избавиться, миледи! - грязно ухмыляясь, заметил он.

Эйрин раскрыла рот, чтобы позвать на помощь Грейс, Бельтана, кого угодно, но Леотан опять навалился на нее всем телом, выдавливая из легких последние остатки воздуха и не давая ей возможности не только кричать, но и нормально дышать. В ноздри ей ударил удушливой запах гниющей плоти, горло перехватило спазмом подступающей рвоты.

- Личико у тебя симпатичное, маленькая шлюшка, - прошипел Леотан, больно ущипнув ее за грудь. - Досадно, что ты такое же чудовище, как и все прочие твои приятели. Но я сегодня добрый: так уж и быть, сделаю из тебя настоящую женщину!

Рука его снова потянулась к гульфику. Лишь мгновение всматривалась Эйрин в пустые, остекленевшие глаза Леотана, и этого краткого мига оказалось достаточно, чтобы страх и отчаяние сменились вскипающей волной всепоглощающей, неудержимой ярости. Всю свою жизнь она была вынуждена переносить общество людей без сердца и совести. Всю свою жизнь, начиная с раннего детства, она заставляла себя угождать им, заискивать перед ними, расточать любезности - лишь бы только заставить их хоть ненадолго забыть об ее телесном изъяне. Хватит! С нее довольно! Гнев заполнял все ее существо, затягивая мозг непроницаемой алой пеленой, и Эйрин не противилась этому, впервые в жизни ощущая себя свободной, окрыленной, неуязвимой и могущественной. Она вновь подняла голову и бестрепетно встретилась с ним взором. Тело ее сотрясала крупная дрожь, порожденная ненавистью, накопившейся в ней за девятнадцать лет.

- Я... настоящая... женщина! - раздельно произнесла баронесса. - А ты тварь! Получай же!

Леотан вылупил глаза от неожиданности и вдруг смертельно побледнел. По телу его пробежала судорога. Из носа потекла кровь.

Эйрин стремительно изливала в него рвущиеся наружу потоки ярости и гнева. Теперь уже Леотан заметался, ища спасения в бегстве, но все его члены были поражены конвульсиями, он задыхался, глаза выкатились из орбит. Кровь уже не сочилась, а хлестала струей, и не только из носа, но и изо рта и ушей. Он жалобно всхлипнул, но лишь замарал кровью гульфик штанов.

- А теперь убирайся прочь от меня, негодяй! - презрительно бросила Эйрин и нанесла последний мысленный удар.

Леотана отбросило к противоположной стене. Падая, он издал душераздирающий вопль, захлебнувшийся еще до того, как он коснулся лопатками пола. Тело его распростерлось в быстро увеличивающейся луже из крови и серой мозговой массы.

Эйрин выпрямилась и с трудом разжала сведенные в кулак пальцы. Окинула взглядом труп. Она сделала это! Волна слепой ярости выплеснулась вся, без остатка, оставив ее опустошенной и разбитой. Внезапно ее начал трясти озноб. Девушка не могла отвести глаз от чудовищно изуродованного лица того, кто всего несколько минут назад считался одним из первых красавцев во всех Семи доминионах. Что она наделала? Рассудком Эйрин понимала, что не могла поступить иначе, что должна была уничтожить монстра, но сознание того, что она совершила убийство - пусть даже вынужденное, - не давало ей прислушаться к доводам здравого смысла.

Ты убийца, Эйрин! И ты теперь такое же чудовище, каким был лежащий у твоих ног мертвец. Или еще хуже.

Прижавшись спиной к холодной стене и соскользнув на пол, баронесса обхватила руками колени, уткнулась в них лицом и горько разрыдалась.

99

Дарж остро ощущал затаившуюся в стенах замка угрозу.

Он переступил с ноги на ногу, при этом кольца надетой под туникой кольчуги глухо звякнули. В крошечной подсобной комнате царил ужасный холод. Ею пользовалась только прислуга, поэтому на стенах не было гобеленов, пол не покрывали ковры, а в камине не пылал огонь. Впрочем, рыцаря это обстоятельство ничуть не беспокоило и даже радовало: в тепле человек неизбежно расслабляется, и его начинает клонить ко сну, тогда как холод позволяет сохранить зрение острым, слух чутким, а дух бодрым. Немалый опыт, приобретенный эмбарцем в дальних странствиях и многочисленных битвах, а также интуиция, выработанная за годы подсказывали эмбарцу, что все эти качества потребуются ему в полной мере задолго до окончания этой ночи самой длинной в году.