Случайная

Я поняла, что брякнула в волнении, язык прикусила, но было поздно. Оставалось притвориться непонимающей и несведущей. И поэтому я лишь огорчённо кивнула. После чего открыла дверь автомобиля и выбралась наружу. Вдохнула полной грудью прохладный, ночной воздух. От расстройства дышалось как-то по-особенному глубоко.

- Не по пути мне с удачей, - пожаловалась я самой себе.

- Не выдумывай. – Давид тоже из машины вышел, за мной наблюдал. – Хочешь, я вернусь к гостинице и посмотрю, не лежит ли она там где.

Я глаза на него вытаращила. После чего головой покачала.

- Не хочу.

- Почему? Стесняешься?

- И это тоже, - не стала я спорить. – К тому же, её, наверняка, там уже нет.

- Значит, надо положиться на судьбу. Если это твоя вещь, она к тебе вернётся. С особенными вещами всегда так. Ты даже не представляешь, что порой происходит с драгоценностями и антиквариатом, какая у банальных стекляшек судьба бывает, покруче, чем у людей. И какой-то самоцвет, ничего не стоящий, может оказаться в перстне особы королевской крови, и его цена взлетает до небес. Покруче любого бриллианта. Поэтому просто подожди.

- Она мне нравилась, - расстроено проговорила я, но кивнула. Буду ждать, надеяться на чудо. Что мне ещё остаётся? Я заставила себя улыбнуться Давиду. Снова поблагодарила: - Спасибо вам. От меня сегодня одни неприятности, но вы кинулись мне на помощь. Вы герой.

- Герой, - хмыкнул он. Приглядывался ко мне. – Перестань мне выкать. Я этого не люблю. Ещё не дорос.

- Это неудобно.

- Перед кем тебе неудобно?

Ответа на этот вопрос я не нашла, дёрнула плечом и улыбнулась. Потом помахала рукой на прощание, и направилась к подъезду. И только когда вошла в квартиру и закрыла за собой дверь, поняла, что же, на самом деле, случилось. А, может, брошка и, правда, принесла мне удачу, сыграла свою роль? Я познакомилась с Давидом Кравецом.

Но, как бы то ни было, брошку было жалко. Я утром проснулась и первым делом подумала про неё. Где она сейчас, в чьём кармане лежит? Хотя, я почти не сомневалась, в чьём именно. Но не пойду же я требовать у обормота Александра потерянную мною вещь? Наверное, надо отпустить. Легко и не жалея.

- Как это, не жалея? – ахнула Анька, когда я ей позвонила и рассказала про свои приключения. Правда, не про все приключения, только про часть. Про участие Давида в них я почему-то решила умолчать. – Она сумасшедших денег стоит!

- Не таких уж сумасшедших, - вяло воспротивилась я. – Всего лишь двадцать пять тысяч…

- Всего лишь! Я и забыла, ты же у нас богатенький Буратино, у тебя двадцать пять тысяч рублей – это всего лишь! Ночью выйдешь на поле Дураков и нарастишь себе ещё полтинник. А вот когда такое сделаешь, тогда и будешь говорить: всего лишь!

- Ань, ну прекращай.

- Лида, надо пойти к этому хмырю и потребовать, чтобы он тебе брошку вернул!

- Я же не знаю точно, у него она или нет.

- Надо узнать, - упрямо нудела Анька.

- Я к нему не пойду! Он псих, у меня до сих пор горло болит.

- Тогда пойдём в полицию!

- Да, Петрович сильно обрадуется, когда я посетителя его ресторана обвиню в нападении. И я вылечу с работы. Скажет, что я сама виновата, что задницей перед ним крутила. Нет уж, чёрт с ним.

- Но это несправедливо! – приуныла Анька.

Мне её было нечем успокоить.

- Жизнь, вообще, штука сложная, и редко справедливая. Так что расслабься, и получай удовольствие. Получаешь?

- По полной, - вздохнула сестра, и трубку положила.

Чтобы чем-то себя отвлечь, сделать что-то полезное, по крайней мере, для души и совести, я решила навестить отца. С тех пор, как устроилась на работу, времени совсем и не было, а всё-таки мы теперь живём в соседних дворах. Вряд ли остальные родственники будут рады меня видеть, но я не должна забывать о том, что я дочь, имею право знать и участвовать в жизни родного человека. А временами и заступиться за него. Зная свою мачеху, времена эти случаются не редко. Мы много лет жили в разных городах, я не лезла в их семью, и, признаться, увидев отца после долгой разлуки, пребывала в некотором замешательстве. Он стал совершенно не похож на того человека, на того папу, каким я его помню. Сильным, цветущим, в детстве мне казалось, что он самый лучший мужчина на свете. Хотя, так все девочки думают про своих отцов. А сейчас словно сдался и смирился. Луиза совершенно подмяла его под свою пяту, и направляет всего его действия в нужную ей сторону. К тому же, тётя Наташа едва ли не ежедневно сокрушалась из-за его судьбы, и строила одну страшную гипотезу за другой.

Конечно же, никто меня в гости не звал, и моему появлению, кроме отца, никто не обрадовался. Женька открыл дверь, увидел меня и недовольно поджал губы. Но в квартиру впустил, правда, забыв поздороваться.

- Пап, - крикнул он, отвернувшись, - Лида пришла!

Из комнаты выглянула его жена с ребёнком на руках, и я вдруг подумала о том, что никогда не видела её одну, без одного из детей на руках или у её юбки. До того, как мы породнились, я её не знала, на свадьбу меня не позвали, и впервые я увидела Иру уже с младенцем на руках, несколько лет назад приехав в короткий отпуск.

Я скинула с ног туфли, надела дежурные тапки, и, не дожидаясь приглашения, прошла на кухню. Взгляд сам собой скользил по стенам некогда родной мне квартиры. Здесь я прожила до восемнадцати лет, считала своим домом, а сейчас ничего не узнавала. Новый ремонт, контрастные обои, видимо, с намёком на определённый дизайнерский стиль, даже мебель в квартире мне незнакомая. Я не переступала этот порог последние три года, это точно.

Отец мне обрадовался. Он смотрел телевизор на маленькой кухне, сидел у окна и пил чай из большого бокала. Меня увидел, поднялся и улыбнулся. А я всё равно отметила отстранённость в его взгляде. Не по отношению ко мне, а, наверное, ко всему происходящему в его жизни. Он ни на что не раздражался и ни на чём не зацикливался. Жил так, как жил. Всё в его жизни сложилось, как считалось, жена, большая семья, дети и уже внуки. Работа, дом и старенький «жигулёнок» в гараже. Он искренне считал, что жаловаться ему не на что. А вот мне было его жаль.

- Лидуня, как я рад. Давно не виделись с тобой. Хочешь чаю?

- Не хочу, пап. – Я присела на табуретку у стола, окинула взглядом маленькую кухню. Стало как-то грустно. – Просто зашла тебя проведать. Какие новости?

- А какие у нас новости? Это в телевизоре новости, а у нас так… - Отец отмахнулся. Меня разглядывал. – Красивая ты стала, Лида. Взрослая такая. Давно тебя не видел, отвык.

Я растянула губы в улыбке.

- Привыкай. Кажется, я надолго приехала.

Отец брови сдвинул, в намёке на тревогу.

- А что такое? Неприятности? Деньги нужны?

- Деньги всем нужны, - философски отозвалась я. – И неприятностей у меня нет. Зато работа неплохая, придётся остаться, поработать.

- Работа – это очень хорошо. С работой сейчас туго. Завод-то мой закрыли. А я рассчитывал, что на пенсию уйду, сторожем туда пристроюсь. А что? Хорошее место, сутки через трое.

- Так нет же уже места, и завода нет. Что ты думаешь?

- Да это я так, по привычке. Попей чайку-то. А то худая какая-то.

- Ну вот, только что говорил, что красавица, а теперь худая.

- Ты всегда красавица. Вся в мать.

Я печально вздохнула.

- Мы с Анькой на кладбище ездили, - сказала я.

Отец мелко закивал, а от меня отвернулся, засуетился вдруг.

- Это правильно, это хорошо. На могилку ходить надо. Я тоже недавно был. – И добавил: - У всех был, всех помянул.

Привычная отговорка. Я знала, что папа частенько бывает на кладбище, но при Луизе всегда рассказывает о многочисленной родне, схороненной на городском кладбище, но никогда о маме.

- А ты часто поминаешь? – спросила я. Отец обернулся, а я взглянула многозначительно. – Странно выглядишь, похудел. И небритый.

Он поскрёб колючий, худой подбородок.

- Так а чего, я же на выходных. На работу пойду, побреюсь. Это обязательно.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.