Под светом Луны

Губы Риса скользнули по недавно поставленной метке на стыке шеи и плеча, а клыки во рту вновь увеличились. Поласкав губами и языком свою печать, мужчина снова резко впился зубами в это место, ставя еще одну тут же. Не отпуская ее шеи, он начал двигаться — плавно, медленно и тягуче. Мина стонала в его руках от новых необычных ощущений внутри и снова болезненных там, где были его зубы. Но эта смесь удивительно сильно возбуждала и заставляла хотеть еще больше. С протяжным стоном Рис вытащил свои зубы из плоти Мины, снова начиная зализывать новую рану и вместе с этим ускорять движения своей плоти внутри. Его руки сильно обхватывали девушку поперек тела, контролируя ее близость и собственный ритм.

Девушка откинула голову ему на плечо, не в силах делать что-то, кроме как стонать и подчиняться его рукам, движениям и шепоту на ушко. Она чувствовала, как внутри нее снует большая плоть ее пары, ощущала ее силу и то наслаждение, что она приносила ей. Комок в животе все разрастался и разрастался, заполняя все тело Мины огнем и томлением, желанием и страстью. Сейчас она не думала ни о чем, забыла обо всем и всех, прекратила даже просто думать. Все, что сейчас было важно для нее — Рис: его близость, его руки на теле, его плоть внутри нее, его голос, шепчущий обещания и соблазны, его запах вокруг нее и аромат их общей страсти и желания. В это мгновение она целиком и полностью принадлежала своему мужчине, была подвластна каждому его жесту. Даже их мысли перекликались, а наслаждение было одним на двоих. Где-то глубоко в голове, а может в сердце или душе, Мина чувствовала Риса как свою пару, свою половинку. Она ощущала, что его одолевают те же ощущения и эмоции.

Через миг Мина снова оказалась прижата лицом к земле, а Рис, жестко ухватившись за ее бедра, с тихим рыком ускорил темп и силу своих толчков. Он буквально вбивался в нее — сильно, быстро и тягуче. А она лишь подавалась ему навстречу настолько, насколько он ей позволял. Она выгибала спину и громко, надрывно стонала, не в силах сдерживаться от сильного, нарастающего напряжения в себе. И казалось, что прекрати Рис сейчас любое движение — и она сойдет с ума от неудовлетворенности. Пальцами Мина сминала мох под своими руками, глаза горели как у безумной, а голос был почти сорван. Это не передать слова — как хорошо ей было. Как нравилось ей все, что сейчас происходило с ее телом. Она и предположить не могла, то это будет так!

Рис был в похожем состоянии — на грани сумасшествия. Мина сводила с ума каждым своим стоном и криком, каждым движением навстречу. Пахла она в этот момент просто волшебно! Теперь в ней навсегда останется нотка его запаха, его аромата, что будет тем, что для всех окружающих послужит сигналом — они истинная пара. Две половинки одного целого, которые не разделит ничто и никто. И он будет сходить с ума от понимания этого всю оставшуюся жизнь: что она рядом, что она принадлежит ему, что он ее счастье. Трудно описать их связь, их союз и единение душ и тел словами. Это смогут понять лишь те, кто на себе испытал нечто подобное.

Внутри обоих звери завывали от счастья и восторга. Они куда сильней чувствовали эту связь, куда больше ее понимали и требовали. Это был их инстинкт — найти свою истинную пару. Это была волчья прерогатива — желать так сильно и отдаваться так покорно. И по мере того, как молодые оборотни подходили к своему первому совместному пику, их вторые половинки рвались наружу. Клыки Мины и Риса удлинились, обоняние усилилось до предела, а на руках выросли когти. Мужчина с каким-то диким рыком провел ими по бедрам девушки, оставляя царапины, которые затянулись почти мгновенно, но боль от них лишь обострила удовольствие партнерши. В последние мгновения они оба уже мало чем напоминали людей: много ярости, много страсти, слишком много инстинктов. Рис двигался все быстрей и сильней, безжалостней, буквально вбивая Мину в землю. Тела обоих были мокрыми и влажными, отчего кожа сияла под светом луны. Мышцы перекатывались и бугрились под загорелой кожей волка, когда он нависал над распластанной уже по земле Миной, опираясь руками возле ее головы и двигая, двигая бедрами, проникая с каждым разом резче и глубже, до самого предела, даря пикантную ноту боли. Девушка под ним уже могла лишь только хныкать. Тело ее было на грани, но никак не получало нужной разрядки. И лишь только когда Рис резко замер в ней, а потом с гортанным громким рыком дернулся внутрь в последний раз, заполняя ее своей спермой, она улетела вслед за ним, чувствуя, как тело разрывает от восторга и экстаза, как перед глазами все темнеет и тускнеет, взрываясь после разноцветными искрами. Она обессилено разжала руки, опуская голову на землю и пытаясь дышать. Все тело буквально пело от долгожданной разрядки, мысли улетучились совершенно, а перед глазами была блаженная темнота. И Рис рядом с ней, крепко прижимающий ее к своей груди — безвольную и мало что соображающую, все еще летающую за пределами. Его запах совсем рядом, его губы и голос, шепчущий на ухо, его пальцы, убирающие с лица мокрые пряди белокурых волос — сейчас лишь он был центром ее вселенной, ее смыслом жизни и существования вообще.

Рис смотрел на почти бессознательную Мину в своих руках и чувствовал, как внутри колотится сердце: от счастья, от восторга и блаженства. Как щемит в груди от нежности и любви, беспредельной благодарности судьбе за эту невероятную девушку. Теперь она с ним, она рядом, и большего счастья ему в жизни не нужно. Теперь он будет полноценным, будет жить ради нее и ее благополучия. Она станет центром его вселенной, станет его опорой и поддержкой, той, кто никогда не покинет и не предаст, что всегда поддержит и будет рядом, стоя за спиной.

Для мужчины очень много значила Мина. Он понял это еще давно, когда его начала одолевать тоска по ней, еще тогда маленькой девочке. Когда он не находил себе места неделями, блуждал по лесу сутками напролет, горько воя от безысходности и грусти. И он был бесконечно счастлив, что сама Мина не познала всего этого. Что ей удалось избежать этого тягостного ожидания, которое перенес он. Он не хотел бы показать Мине и сотой доли того, как ему было плохо без нее.

Но сейчас это уже неважно и не кажется такой уж большой жертвой для его сегодняшнего счастья и радости. Переполняющая его эйфория, полноценность стоили тех лет, что он был в одиночестве, в ожидании своей взрослеющей половинки. И уже неважным казалось и все остальное.

Рис смотрел на умиротворенное, удовлетворенное выражение лица Мины и мягко улыбался, касаясь губами ее волос. Его девочка все еще не пришла в себя, так сильно была ошеломлена тем, какой оказалась их близость. Для нее это было впервые. Для него так сильно тоже, но все же он был более опытным в этом планет. А его малышка — совсем невинной. Кто бы мог подумать, что Мина осталась девственницей, сохранила себя для него. Он честно не ожидал от нее этого, учитывая ее обиду и нежелание ехать с ним. И он бы ни слова не сказал ей, будь все иначе. Но теперь этот факт так грел душу, так его успокаивал, что не передать словами.

— Моя, — ласково шептал ей на ухо волк, не в силах оторвать взгляд от прикрытый глаз и алых, искусанных губ.

Опустился ниже и коснулся губами своей метки, которая привязала их друг к другу прочнее любых других союзов.

Мужчина еще некоторое время наслаждался тишиной и спокойствием внутри себя и вокруг них, прежде чем решился уйти отсюда. Он легко подхватил на руки крепко спящую и так и не пришедшую в себя Мину и понес в сторону дома. Они достаточно далеко ушли от поляны, но ноша не оказалась ему непосильной, скорее уж долгожданной. Он готов был носить девушку на руках с утра до вечера, если это сделает ее довольной. Тут и там на его пути встречались его волки: кто-то возвращался с охоты, пары обращались в людей и уединялись в эту особенную ночь, горячившую кровь абсолютно каждому оборотню, а кто-то просто устроил себе пробежку.

Уже почти подойдя к дому, дорогу Риса преградила Дани. Красавица брюнетка стояла перед ним обнаженной и воинственной, ревниво глядя на Мину в его руках, сверкая своими глазами и клыками. Мужчина не хотел бы выяснять сейчас отношения со своей бывшей любовницей, но та и не подумала уйти с дороги, когда он предупреждающе зарычал. Когда-то ему нравилась ее непокорность, ее сила и нрав, в то время это его заводило. Но сейчас эта непокорность волчицы раздражала. Он лишь хотел вернуться домой и уложить Мину спать в свою постель, лечь с ней рядом и уснуть, обнимая ее.