Страница 8 из 13
Головку я отвинтил без особого труда. Взрывчатка поразила меня необычным ярко-желтым цветом и мягкой консистенцией. Финкой, выточенной из четырехгранного напильника, я легко разрыхлил верхний слой, высыпал немного порошка на камень и поджег – вещество горело быстро, с легким шипением и почти без копоти, это мне сразу не понравилось и насторожило. Но опыт надо было проводить до конца и не мешкать! Разложив все поудобнее, я поджег порошок в корпусе снаряда и начал быстро ввинчивать головку. Завинтить ее мне никак не удавалось: газы выдавливали головку наружу и постоянно ее перекашивали. После нескольких безуспешных попыток я схватил мешок и не без труда погасил уже разгоревшееся пламя. Теперь надо было все хорошо подчистить, примерить, поджечь снова тол и, не дав ему разгореться, успеть завинтить головку. Я скорее почувствовал, чем осознал, что ждать взрыва придется не пятнадцать минут, а пятнадцать секунд или того меньше, поэтому ввел некоторые поправки в опыт: снаряд поставил на самый краешек скалы так, чтобы с последним витком его просто столкнуть в расщелину.
Мной овладел азарт. Но я все делал уверенно и четко. Трудно объяснить, что двигало мной в этот момент – жажда познания, чувство риска или чувство страха. Только сдержать этот порыв у меня не было сил. Даже мелькнувшая было мысль, что вот так подрываются, разбирая мины, лишь придала мне уверенности в необходимости провести опыт до конца. Я хорошенько примерился, несколько раз завинтил и отвинтил головку, даже попробовал сделать это с закрытыми глазами. Потом поджег тол. Резьба «зацепилась» сразу, пальцы ощутили, как давлением газов ее заклинило намертво. Машинально с силой я оттолкнул снаряд – в тот же миг глаза ослепило желтое пламя, и оглушил удар в лицо. «Конец!» – промелькнуло в сознании.
Очнулся я, как показалось, от рыданий Толика – он тоненько повизгивал и что-то причитал, склонившись надо мной. Когда я приподнялся, Толик радостно и виновато проскулил: «Я ду-у-мал, тебя уби-и-ло». Ощупав себя, я убедился, что цел, хотя немного болело правое плечо. Я попросил Толика внимательно смотреть вокруг, чтобы вовремя дать сигнал, если кто-нибудь появится в поле зрения, а сам полез в расщелину. Снаряд лежал на боку, корпус был почти цел. Лишь внимательно осмотрев его, я обнаружил, что передняя часть стальной оболочки немного раздулась. В снаряде еще оставалось не меньше половины взрывчатки.
Я пообещал Толику взять его с собой в поход на море при условии, что он будет держать язык за зубами, и отправился домой. На речке я хорошенько отмыл копоть и попытался проанализировать случившееся. Я чувствовал, что обязан жизнью какой-то случайности. Но какой? Ответить на этот вопрос я не мог. Зато в голове моей вдруг выстроилась четкая картина, как взрывается это загадочное вещество – тол. А взрывается он не просто от запала, нет, между литым толом и взрывателем в мине, снаряде или гранате укладывается более чувствительный, чем тол, «переходный» слой какого-то неизвестного мне вещества, которое взрывается от запала, а от взрыва этого «переходного» слоя взрывается уже остальной заряд.
И тут я вспомнил, что если с незаряженной ручной гранаты аккуратно снять жестяную «рубашку», то видно, что взрывчатка имеет иную структуру вокруг отверстия для запала, чем в остальном монолите. Вспомнил я и пластинчатый тол в лимонке, и порошкообразный тол в снаряде. Теперь мне стало ясно, почему не взорвался «мой» снаряд: пока я долго и безуспешно старался во время первой попытки завинтить головку, «переходный» слой почти весь выгорел. И его остатка не хватило для инициирования детонации литого тола, поэтому мой опыт со снарядом ничем не отличался от предыдущего. И то, что взорвалось у меня в руках, больше напоминает выстрел: под давлением газов от разгоревшегося тола просто вышибло взрыватель и при этом раздуло корпус? Другого ответа у меня не было, но зато теперь я знал, как дальше действовать! Я открыл тайну тола! Я взорву любое его количество, не разводя дымного костра, и осечки не будет! Открытие мое было простым, но шел я к нему сложным путем. Вот она, цепочка безотказного взрыва: от огня магния и пороха взорвется запал, вставленный в гранату, от запала в ней взорвется «переходный» слой, затем взорвется литой тол, а от этого тола взорвется любое количество другого тола, которым обложу гранату! Ошибка моя состояла в том, что, придумав взрывать запалы с помощью магния, я сразу захотел взорвать литой тол. А мне надо было сначала вставить запал в заводское взрывное устройство. Как же я не мог додуматься до этого раньше?!
Для полной уверенности в новом открытии я взорвал с помощью магния ручную гранату. Сделал я это поздно вечером, когда уже было темно, и любой костер был бы мгновенно замечен, а «магниевый способ» позволил подготовить и провести взрыв втайне, почти рядом с селом. Гранату я заложил в обгорелое дупло огромной старой вербы, что стояла в пойме речки, почти у самой воды. Для испытания я выбрал старый зеленоватый от ржавчины запал и такую же гранату. Но взрыв произошел безотказно и в расчетную секунду. Я был на вершине блаженства, когда ослепительно яркое пламя вырвалось из всех щелей и отверстий в стволе, и оглушительный гром покатился над тихой долиной. Я почти не спал в эту ночь, вновь и вновь переживая свое открытие, и чуть свет – был уже на месте вчерашнего взрыва. Могучее дерево стояло, хотя его ствол был разворочен и искорежен, а с кроны срезалось много сухих веток и два огромных зеленых сука. От размочаленной пробоины в стволе тянулась наискосок к речке широкая полоса, усеянная щепками, корой, обуглившимися кусками древесины. Теперь, уверенный в полном успехе, я стал готовиться к «большому взрыву».
Я и до этого взрывал ручные гранаты в костре и даже без костра – с действующим ударным механизмом – «лимонку» и гранату с длинной ручкой. «Лимонку» я обменял у одноклассника на финку, а гранату с ручкой нашел сам далеко за селом, под кустом терна. Граната была новенькая, от нее еще пахло краской и залитым толом, натеки которого сохранились около зубчатой шайбы, надетой на запальную трубку. Мне показалось, что кто-то приготовил ее, чтобы бросить в машину, проезжающую по шоссе, но что-то произошло, и гранату поспешно спрятали в кусты. Она была на взводе – это безошибочно определил мой сверстник Жорка Каменский, с которым мы вместе обследовали находку. Обе гранаты я бросал в глубокую балку у целебных родников, и обе взорвались. Взрывы ручных гранат мне казались настолько сильными, что теперь я боялся за взрывом «лимонки», которую я обложу толом, не заметить эффект «большого взрыва». И я решил взорвать такое количество тола, которое бы заглушило даже взрыв связки гранат.
Под полигон я выбрал овальную скалу за Монастырским лесом, которая, казалось, вот-вот покатится вниз по крутому, заросшему корявыми дубками склону. Под скалой была небольшая пещера и узкая ровная площадка. Идти к скале было не меньше трех километров. Набив полный солдатский вещмешок толом, извлеченным в разное время из гранат и мин, хранившимся в тайнике, я едва смог оторвать его от земли. Пришлось носить взрывчатку небольшими порциями. На это ушло несколько дней, ведь каждый раз я шел новым путем, выбирая «отвлекающие» маршруты, если бы за мной кто-нибудь увязывался, тщательно складировал и маскировал принесенное, чтобы никто не заметил мой клад и чтобы я сам потом мог все это найти, собрать и сложить вместе.
И вот настал день, когда, сделав все домашние дела и захватив все необходимое, я отправился в горы. На месте, не мешкая, я приступил к последним приготовлениям. Сначала закрепил «лимонку» крупными кусками тола в старом цинковом ведре, потом засыпал кусочками поменьше и плотно утрамбовал; ведро поставил в пещеру и заполнил толом пространство между ним и скалой. Вход в пещеру замуровал камнями, оставив лишь узкую щель. Потом вставил в «лимонку» запал до упора и чуть выдвинул его назад, чтобы лучше прогрелась трубка замедления, когда загорится смесь магния и пороха. Под трубку подсунул конец кинопленки и высыпал на него целый пузырек горючего порошка. На пленке было сорок кадров – на сорок секунд горения. Прежде чем поджечь пленку, я вышел из-под навеса и хорошенько осмотрелся.