Страница 36 из 49
«Суд русов» происходит так: «…если один из них возбудит дело против другого, то зовет его на суд к царю, перед которым они и препираются. Когда же царь произнес приговор, исполняется то, что он велит. Если же обе стороны недовольны приговором царя, то по его приказанию дело решается оружием (мечами), и чей меч острее, тот и побеждает»[318].
Ничего не говорится о разъездах «хакана» по зависимой территории в целях суда, «русы» совершают объезды только для сбора дани[319]. Между тем в известиях арабских авторов о «сакалиба» (славянах) говорится об обыкновении их главы объезжать свои земли для суда (рассказ относится к западным славянам)[320]. По-видимому, территория княжеской юрисдикции фактически ограничивалась округой княжеской резиденции. Наиболее вероятно, что изначально «суд царя» персонифицировался в лице самого князя и участие заместителей не предусматривалось (вплоть до XI в. не известно о княжеских агентах в сфере социорегулирования). Ничего не говорится о судебных штрафах или вознаграждении «царю» за осуществление «суда». «Хакан» предстает здесь как одно из авторитетных лиц, к которым стороны добровольно обращаются для разрешения споров[321], он не судья, а посредник или арбитр[322].
На рубеже IX—X, в X вв. по всей Руси уничтожаются общинные центры. Они сжигаются, причем за редким исключением нет следов военного нападения, во многих случаях видно, что поселения были заблаговременно покинуты жителями, забравшими с собой все ценное. Вместо нескольких укрепленных общинных центров основывается один, более совершенный, со сложной фортификационной системой, превосходящий по масштабам общинные центры[323]. В таком центре проживало в основном военное население[324].
Однако данных для утверждения об «окняжении» земли в контексте феодализации[325] нет, изменения касаются военной сферы и нет доказательств того, что они вели к установлению феодальных отношений[326]. Но уничтожение общинных центров, оплотов общиной знати, и сосредоточение военных и, по-видимому, административных ресурсов в одном месте говорит о перераспределении властных полномочий [327].
В пункте, очевидно, оборонительного назначения и населенного в основном военными людьми власть должна была принадлежать князю или его представителю. Об «окняжении» можно говорить только в этом смысле. Активную «градостроительную» деятельность князей для этого же периода отмечают и летописи[328]. Вероятно, перераспределение властных полномочий в пользу князей коснулось и сферы разрешения конфликтов, суда.
Когда появляются города, князья выбирают их для своего пребывания. Мысль о преимущественном действии княжеского суда в городах не нова, но хотелось бы подчеркнуть важный момент. Мнение о возникновении городов преимущественно из древних племенных центров[329] или в качестве таких центров (город – административный, военный и прочий центр племени, союза племен)[330] с учетом последних исследований подвергнуто корректировке. Представляется более обоснованным мнение ученых, которые говорят о различных путях появления городов на Руси[331].
Города возникали также в силу внешних причин – как опорные пункты международной торговли. Часто они находились на значительном удалении от племенных поселений, на торговых путях, к ним не прилегала сельская округа (Гнездово, Шестовицы, Тимирево и др.).
В значительной степени такие торговые поселения были чужды племенному строю, население их было смешанным и формировалось не по принципу племенной принадлежности. На севере Руси торговые центры возникали раньше, чем центры сельской округи[332]. При ослаблении торговых путей такие центры прекращали свое существование, если не успевали стянуть к себе сельскую округу.
Эти поселения имели надплеменное значение, важную организующую роль там играли князь и дружина (часто варяжского происхождения)[333]. Даже если подобный центр и сохранял зависимость от традиционных племенных структур[334], значение князя в качестве арбитра в спорах в силу подвижного и многоэтничного состава населения росло[335]. В этих городах заметным элементом были и пришлые купцы.
Известие Ибн-Русте, относящееся к первой половине IX в., сообщает: «С чужеземцами, которые ищут их покровительства, обращаются хорошо… не позволяя никому из своих обижать или притеснять таких людей. Если же кто из них обидит или притеснит чужеземца, то помогают и защищают последнего»[336]. Гардизи передает такую деталь: «И нет у них обыкновения, чтобы кто-то оскорблял чужеземца. И если кто оскорбит, то половину имущества его отдают потерпевшему»[337]. Наличие фиксированного взыскания за оскорбление чужеземца позволяет предположить участие в этом потестарных структур, которые обеспечивали выплату возмещения.
Учитывая важное для «русов» значение торговли, можно думать, что чужеземцы являлись купцами, которые подлежали особой защите со стороны князя (по Гардизи, «царь их взимает с торговли десятину»). Но тогда решение, и, видимо, решение судебное — обязательное для исполнения, о виновности и наказании виновного принимал князь[338].
Мусульманские авторы впервые отмечают роль князя в поддержании внутреннего мира, в его сфере и защита привилегированных чужаков[339]. Отрывочные свидетельства мусульманских авторов не позволяют сделать заключение об участии княжеской власти в преследовании воров и грабителей в IX – первой половинеX в., скорее наоборот, они говорят о большой активности самих коллективов[340]. Это объясняется как уровнем развития права[341], так и степенью проникновения княжеской власти в сферу социорегулирования[342]. Конфликты, связанные с преступлениями в своей среде, население, как правило, разрешало без обращения к представителям публичной власти.
А. Е. Пресняков разработал понятие «княжое право». Это защита отдельных групп (прежде всего дружины) со стороны князя с помощью санкций, отличных от принятых в «народном праве». Меры защиты дружины постепенно переходят на остальное население – так распространяется княжеская юрисдикция[343]. Свидетельства IX—X вв. не содержат ясных указаний о привилегированном в правовом плане положении дружины. В договорах Руси с греками подразумеваются[344] подданные князя и императора независимо от их социального статуса, русские дружинники никак не выделяются[345]. Если и принять довольно убедительное мнение, что нормы защиты «русов» в договорах ориентировались на нормы защиты представителей дружинной среды[346], то их не с чем сравнить – как защищался рядовой общинник, нам не известно[347].
318
Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI— IX вв. (1965). С. 303.
319
Там же.
320
Там же. С. 297, 299, 300. См. подробнее: Чебаненко С. Б. «Поток и разграбление» у восточных славян в IX в. // Вестник СПбГУ. Сер. 2 «История». 2006. Выл. 4.
321
См.: История первобытного общества. Эпоха классообразования. С. 455.
322
См.: Чебаненко С. Б. К вопросу о правовом содержании «суда русов» в известии Ибн-Русте (IX в.) // Учен. зап. МГПУ. Исторические науки. Мурманск, 2007. Выл. 7.
323
Не случайно Новгородская первая летопись связывает строительство городов с военными действиями, межплеменными конфликтами (см.: ПСРЛ. Т. 3. С. 106).
324
См.: Тимощук Б. А. Восточнославянская община. VI—X вв. н. э. М., 1990. С. 121 – 124.
325
См.: Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси IX—XI веков. Л., 1978. С. 76—80; Дубов И. В. К проблеме переноса городов в Древней Руси // Генезис и развитие феодализма в России. Л., 1983; Тимощук Б. А. Восточно-славянская община VI—Х вв. н. э. С. 121 – 124. (Позднее последний автор стал писать лишь о распространении власти государства. См.: Тимощук Б. А. Восточные славяне: от общины к городам. М., 1995. С. 179—188.)
326
См.: Фроянов И. Я. Рабство и данничество у Восточных славян (VI—X вв.). СПб., 1996. С. 47 и след. В сходном ключе рассматривается многими историками и завоевание Рюриковичами, Киевом восточнославянских племен в IX—Х вв., сопровождавшееся постройкой «городов» в подчиненных землях: как «окняжение», т. е. установление феодальной верховной собственности на землю, государственного феодализма. Обзор историографии и критику этих взглядов см.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: очерки отечественной историографии // Фроянов И. Я. Начала русской истории: избранное. С. 176—190). В последнее время этот подход демонстрирует А. А. Горский (см.: Горский А. А. Русь. От славянского Расселения до Московского царства. С. 10—25).
327
См.: Мавродин Б. Б. Образование Древнерусского государства. М., 1945. С. 145; Тимощук Б. А. Восточнославянская община. С. 179—188.
328
См.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 21, 23, 24; Т. 3. С. 107.
329
См.: Буза А. Б. Малые города Древней Руси. М., 1989. С. 16; Толочко П. П. Древнерусский феодальный город. Киев, 1989. С. 12, 39.
330
См.: Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.; Л., 1939. С. 23, 46, 47, 131—137; Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956. С. 5—15; Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. С. 22—40.
331
Обзор литературы см.: Носов Е. Н. Происхождение первых городов Северной Руси (постановка проблемы: история и археология) // Исторические записки. М., 2002. № 5 (123). С. 5-43.
332
Обзор литературы см.: Носов Е. Н. Происхождение первых городов Северной Руси (постановка проблемы: история и археология) // Исторические записки. М., 2002. № 5 (123). С. 36, 37.
333
См.: Булкин В. А., Лебедев Г. С., Дубов И. В. Археологические памятники Древней Руси IX-XI вв. С. 138-140.
334
См.: Дубов И. В. Города, величеством сияющие. Л., 1985. С. 29—32.
335
См.: Франклин С., Шепард Д. Указ. соч. С. 56—81.
336
Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Pvcn VI—IX вв. (1965). С. 303.
337
Там же. С. 305.
338
Как отмечает Е. А. Мельникова, здесь отражены развитые торговые отношения, «в которых активное участие принимает центральная власть и которые уже оформлены правовыми нормами» (Мельникова Е. А. К типологии предгосударственных и раннегосударственных образований в Северной и Восточной Европе: постановка проблемы // ДГВЕ. 1992-1993 гг. М., 1995. С. 30-31).
339
Известие X в. передает злоключения члена иудейской общины Киева, бывшего поручителем займа своего убитого брата и закованного в цепи «кредиторами» во искупление суммы (см.; Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X века. М.; Иерусалим, 1997, С, 30). Что должники были купцами, можно, в частности, заключить из того, что брата убили, когда он «шел по дороге» (ивр. «halak badeтек»), ото можно понимать как длительное путешествие (там же. С. 22) (ср. ст. 54 Пространной Правды о порабощении купца для искупления денег, взятых в долг для Осуществления торговых операций (см.: Правда русская. Т. 1. С. 110)). Об участии княжеской власти в этой коллизии умалчивается. Можно предположить, что подобные отношения, когда они не выходили за рамки «правового поля», разрешались без привлечения публичной власти (см.: Новицкая Т. Е. Некоторые аспекты правового регулирования экономики в Древнерусском государстве // Вестник Московского ун-та. Сер. 11 «Право». 1996. № 5).
340
См.: Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI—IX вв. (1965). С. 297; Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг. Харьков, 1956. С. 143. Анализ известий см.: Чебаненко С. Б. «Поток и разграбление» у восточных славян в IX в.
341
«Обычному праву были чужды понятия преступления и наказания. Главным в нем было понятие ущерба, который мог быть возмещен только нанесением равного ответного ущерба» (Семенов Ю. И. Основные понятия обычного права: возникновение и развитие. С. 17).
342
Об объеме княжеского нормотворчества в это время см.: Юшков С. В. Общественно-политический строй и право Киевского государства. С. 97; Гейман В. Г. Право и суд//История культуры Древней Руси. М.; Л., 1951. С. 37—39.
343
См.: Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси. С. 183—192, 215—246. Современный исследователь С. Л. Никольский, основываясь во многом на наблюдениях А. Е. Преснякова, пишет о «дружинном праве», оказавшем существенное влияние на формирование государственного права (см.: Никольский С. Л. О дружинном праве в эпоху становления государственности на Руси // Средневековая Русь. М., 2004. Вып. 4; Он же. «Древнейшая правда» Ярослава: дружинное право в становлении государственного законодательства // Ярослав Мудрый и его эпоха. М., 2008).
344
См.: Щапов Я. Н. «Закон Русский» договоров Руси с Византией и «Правда Русская» // Внешняя политика Древней Руси. Тезисы докладов. М., 1988; Свердлов М. Б. От закона Русского к Русской Правде. С. 35—42.
345
См.: Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX – начало XIII в.). СПб., 2000. С. 113-120.
346
См., например: Никольский С. Л. О дружинном праве в эпоху становления государственности на Руси. С. 16—25.
347
Термин «русь» безусловным указанием на «дружинность» норм, отраженных в договоре (см.: Никольский С. Л. О дружинном праве в эпоху становления государственности на Руси. С. 21—25), служить не может, он бытовал и на юге Руси и не связывался с дружиной. См.: Горский А. А. Русь. От славянского Расселения до Московского царства. С. 36-53.