Страница 35 из 49
Источники, относящиеся к VI—VII вв., молчат об участии князя в управлении внутренними делами племени. Те, что повествуют о внутреннем устройстве славянского племени, о вождях умалчивают[289]. Поэтому нельзя согласиться с М. Б. Свердловым в том, что князь исполнял «функции ежедневного управления племенем», «князь и княжеская власть участвовали во всех основных формах экономических, социальных и правовых отношений в племени и их регулировании»[290].
М. В. Свердлов приводит известие Маврикия об отношениях между славянскими племенами и вождями и делает заключение о «реальной возможности руководства своими племенами» в военно-политическом отношении[291]. Но причем здесь ежедневное управление племенем, регулирование экономических и прочих отношений? Мнение М. В. Свердлова основано на небесспорных сравнительных данных и лингвистических параллелях (данных Тацита о германцах)[292]. Г. Г. Литаврин, рассматривая формы социально-политической организации славянских племен и их органы управления, везде отмечает лишь военно-политические функции вождей[293].
Однако, будучи военным руководителем нескольких племен, вождь приобретал функции посредника, арбитра. Он был заинтересован в обеспечении единства союза и устранении конфликтов. По словам византийского императора Маврикия, славяне пребывают «в состоянии анархии и взаимной вражды»; «господствуют у них различные мнения, они либо не приходят к согласию, либо, даже если они и соглашаются, то решенное тотчас же нарушают другие, поскольку все думают противоположное друг другу и ни один не желает уступить другому»; «у них много вождей и они не согласны друг с другом»[294].
Эта информация касается отношений между отдельными племенами славян и вождями этих племен. Славянские племена объединялись, выдвигая одного общего вождя («монархия»), либо обходились без него («объединение»[295], в котором вожди племен равны). «Монарх», надо полагать, участвовал в улаживании межплеменных конфликтов[296]. Видимо, именно с этой, верхней ступени («монархии») началось проникновение власти вождей в область разрешения конфликтов на более низком уровне.
Узурпация (или добровольная передача) посреднических и судебных функций вождям требовала упрочнения их власти[297]. Некоторые данные позволяют прояснить отношение племен, союзов племен к своим вождям. Прежде всего, как было отмечено выше, вожди не участвовали во внутреннем управлении. Кроме того, у славян существовала устойчивая традиция избрания вождей, военных предводителей племени или союза племен[298].
Славяне могли от вождя и избавиться. По словам Псевдо-Кесария, «склавины» «живут в строптивости, своенравии, безначалии, сплошь и рядом убивая, [будь то] за совместной трапезой или в совместном путешествии своего предводителя и начальника»[299], т. е. военного предводителя, князя, так как убийство могло произойти во время путешествия (военного похода?). В убийстве, возможно, участвовала не только дружина[300], ведь в трапезе (вспомним хотя бы позднейшую братину – совместные пиры князя и народа в Древней Руси) и тем более в походах участвовали рядовые члены племени.
Таким образом, нет свидетельств того, что славянские князья в это время выполняли функции судей и вообще участвовали в разрешении конфликтов. Можно только предполагать: они играли роль посредников в конфликтах племен (или представителей племен), что имело целью сохранение прежде всего военно-политической целостности племенных союзов[301].
В VIII—IX вв. (когда формировался восточнославянский этнос) иерархия способов разрешения конфликтов, по-видимому, не претерпела значительных изменений. Основным субъектом права оставался семейный коллектив, разногласия внутри которого решались без внешнего вмешательства[302]. При конфликтах с внешним миром дело сначала пытались решить прямыми переговорами, лишь при их неудаче обращались к третейству, арбитражу или суду.
Появились общинные и надобщинные центры, где жила знать[303], не зря в сведениях X в. ее представителей называют старцами, старейшинами градскими[304]. Они руководили народом, с ними советовался князь по важнейшим вопросам управления[305]. В их ведении в основном было гражданское управление, в отличие от князей и дружины, занятых в военно-политической сфере. Они, видимо, выступали в качестве арбитров или судей, «знатоков права». Институт старейшин мог являться органом, санкционирующим правовые нормы.
Необходимость координации совместной деятельности племен, входящих в союз, способствовала распространению княжеской компетенции на межплеменные, а затем и на внутриплеменные взаимоотношения. Предводители союзов племен постепенно выходят за рамки военного руководства, в круг обязанностей предводителя союза союзов входят более сложные функции[306]. Князья IX—X вв. участвуют в контроле над сбором дани[307], в строительстве городов и укреплений[308], организации международной торговли, дипломатии[309] , в правовой[310] и религиозной[311] сферах.
Первая информация об участии князя в сфере социорегулирования относится к первой половине IX в. Ряд известий арабских авторов об «острове русов» содержит информацию об обычаях восточных славян в IX в.[312] Существует несколько вариантов известий об «острове русов», большинство из них восходит к трудам Ибн-Русте и Гардизи[313].
Согласно Ибн-Русте, «русы» живут на острове, окруженном озером, местность покрыта лесами и болотами. «Русы» отделены от славян, нападают на них, обращают в рабство, собирают дань. Они торгуют мехом и рабами. Глава русов зовется «хаканом», однако некие «знахари» повелевают самим «хаканом» и т. д.[314] Это известие широко обсуждалось в литературе, в основном где находится «остров». Существует две основные версии: на юге Восточной Европы и на севере. Историки-невостоковеды ищут его на юге, используя информацию поздних авторов. Востоковеды помещают его на севере, учитывая весь контекст мусульманской литературы о славянах и «русах»[315]. Поэтому более обоснованной кажется версия о северной локализации. Тогда речь может идти о племенном объединении славян и финно-угров, знакомом нам по «Повести временных лет»[316]. Скорее всего, именем заморских пришельцев, «русов»-скандинавов, был назван тот союз племен, в котором они были наиболее активным элементом[317].
289
См.: Свод. Т. 1. С. 369; Т. 2. С. 183.
290
Свердлов М. Б. Домонгольская Русь. С. 78.
291
Там же. С. 71.
292
Там же. С. 71, 72. Опираясь на данные Тацита, сообщающего, что часть возмещения у германцев доставалась «королю», и на существование в праславянской лексике слова «prodaja» – «судебное возмещение за понесенный ущерб» (без ссылки на словари) (там же. С. 73, 74), автор уверенно говорит и о судебных правах князя. Эти данные в лучшем случае дают основания лишь для предположений, а известие о «судебном возмещении за понесенный ущерб» ничего не говорит о суде князя. Кроме того, нет данных и в пользу того, что слово «продажа» имело значение судебного штрафа, такое значение надежно фиксируется в источниках только с XI в.
293
См.: Литаврин Г. Г. Славинии VII—IX вв. Впрочем, в одном месте этот автор упоминает о «полновластном повелителе своих подданных», не приводя, однако, никаких свидетельств (там же. С. 200). См. также: Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства (VIII – первая половина IX в.). Л., 1968. С. 11, 156-159.
294
Свод. Т. 1. С. 369-377.
295
Там же. С. 390. Подобная ситуация в это время наблюдалась у славян повсеместно. См.: Буданова В. П., Горский А. А., Ермолова И. Е. Указ. соч. С. 177.
296
См.: Фроянов И. Я. К истории зарождения Русского государства // Фроянов И. Я. Начала русской истории: избранное. М., 2001. С. 727.
297
См.: Нагих С. И. Нормативная система догосударственного общества и переход к государству. С. 38—43.
298
См.: Свод. Т. 1. С. 185, 254—259; Т. 2. С. 233, 367. О традиции избрания славянских вождей см.: Свердлов М. Б. Домонгольская Русь. С. 71, 72, 83, 84.
299
Свод. Т. 1. С. 254.
300
См.: Гиндин Л. А., Иванов С. А., Литаврин Г. Г. Комментарии // Свод. Т. 1. С. 258.
301
См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: очерки социально-политической истории // Фроянов И. Я. Начала русской истории: избранное. С. 496, 497.
302
См.: Семенов Ю. И. Основные понятия обычного права: возникновение и развитие. С. 26.
303
См.: Тимощук Б. А. Восточные славяне: от общины к городам. М., 1995. С. 152— 165. Знать VIII—IX вв. была еще задействована в непосредственном производстве, слабо выделялась в имущественном отношении (там же).
304
См.: ПСРЛ. Т. 1. Лаврентьевская летопись. М., 1997. Стб. 106, 127.
305
Там же. Стб. 55-59, 82, 106, 107, 116-118, 124-128.
306
См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: очерки социально-политической истории. С. 498-502.
307
См.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 23, 24, 42, 54, 55, 60, 65, 81, 82, 84; Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 44—51.
308
См.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 21, 23, 24, 122; Т. 3. Новгородская летопись старшего и младшего изводов. М., 2000. С. 107.
309
См.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 30-38, 42, 45-53, 60-63, 70-73, 75, 79, 84, 109, ПО, 126.
310
Там же. Стб. 30—38, 46—53, 126, 127. Также см.: Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI—ГХ вв. (1965). С. 305; Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (с древнейших времен до 1000 г.). Тексты, перевод, комментарии. М., 1993. С. 160.
311
См.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 63, 79, 82, 84-107, 116-119.
312
О характере этих известий см.: Новосельцев А. И Восточные источники о восточных славянах и Руси VI—IX вв. (1965). С. 282—300; Мишин Д. Е. Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее Средневековье. М., 2002. С. 51—53; Калинина Т. М. Интерпретация некоторых известий о славянах в «Анонимной записке» // ДГВЕ. 2002. Генеалогия как форма исторической памяти. М., 2004. С. 204, 205.
313
См.: Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI— ЕХ вв. (1965). С, 303-307.
314
Там же. С. 303, 304.
315
См.: Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 1999. С. 212; Древняя Русь в свете зарубежных источников: хрестоматия: в 5 т. Т. 3. Восточные источники. М., 2009. С. 47, 48, прим. 10.
316
См.: Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI— IX вв. (1965). С. 323.
317
Видимо, арабские авторы стали путать скандинавов и славян из-за их смешения (см.: Калинина Т. М. Арабо-персидские географы о взаимоотношениях русов и славян // ВЕД С. Политическая структура Древнерусского государства: тезисы конференции. М., 1998).