Однажды в грозу

- Ничего особенного. Просто хотел с тобой встретиться. Я был вне себя от тревоги. Я не сомневался, что ты не принимала пилюль, и само собой разумеется, я в тот раз не предохранялся. Мысль о том, что ты одна и беременна, была для меня кошмаром.

Глаза Касси вспыхнули насмешливым пониманием.

- Вот оно что! Поэтому ты был так потрясен, когда увидел меня с детьми Лайама?

- Встретить двух очаровашек как раз такого возраста, с волосами такого цвета! Неужели не понимаешь? - Он нахмурился. - Но, Касси, я писал тебе еще два раза после того, как нашел себе квартиру. И никакого ответа. Наконец я отчаялся. Я не привык быть отвергнутым. Мне было очень тяжело мириться с этим.

Касси на мгновение задумалась.

- Наверное, мы уже переехали из сорок четвертого дома по Альма-стрит и поселились у бабушки...

- Повтори, какой дом?

- Две четверки: сорок четвертый.

- Мне казалось, что ты жила в тридцать четвертом.

С минуту они смотрели друг на друга.

- А я думала, с чего это ты стал разговаривать с миссис Плятт, - задумчиво произнесла Касси. - Тридцать четвертый дом продали примерно в то время, когда мы переехали. Новые хозяева нас не знали. Наверное, они просто выбросили эти письма. - Она вздохнула. - Значит, не суждено было нам тогда встретиться, Алек.

Они посидели в задумчивом молчании.

- Зато теперь судьба улыбнулась нам, - наконец сказал Алек.

Касси отдернула руку.

- Наверно, для того, чтобы позволить нам удовлетворить свою любознательность. Хочешь еще кофе?

- Нет. Я еще хочу услышать, что или кто стал причиной таких перемен в характере Касси Флетчер. - Алек скользнул по ней взглядом сверху вниз. - Ты совсем не та девчонка, которую я знал. Дело вовсе не в том, что прошло десять лет, а в том, что ты примирилась с жизнью.

Она кивнула с серьезным видом.

- Верно. Начиная с того дня, когда я узнала, что мама выздоровеет. Огромная тяжесть свалилась с моих плеч, и я стала смотреть на жизнь совсем по-новому. Одно то, что она будет жить, было так чудесно, что стала исчезать горечь, которую причинил мне отец. Позже я даже научилась мириться с горем от того, что потеряла тебя. Хотя после твоего отъезда было слишком мучительно вернуться на старую работу, так что я попросилась в лабораторию судебной экспертизы, записалась в клуб здоровья, по вечерам ходила на курсы литературного мастерства и наконец перестала отказывать вполне приличным мужчинам, когда они приглашали меня сходить куда-нибудь.

По лицу Алека пробежала тень.

- А я не сошел с ума в первые же недели в Лондоне только потому, что помнил твое лицо, Касси, в ту минуту, когда ты меня гнала от себя.

- Как?

- Меня утешало, когда я был в состоянии о чем-либо думать, что, чем бы ты ни руководствовалась, ты не более, чем я, была рада порвать отношения.

- Рада? - Она невесело усмехнулась. - Когда ты так резко повернулся и ушел, для меня это было концом всему. Сердце мое разбилось вдребезги. Алек вгляделся в ее лицо.

- Ну, сейчас сердце у тебя явно вылечилось.

- О да, оно вылечилось. - Она искоса посмотрела на него. - Как ни странно, мне никогда не приходило в голову, что ты станешь беспокоиться о последствиях этого... происшествия на барже.

- Но ведь и ты беспокоилась?

- Нет. Я достаточно скоро заметила, что нечего беспокоиться, по крайней мере об этом. Я благодарила Бога. Все-таки меньше осложнений. В моей жизни их и так было предостаточно. - Она вскочила на ноги. - Вот так. На сегодня хватит копаться в этом.

Он тут же встал.

- То есть мне пора, ты хочешь сказать?

- Да, - просто и откровенно ответила она, смягчая обиду улыбкой. - Ужин был замечательным, и я очень приятно провела вечер. Но эта исповедь была нелегкой. Я устала!

- В таком случае прощаюсь. Спасибо, что наконец развеяла тайну. - Он посмотрел на нее, обнял и поцеловал в раскрытые от удивления губы. Потом сильнее прижал к себе и целовал еще, целовал так долго, что оба тяжело дышали, когда он наконец отпустил ее. - Я так и знал! - воскликнул он охрипшим от страсти голосом.

У нее кружилась голова. Она посмотрела на него.

- О чем ты знал?

- Мы относимся к этому по-прежнему. - Алек протянул руку и коснулся ее покрасневшей щеки. - Спокойной ночи, Касси. - Он подошел к двери и остановился на мгновение, чтоб посмотреть ей в лицо. - Кстати, я подыскал дом.

Касси заморгала глазами, приходя в себя.

- Правда? А где?

- В районе Бофорт-сквер, в северной части Пеннингтона. Дом в георгианском стиле, в хорошем состоянии и достаточно просторный, чтоб на первом этаже можно было устроить врачебные кабинеты. - Он подошел к ней поближе. - Когда перееду, зайди посмотреть.

- Спасибо, с удовольствием. - Улыбка погасла, когда она заметила, как загорелись его глаза. Она выставила ладони, будто защищаясь от его взгляда. Не надо, Алек...

- Надо, Касси, - сказал он, не допуская возражений, и притянул ее к себе.

Он заглушил ее протесты поцелуями. Как она хорошо помнила эту его манеру! Десять лет испарились, она снова стала двадцатилетней девчонкой, и каждая жилка в ее теле горела от прикосновения Алека Невиля.

Он поднял голову с торжествующим взглядом.

- Ну скажи, почему два взрослых человека не должны целоваться, если они оба этого хотят?

- Потому что на самом деле только один из двух этого хочет! - Она вырвалась и поправила волосы, сердито глядя на него. - Алек, неужели ты думаешь, что это удастся продолжить как ни в чем не бывало, когда прошло столько времени?

- А почему нет! - ответил он со свойственным ему высокомерием.

- Почем мне знать, что у тебя нет где-нибудь жены и детей, готовых въехать в твой новый дом?

- У меня их нет. Я говорил тебе, я уже не женат, - резко ответил он, но, когда снова потянулся к ней, она ускользнула от его объятий.

- Нет, Алек, мне не двадцать лет. Я уже не такая беспомощная.

На мгновение его глаза сверкнули холодным гневом, потом он равнодушно пожал плечами.

- Но все еще за нос водишь, хоть и сменила кожу. Ты ведь совсем не изменилась, Касси.

- В некотором смысле, - согласилась она с деланным спокойствием, - я вовсе не изменилась.

- В таком случае спокойной ночи. Этой игрой в прятки ты уже не удовлетворишь мои чувственные потребности. - Он усмехнулся, заметив невольно отразившееся в ее глазах возмущение. - Хотя этот вечер, должен сказать, даром не прошел.