Чужое сердце

У Кэт перехватило дыхание, но затем она нахмурилась.

– Мы в сериалах, если хотим создать напряженную атмосферу, используем многозначительные паузы. Дешевый трюк. Ну, расскажите же мне про сердце.

– Оно прекрасно, – ответил ей доктор Шолден. – Настоящий шедевр. На нем написано ваше имя.

Кэт краем глаза заметила, что группа операционных сестер возится возле кулера.

– Когда ты проснешься, оно уже будет биться у тебя в груди, – сказал Дин.

– Вы готовы? – спросил доктор Джеффрис.

Готова ли она?

Естественно, когда впервые была озвучена идея трансплантации, кое-какие опасения у нее были. Но теперь все они далеко позади.

После того как Дин впервые диагностировал у нее проблемы с сердцем, состояние ее стало ухудшаться едва ли не с каждым днем. Лекарства оказались лишь временным спасением. Кэт буквально валилась с ног, но, как сказал ей Дин, в ее случае любые лекарства бессильны. Она до последнего отказывалась поверить в серьезность своей болезни. И лишь почувствовав себя из рук вон плохо, когда мытье под душем превратилось в пытку, а принятие пищи стало настоящим испытанием, она поняла: тянуть дальше нельзя. Ее болезнь чревата летальным исходом.

– Мне требуется новое сердце.

Пока она не сделала это смелое заявление на телевидении, никто из коллег даже не догадывался о ее болезни. Актеры и съемочная группа мыльной оперы «Коридоры», с которыми она работала каждый день, вообще не замечали под слоем грима предательскую бледность.

Как и следовало ожидать, их первой реакцией стал шок. Все отказывались верить, что Кэт Делани, завоевавшая три награды «Эмми», их звезда, исполнительница роли Лоры Мэдисон в сериале «Коридоры», серьезно больна. Впрочем, благодаря поддержке коллег, актерскому мастерству и завидному упорству Кэт продолжала работать.

Увы, в конце концов, настал момент, когда, несмотря на свою целеустремленность, она больше не могла вписываться в напряженный график съемок и взяла отпуск.

Тем временем состояние ее здоровья продолжало ухудшаться. Она похудела настолько, что даже многочисленные поклонники не смогли бы ее узнать. Под глазами от недосыпания появились темные круги – несмотря на постоянную усталость, ее мучила бессонница. Пальцы и губы приобрели синюшный оттенок.

Таблоиды запестрели заголовками, сообщавшими, что Кэт Делани тяжело больна. Заболевания назывались самые разные – от краснухи до СПИДа. Обычно такая наглость со стороны СМИ возмущала ее. Увы, сейчас у нее не осталось сил даже на то, чтобы возмутиться. Она просто не обращала внимания на желтую прессу, поставив перед собой лишь одну задачу: выжить. Ее состояние стало настолько критическим, а депрессия настолько тяжелой, что однажды вечером она сказала Дину:

– Как же мне надоело быть слабой и беспомощной. Или это называется «конец первой серии»?

Дин редко удостаивал вниманием ее комментарии на тему смерти, даже шуточные, но в тот самый день он почувствовал: ей необходимо произнести вслух то, что ее тяготило.

– О чем ты думаешь?

– Я каждый день веду беседы со смертью, – тихо призналась Кэт. – Я с ней спорю. Каждое утро на рассвете я говорю ей: «Ну, пожалуйста, позволь мне прожить еще один день. Всего лишь один». Все, что я делаю, я как будто делаю в последний раз. В последний раз вижу дождь, ем ананас, слушаю песню «Битлз».

Кэт подняла на него глаза.

– Я помирилась с Богом. Я не боюсь умирать, но чтобы только это было не страшно и безболезненно. Когда меня не станет, как я это почувствую?

Дин не стал уходить от ответа на ее вопрос и честно признался:

– Твое сердце просто перестанет биться, Кэт.

– И никаких фанфар и барабанной дроби?

– Ничего. Это будет не так болезненно, как сердечный приступ. Никакого предварительного покалывания в руке. Твое сердце просто…

– Остановится.

– Да.

Этот разговор произошел у них всего несколько дней назад. Теперь же, по воле судьбы, ее будущее сменило вектор движения в сторону жизни.

Внезапно ей подумалось, что, прежде чем пересадить ей новое сердце, врачи должны будут вырезать старое. Эта мысль повергла ее в ужас. И хотя она в последние два года глубоко презирала свой неисправный «мотор», все же по-своему ей было его жаль. С одной стороны, Кэт не терпелось от него избавиться, с другой, ей казалось, что все испытывают просто неприличную радость при мысли о его удалении.

К тому же идти на попятную уже поздно. Да и сама пересадка относительно проста по сравнению с другими операциями на открытом сердце. Отсечь скальпелем. Убрать. Заменить. Наложить швы.

Пока она ждала свое новое сердце, команда трансплантологов была готова ответить на любые ее вопросы. А их у Кэт было немало. В результате этих долгих бесед ей удалось получить от них массу ценной информации, в придачу к той, что она уже знала раньше.

Ее группа поддержки состояла из других пациентов-сердечников, как и она, ожидавших операции. Во время их встреч они делилась своими страхами и переживаниями. Их мнения были ей интересны, так как давали пищу для размышлений. Проблема пересадки органов был многосторонней, полной противоречий. У каждого имелось свое мнение, основанное на эмоциях, религиозных убеждениях, моральных заповедях и юридических сложностях.

За месяцы ожидания Кэт преодолела все эти противоречия и была вполне довольна своим решением. Она прекрасно понимала возможные риски и была готова к ужасам, ожидавшим ее в палате реанимации. Таким, как, например, вероятность отторжения ее организмом нового сердца.

Но был ли у нее выбор? Единственной альтернативой пересадке была смерть – в очень скором времени. Так что, выбора у нее, можно сказать, не было вообще.

– Я готова, – уверенно произнесла она. – Ой, нет, подождите. Если я под наркозом начну сочинять оды своему персональному вибратору, знайте, что все это выдумка.

В ответ ей послышался приглушенный масками смех докторов.

Через несколько секунд Кэт начали накрывать теплые волны анестезии, погружая ее в состояние умиротворения и покоя. Она посмотрела на Дина, улыбнулась и закрыла глаза – возможно, в последний раз.

Всего за мгновение до того, как сознание окончательно отключилось, в мозгу вспышкой Сверхновой промелькнула последняя мысль. Кто же мой донор?

Глава 2

10 октября 1990 года

– Как может развод быть более грешным, чем то, чем мы занимаемся? – спросил он.

Они лежали в постели, которую она обычно делила с мужем. Правда, в данный момент тот был на работе, на мясокомбинате. Она же была дома. В их офисном здании произошла утечка газа. Работников в срочном порядке эвакуировали и отправили по домам, а само здание закрыли до конца дня. Внезапно на них свалился незапланированный выходной.

В небольшой, тесной спальне стоял мускусный запах бурного секса. Тела обоих блестели капельками пота. Над головой медленно вращались лопасти вентилятора.

Мятые простыни были влажными. Жалюзи опущены, преграждая путь лучам полуденного солнца. На ночном столике горели ароматизированные свечи, отбрасывая дрожащие отблески на выцветшие обои в цветочек и висевшее на стене распятие.

Впрочем, сонная атмосфера была обманчива. Время поджимало, и они в оставшиеся минуты отчаянно пытались выжать из них последние капли удовольствия. Вскоре две ее дочери вернутся из школы. Не хотелось бы тратить ценные мгновения на выяснение отношений.

Он не в первый раз умолял ее подать на развод, чтобы она могла выйти за него замуж. Но она католичка. Католики не разводятся.

– Да, я изменяю мужу, – негромко сказала она. – Но мой грех касается лишь нас двоих. Мы единственные о нем знаем. Кроме моего исповедника.

– Ты рассказала про наши отношения исповеднику?

– Да, причем несколько раз. Но я больше не пойду на исповедь. Мне стыдно.

Она села и, подвинувшись к краю кровати, отвернулась он него. Ее темные, влажные волосы налипли ей на шею. В стоявшем в углу трюмо ему было видно ее отражение. Смуглая спина, тонкая талия, плавно переходящая в широкие бедра. На пояснице – две небольших ямочки.