Пронто

Сегодня у Рэйлена прибавилось уверенности, что Гарри найдется; на вопрос в гостинице, не остановился ли здесь, случаем, Гарри Арно, клерк сказал - нет, мистер Арно выписался в пятницу. В изумлении Рэйлен брякнул: "Вы серьезно?" - и был вознагражден удивленным взглядом клерка. Как оказалось, Гарри прожил в "Лигурии" две недели и выписался позавчера. Клерк не знал, куда направился мистер Арно. Нет, он не говорил, что собирается уехать из города. Тогда Рэйлен обзвонил все гостиницы; Гарри Арно он не обнаружил, однако выяснил, что Джойс Паттон остановилась в "Астории". Телефонистка решила, что Рэйлен хочет поговорить с Джойс, и соединила его с ее номером. Рэйлен услышал сказанное тихим, чуть настороженным голосом "Алло?" и повесил трубку. Потом он задумался, не стоит ли позвонить ей и посоветовать остерегаться Зипа. Зип наверняка уже здесь. Однако, обзвонив гостиницы вторично, Рэйлен не нашел ни Томазино Битонти, ни Ники Теста. Курс, который читали в учебном лагере Глинко, как-то не предусматривал такого варианта.

Рэйлен обошел, почти обежал город, все время надеясь наткнуться на Гарри, покупающего "Нью-Йорк тайме", завтракающего где-нибудь или занимающегося еще чем-нибудь. Мог бы поберечь подошвы. Так что теперь оставалось только слоняться по Виа-Витторио-Венето в туристской части города, где сейчас собрались буквально все приезжие - одни из них просто фланировали по набережной, другие - за столиками закусочных пили кофе. Никто не снимал пальто - погода стояла прохладная, градусов шестьдесят по Фаренгейту, а то и меньше, солнце часто пряталось за тучи, никто не купался, да и вообще на пляже не было почти ни души.

Потом Рэйлену попался на глаза небольшой цветник, вернее, клумба, усаженная красным шалфеем и отгороженная парой черных пушек и несколькими садовыми скамейками. Прочитав на табличке "Цветник Эзры Паунда", Рэйлен снова воспрянул духом - он чувствовал, что Гарри недавно был на этом месте. В тот раз, в Атланте, Гарри много говорил про Эзру Паунда. Паунд - одна из причин, которые привели Гарри именно сюда, в этом Рэйлен был уверен. Как-то он взял в библиотеке стихи Эзры Паунда и попробовал их читать, однако ровно ничего из этого не вышло, как он ни старался. Непонятно, что хочет сказать этот поэт? Какие-то сонеты с номерами. Интересно, а Гарри их понимает?

Затем Рэйлен набрел еще на одну табличку, точнее, мемориальную доску. Она была над входом в аллею, ведущую к зданию, тому самому, про которое на доске было написано:

"ЗДЕСЬ ЖИЛ ЭЗРА ПАУНД, АМЕРИКАНСКИЙ ПОЭТ".

Надпись была на английском и на итальянском. Далее шли годы - с 1924 по 1945-й, и какие-то стихи, наверное, Паунда. Что-то вроде "Признать содеянное зло, от правоты не отрекаясь", а дальше уже совсем непонятное. "Я же не знаю, - подумал Рэйлен, - а может, это не для меня?"

Рэйлен шкурой чувствовал, насколько он заметен. Гарри увидит его первым и спрячется - что-что, а это он умеет. Однако раз уж принял решение проверить все места, где собирается много людей - все популярные кафе, приходится рисковать. После знакомства с "Везувием" Рэйлен двинулся к "Гран-кафе"; теперь он шел по теневой стороне улицы и очень жалел, что не надел поверх светло-бежевого костюма дождевик. Налетевший с залива ветер принес с собой промозглую сырость; Рэйлен остановился, отвернул лицо от ветра и поглубже нахлобучил свой стетсон. Собравшись идти дальше, он снова поднял глаза - и увидел в глубине под тентом, за одним из самых дальних столиков, Джойс Паттон. Столик находился в тени, но сомневаться не приходилось - это действительно была Джойс. Она наблюдала за проезжающими мимо автомобилями, а затем повернула голову и посмотрела прямо на Рэйлена. Шли секунда за секундой, а они все так же глядели друг на друга. Можно было подумать, что Рэйлен осветил Джойс прожектором и она застыла, словно парализованная, неспособная двинуться, как заяц в луче автомобильной фары.

Этим же самым воскресным утром Роберт Джи сообщил Гарри, что, если тот и вправду намерен жить здесь, на "крыше мира", ему потребуется для того не только пища, но и телефон.

- Никто не знает, где я, - сказал Гарри, - так что мне звонить все равно никто не будет. А если я захочу куда-нибудь позвонить, могу съездить в город.

- Только, - предложил Роберт Джи, - вместо того, чтобы ехать звонить по телефону, не лучше ли поехать в гостиницу и встретиться с ней там. - Он подождал немного, давая Гарри время усвоить эту мысль. - Или, если вы вполне уверены, что хотите испытать судьбу, я привезу вашу знакомую сюда.

В библиотеке арендованной Гарри виллы три стены занимали книги сплошь итальянские, - а четвертая высокой стеклянной дверью выходила в сад. Кусты бирючины, цветы в больших керамических вазонах, молодые апельсиновые деревца, бетонный парапет, а за ним - только небо. Не снимая плаща, Гарри задумчиво расхаживал из угла в угол.

- Но вы же говорили, никто за вами не следил.

- Я сказал, что не видел, чтобы за мной кто-нибудь следил. Некоторые машины ехали следом за нашей от самого Милана до Рапалло. Поневоле говоришь себе - для своего же спокойствия, - ну и что, на автостраде всегда так, они тоже едут сюда, как и мы, никто никого не преследует.

Не вынимая рук из карманов плаща, Гарри изменил свой маршрут и подошел к открытой стеклянной двери. Роберт Джи внимательно смотрел на него.

- Нужно добыть вам сотовый телефон. Тогда можно будет прямо отсюда звонить в любую точку мира. Ну а пока - еду я за Джойс или нет?

Гарри смотрел наружу, в сад, на белые облака, скопившиеся в небе, и очень хотел увидеть солнце, пусть даже на мгновение. Он знал, как иногда влияет погода на принимаемые решения, и не хотел этого допустить.

- Мы с ней договорились, дайте-ка вспомнить, следующим образом: кафе "Рапалло" в полдень, цветник Эзры Паунда - в три и "Везувий" - в пять. А сейчас, - Роберт Джи взглянул на часы, - уже почти полдень. Так что, если вы хотите, чтобы я ее привез, известите меня в ближайшие несколько минут.

- У меня было сорок семь лет, - вздохнул Гарри, - чтобы решить, хочу ли я жить здесь. А теперь я опять ни в чем не уверен.