Страница 22 из 66
Стюардесса принесла еду. Кросс проверил ее. Он не летал коммерческими рейсами пять лет и ему было интересно, изменилась ли еда. По-видимому, нет.
- Ты знаешь, - продолжал Бэбкок, - я изучил то дело, куда ты попал. Я убежден, то, что произошло потом, случилось не из-за тебя. Это случилось бы в любом случае. Никто не собирался соглашаться с их требованиями. Это было невозможно. Поэтому я считаю, что ты не должен винить себя.
- Ты не был там.
- Нет. И я понимаю, что у тебя есть уникальный опыт, которого нет ни у одного из нас, и надеюсь, никогда не будет. Не обижайся, что я так говорю. Но, может быть, поэтому я могу быть немного более объективным, чем ты, мой друг.
Кросс стал намазывать маслом булочку. Блюдо напоминало котлету "по-киевски" и было не очень внушительным. Он попробовал его на вкус хорошее. Бэбкок опять заговорил:
- Я считаю, что все мы должны были наилучшим образом осмыслить то дело, на которое идем, и сделать для себя высшей целью его выполнение. Все, что за ней - хорошо, но не ценой этой цели, ради которой мы влезли во все это.
С набитым ртом Кросс проговорил:
- Послушай, я вижу это "дело, на которое мы идем", как ты назвал его, только так: чем меньше их останется после нас... - он терпеть не мог всякие недомолвки, как это практикуется на случай, если кто-то невольно подслушает разговор. - Чем меньше останется, тем меньше вероятность того, что произошло с теми пассажирами, в вообще, что это может случиться снова. Я знаю, что намеченное нами дело радикально не изменит положения вещей. Но если мы уменьшим их количество, это будет иметь соответствующие последствия.
- А не казалось тебе, Эйб, что немедленные последствия, вероятно, будут совершенно противоположными тем, что ты хочешь? Мы собираемся ускорить...
Кросс не дал ему закончить:
- Да, я знаю это, Лю. Иногда я просыпаюсь среди ночи с этой мыслью. Никто об этом никогда не упоминал, но это подразумевалось во всем, не правда ли? Да и чтобы наши действия не ускорили, нам лучше умереть, если мы не сделаем ничего.
- Ты испортил мне ужин.
Кросс отхлебнул пива и уставился в ночь за иллюминатором.
Глава 15
В Риме необходимо было сделать пересадку, но, если бы у них было время, они уехали бы из аэропорта и стали на время туристами. Перелет из Рима в Анкару на борту самолета размерами как тот, что нес их через Атлантику, был значительно короче. Расстояние было, грубо, такое же, как из Нью-Йорка до Майями.
В Анкаре их ждал турецкий знакомый, с греческой фамилией Петракос, примерно такого же возраста, как Хьюз, но с брюхом и лысый. Выйдя из таможни, Хьюз обнялся с Петракосом, как с братом, или, по крайней мере, как с близким другом. Вместо представления, Дарвин просто сказал:
- Это мои друзья.
И Петракос, чье имя они узнали только после того, как скрылись в черном лимузине "Кадиллак", ожидавшем их у здания, поочередно обнял их. Файнберг выглядел растроганным.
После того, как "Кадиллак" отъехал от бордюра, Петракос по-гречески сделал необходимые распоряжения водителю, а потом нажал кнопку, и поднявшаяся перегородка отделила их от передней части салона. Кросс и Бэбкок сидели на откидных сидениях, повернутые лицом назад. Друг Хьюза сидел между Файнбергом и Хьюзом. Грек улыбнулся и сказал:
- Я Спирос Петракос, как вы уже, несомненно, знаете. Хорошо долетели?
Кросс пожал плечами.
- Конечно. Как мило с вашей стороны, что вы нас встретили, сэр. "Ни черта не мило", - тут же подумал Кросс. Это было частью работы и, несмотря на очевидную дружбу между Петракосом и Хьюзом, греку, вероятнее всего, хорошо заплатили за трогательную встречу в аэропорту, за поездку и все остальное.
Говорил Хьюз:
- Спирос и я вместе воевали против немцев на Крите во время войны. Там были в основном британские военнослужащие, но я получил специальное назначение на Крит. Там я был ранен и провел четыре месяца. Мы поддерживали связь друг с другом и после войны, но это первый раз, как мы встретились... э-э... за много лет.
- Для тебя, Дарвин, годы прошли благополучно, - произнес Петракос с искренностью. - Кажется, что кроме седых волос они тебе больше ничего не оставили. А вот я... - и Петракос похлопал себя по огромному животу и засмеялся.
Хьюз тряхнул головой и засмеялся.
- Все готово, - продолжал Петракос, - самолет для перелета границы и условия для ее пересечения. Но я хотел бы вас предостеречь. Я кое-что узнал. Ходили упорные слухи о том, что в скором будущем террористы готовят крупную операцию в том месте, куда вы идете. Пока больше никакой информации. Я прилагаю много усилий, чтобы узнать больше. Ничего. Если этот нос ничего не может узнать, - он потрогал указательным пальцем правую ноздрю своего сломанного носа, - то это значит, что готовится что-то большое.
Петракос посмотрел на Кросса и Бэбкока и, как будто объясняя, сказал:
- После войны с Германией было трудно отказываться от старых привычек, которыми жил. Я стал заниматься контрабандой, чтобы поддержать свою семью.
- Кстати, как твоя дочь?
- Две недели назад она снова сделала меня дедушкой.
Хьюз засмеялся.
- Я не должен был спрашивать.
Петракос снова подхватил тему своего монолога:
- И сейчас я остаюсь контрабандистом уже много лет просто для того, чтобы... какое у вас есть подходящее выражение?
- Держать руку на пульсе или нос по ветру, - предположил Бэбкок.
- Да. Совершенно верно, мой черный друг! Если вы не занимаетесь контрабандой оружия и наркотиков, то этот бизнес уже не приносит прибыли. Но... можете назвать меня сентиментальным, но это все позволяет мне чувствовать пульс жизни. И кажется, что чем серьезней операция, тем меньше разведывательной информации может быть собрано о ней. Таким образом, - он снова потрогал свой нос, - какое бы дело ни произошло, оно действительно будет очень крупным.
- Надеюсь, мы положим ему конец до того, как оно произойдет, серьезно сказал Хьюз.
- Пресечем его в корне, как говорят, - сказал Кросс, а потом прикурил сигарету и улыбнулся.
Солнце только взошло, когда "Кадиллак" прибыл в пункт назначения, и они вышли на бетонное покрытие аэродрома. Было холодно и немного сыро. Кросс постарался поплотнее запахнуть свою кожаную куртку.