Проклятие Аскаила

-Ты думал о том, что она может врать тебе, но все же пошел за наследницей, - продолжил злорадствовать Рейнор. – Ты хотел все бросить и отказаться, но она что-то предложила тебе? Способ избавиться от клятвы? Деньги? Власть? Влияние? Кажется, я понял… она просто раздвинула для тебя ноги?

-Да пошел ты, - из последних сил проговорил Алекс, пытаясь не захлебнуться собственной слюной, которая стала вязкая, как смола, благодаря обильно текущей из разбитой десны крови. Охотник пробовал выплюнуть ее, попасть в лицо Первоначала, но смог лишь выпустить пару кровавых пузырей.

-Ты еще пробуешь бороться… похвально, – Рейнор с силой сжал шею охотника, лишь чудом не сломав хрупкие позвонки и не оборвав в одно мгновение его жизнь. – Алекс из Кронсмарка, ты хорошо послужил этому миру, но твое время вышло, как это бывает со всеми смертными. Вы должны умереть, господин Крон, и стать простой историей, которую будут рассказывать мои жрецы каждому, кто хотя бы подумает оскорбить меня. Как думаешь, это будет хорошая сказка? История о человеке, который перепутал одного из величайших богов с демоном?

Дальнейший тщеславный монолог безумного Рейнора Алекс уже не слышал. Он не слышал вообще ничего, даже шепот Аскаила перестал существовать для борца с нечистью. Охотник не чувствовал новых ударов, не чувствовал, как его легкие отказывают дышать, а сердце стало останавливаться. Он не чувствовал и не слышал ничего. У него остались только свои мысли, которые твердили ему, что скоро его ждет встреча с Той, Что Вечно Голодна. С Пустотой.

Мир перестал существовать для Алекса, но не для Эниды. Ударившись о стену, чародейка на несколько минут потеряла сознание, однако сейчас она полностью пришла в себя и была готова для новой попытки убить своего отца, который даже избивая Алекса то и дело посматривал на пульсирующий Маяк. Он был закаленным борцом с демонами и когда-то участвовал в изгнании Аскаила, но к этому дню Скверна уже успела попасть в его разум и найти там свое место, из которого ее уже никто не сможет выгнать.

Энида смотрела на Первоначало, и понимала, что остальные Основатели Мира хоть и не хотели этого признавать, но были на стороне наследницы, желая прервать мучения своего бывшего соратника. Если и не из жалости, то для общего блага и безопасности их мира, которому совсем не нужен еще один спятивший бог.

Посмотрев на то, как Гнев беспощадно душит Алекса, чародейка увидела лежащий возле его ног клинок, вспомнила, что именно им охотник намеревался убить архидемона, и подумала, что такое оружие справится с ее отцом гораздо лучше, чем любое заклинание, в надежности которых она очень сильно сомневалась.

Согласно кивнув своим мыслям, Энида собрала всю волю в кулак и направилась вперед. Шаг за шагом она приближалась к безумному Основателю Мира и, отбросив всю гордость, мысленно молилась каждому Первоначалу, не забывая припомнить им, что если она не справится, то их драгоценный мир будет страдать от предательства одного из его защитников.

Рейнор, кажется, абсолютно не замечал свою дочь, и Энида могла воспользоваться моментом, чтобы вспомнить о том, сколько ей пришлось перетерпеть, прежде чем оказаться здесь, но подойдя слишком близком к своему отцу, взяв в руки клинок Алекса, она увидела, как тяжело сейчас приходится ее напарнику, и все мысли мгновенно исчезли из ее головы. Чародейка сильно испугалась за жизнь охотника, который несколько раз спасал напарницу от смерти, и, не отдавая себя отчета, вонзила демонический клинок прямо в сердце Первоначала.

В это мгновение мир перестал существовать и для нее.

Чародейка почувствовала острую боль и тут же потеряла сознание, и, возможно, только это помогло ей не умереть от шока. Если бы Блэкхард все-таки рискнул ослушаться Алекса и спустился в Хранилище Гнева, он бы увидел, как неестественно выгнулось тело Эниды, как она, подняв голову к потолку, истошно закричала, а ее глаза сверкнули тем самым огнем, что минуту назад горел в глазах Рейнора. Клинок пропустил через себя все могущество Первоначала, и к тому моменту, как чародейка наконец отпустила его и упала на пол, кожа на ее руке покрылась ужасными волдырями, а ногти почернели.

Что-то подобное сейчас происходило и с Рейнором. Физическое тело Первоначала страшно изогнулось, рот издал ужасающий вопль, его глаза потускнели, а волосы начали стремительно белеть и выпадать. Кожа возле сердца почернела и обуглилась. В отличие от Эниды, нанесенные Рейнору увечья были смертельны. Клинок не просто забрал жизнь убитого им существа, он лишил Первоначало его души, и без этого Гнев был просто обречен исчезнуть и стать всего лишь еще одной историей, которая со временем превратится в сказку.

Если бы Блэкхард сейчас был в этой комнате, он бы увидел, что над Алексом зависло огромное пятно красного света – последнее, что осталось от Рейнора, но скьярл не решился ослушаться своего друга и в этот момент наблюдал в огромное окно, как исчезает иллюзия боя, до сих пор сдерживающая жрецов, как умирают превращенные в тварей рабы Гнева, и как его последователи встают на колени перед дворцом, напевая странную мелодию, похожую на ритмичные удары кузнечного молота о наковальню. Только после того, как скьярл спустя несколько минут понял, что происходившее за окном действие было похоже на похоронное прощание, он решился спуститься в Хранилище и проверить своего друга.

Обступив трупы нескольких тварей Рейнора, которые были во дворце и рискнули напасть на раненного скьярла, Блэкхард задержался на мгновение у входа в подземелье и, приготовившись к худшему, шагнул в темный проход к Хранилищу.

Эпилог

Энида очнулась через несколько минут, как Рейнор окончательно исчез, и увидев бесчувственного Алекса немедленно бросилась к его телу. Распахнув плащ и примкнув ухом к груди, она пыталась услышать биение его сердца, но охотник не подавал никаких признаков жизни. Тогда она, не раздумывая, бросилась к его рту, попыталась вдохнуть в напарника воздух, и снова метнулась к его груди. Толчок – никакой реакции. Прошла секунда, чародейка собралась с силами и толкнула еще раз. Снова ничего. Тогда она попробовала еще раз. И еще раз. Снова бросилась ко рту Алекса, наплевав на всякую брезгливость, с усердием вдохнула в него кислород и снова бросилась к груди.

Толчок. Никакой реакции. Она послушала еще раз сердце охотника, но снова не обнаружила ничего кроме тишины. Тогда Энида еще несколько раз толкнула его грудь и ударила охотника от бессилья. Бросив последний взгляд на отправившегося в Пустоту Алекса, она уселась возле него и закрыла лицо руками, пытаясь избавиться от скупых слез.

В эти мгновения Эниде казалось, что она потеряла что-то очень важное для себя. Что-то, чего она никогда не ценила, но на самом деле это было очень дорого ей. И тогда она, возможно, в первый раз в своей жизни пожалела о том, что с самого начала недооценивала повстречавшегося ей человека. И пусть обычно это были простые вельможи, случайные наемники и неумелые маги, однако сейчас этим человеком оказался Алекс из Кронсмарка, единственный из людей, кто смог оскорбить величайшего в мире колдуна, выжить и даже победить его, а потом вместе с ней справился с Первоначалом и помог ей исполнить пророчество. Ценой собственной жизни… или нет.

Энида сквозь свои тихие всхлипывания, появившиеся вместе с редкими слезами, разобрала тихое прерывистое дыхание, которое очень напоминало ей смех.

-Инеида, - прохрипел Алекс, разразившись отвратительным смехом, который Энида однажды слышала, когда была при дворе одного из баронов Моравола, не справлявшегося с туберкулезом. Чародейка была несказанно рада тому, что ее напарник очнулся, и она совершенно не заметила, что именно он сказал.

-Что? – спросила моментально повеселевшая Энида и наклонилась над охотником.

-Инеида, - повторил Алекс, смотря затуманенным взором прямиком в карие глаза бывшей наследницы Гнева. Снова рассмеявшись, он добавил, - шлюха на том диком южном языке звучит как Инеида.