Страница 9 из 23
Седьмого января 1945 года к Сталину в его приемную в Кремле явился Молотов с просьбой срочно принять его. Поскребышев не мог пропустить наркома, так как у вождя в это время был Берия с докладом по атомному проекту. Молотов долго ждал, и когда от Верховного Главнокомандующего вышел Берия, с ехидцей поздоровался с ним и проследовал в кабинет. Отделанные дубом и карельской березой стены, диван, кресло, письменный стол, телефонные аппараты, вращающаяся этажерка, книги на ней, настольная лампа и портреты Маркса, Энгельса и Ленина на стенах, действовали на Молотова магически, вселяли страх перед Иосифом, которого его окружение называло когда-то панибратски Кобой.
– Товарищ Сталин, срочная телеграмма от премьер-министра Великобритании Черчилля! – отчеканил Молотов, который держал в руках пакет запечатанный сургучом.
– Открывай, читай! – приказал Сталин, набивая трубку табаком.
Молотов сорвал сургучные печати и извлек из пакета лист бумаги с текстом телеграммы.
– Телеграмма номер 383, – начал вслух читать Молотов, – личное и строго секретное послание от господина Черчилля маршалу Сталину! На Западе идут очень тяжёлые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях. Согласно полученному сообщению наш эмиссар главный маршал авиации Теддер вчера вечером находился в Каире, будучи связанным погодой. Его поездка сильно затянулась не по Вашей вине. Если он ещё не прибыл к Вам, я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть. Я никому не буду передавать этой весьма секретной информации, за исключением фельдмаршала Брука и генерала Эйзенхауэра, причём лишь при условии сохранения её в строжайшей тайне. Я считаю дело срочным! Подпись – Уинстон Черчилль
Сталин внимательно слушал Молотова, раскурил трубку и, поднявшись, сосредоточенно прохаживался по кабинету. Молотов ждал реакции и продолжал стоять с телеграммой в руках.
– Что Вы скажете по поводу этой телеграммы? – спросил Сталин, – мне кажется, что господин Черчилль чем-то напуган.
– В переводе с дипломатического языка, – отвечал Молотов, – эта телеграмма означает крик о помощи! Я бы перефразировал ее так: «Нас бьют! Маршал Сталин, спасай!»
– Я прикажу сейчас Поскрёбышеву срочно собрать заседание Государственного комитета обороны, чтобы обсудить наши дальнейшие действия в связи с просьбой премьер-министра Великобритании!
Спустя час, Молотов вновь зачитывал телеграмму Черчилля на заседании Государственного комитета, на которое вновь был приглашен Меркулов. Он скромно сидел последним в ряду за длинным столом и поеживался от ощущения скованности.
– Товарищ Василевский, готовы ли мы выполнить просьбу Черчилля? – спросил Сталин, – я имею в виду раньше начать запланированное нами на 20 января Висло-Одерское наступление?
– Для этого потребуется время, – ответил начальник Генерального штаба, – нужна хотя бы неделя, чтобы срочно подтянуть тылы! Я думаю, что не ранее числа 12 января можно будет начать….
– Хорошо! – констатировал Сталин, – так и определимся, 12-го января начнем наступление! …Но мне непонятна паника союзников, ведь на сегодняшний день наступление гитлеровцев в Арденнах провалилось! Так, товарищ Меркулов?
– Так точно, товарищ Сталин! – отчеканил вскочивший на ноги Меркулов – по нашим сведениям уже 3 января англо-американские войска от мелких контратак перешли в полномасштабное наступление на немецкие позиции.
– Тогда мне лично непонятно, почему господин Черчилль в панике? – спросил Сталин, – еще на Тегеранской конференции он настраивал президента Рузвельта не пускать Красную Армию в Европу! А сегодня сам просит о ее крупном наступлении. По нашим расчётам в результате этой операции мы выйдем на подступы к Берлину, что противоречит стратегии самого Черчилля. Я попрошу Вас, товарищ Меркулов доложить Государственному комитету разведывательные сведения по Арденнскому наступлению немцев, пусть каждый знает, что произошло на втором фронте у наших союзников!
– По донесениям резидентов, – начал Меркулов, – американское командование заранее готовилось к отражению наступления противника в Арденнах! Оно расположило мощные мобильные группировки своих войск к северу и к югу, а в Арденнах намеренно ослабило оборону, дислоцировав там 28-ю и 106-ю пехотные дивизии. Эйзенхауэр расставил ловушку для гитлеровцев, провоцируя их наступление. Все произошло именно так, как он рассчитывал – 16 декабря танковые дивизии СС пошли в наступление. Погода стояла облачная, и это временно сводило на нет превосходство союзников в воздухе. Немцы рвались к реке Маас, но уже 24 декабря у многих частей танковых армий СС закончилось горючее, а прояснившееся небо позволило союзникам ввести в бой авиацию. На следующий день стало понятно, что немецкое наступление потерпело крупное поражение, хотя немцы прорвались почти на 100 км на запад! Американские войска атаковали их своими мобильными группировками 1-й и 3-й армий с флангов, поставив противника под угрозу окружения.
Утром 1 января в рамках операции «Боденплятте» около тысячи немецких самолётов нанесли внезапный удар по аэродромам союзников во Франции, Бельгии и Голландии. В налете участвовали новые реактивные истребители Мессершмитт-262. В результате было уничтожено 305 и повреждено 190 самолётов союзников, значительно разрушены взлетно-посадочные полосы и материально-техническая часть аэродромов. Но и для Люфтваффе итог операции был крайне тяжёлым, от действий авиации и зенитных расчетов союзников было потеряно 292 самолёта, при этом погибло 143 лётчика, ещё 70 пилотов попали в плен.
1 января немецкие войска вновь перешли в наступление, но уже в Эльзасе в районе Страсбурга с целью отвлечения сил союзников, но это были уже удары локального характера, проводимые небольшими силами. Сегодня немецкие войска практически отброшены на исходные рубежи!
– Судя по вашей информации, – заметил Сталин, когда Меркулов закончил доклад, – повода не только для паники, но и какого-либо беспокойства по этому поводу у Черчилля нет! Он ни дурак и ни паникер! Вывод напрашивается сам – или Черчиллю приснился кошмар или ваши сведения, товарищ Меркулов, не соответствуют действительности…. У кого из членов комитета будут мнения по этому вопросу?
Присутствующие молчали, все уже привыкли, что инициатива принятия решения оставалась за Сталиным. Каждый ждал его резюме, посматривая, как вождь прохаживается у длинного стола, дымя своей трубкой и хитро щуря глаза.
– Ну, если вопросов нет, – резюмировал Сталин, – то я надеюсь, что выражаю общее мнение, поручив товарищу Меркулову в ближайшие дни провести дополнительно разведку и подготовить доклад! Предложения есть?
В ответ снова последовало молчание членов Государственного комитета обороны, и Сталин завершил его заседание. Спустя еще полчаса, он пригласил к себе Поскребышева и продиктовал ему ответ на телеграмму Черчиллю:
«№ 384
ЛИЧНО И СТРОГО СЕКРЕТНО ОТ ПРЕМЬЕРА И. В. СТАЛИНА ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ г-ну У. ЧЕРЧИЛЛЮ.
Получил вечером 7 января Ваше послание от 6 января 1945 года.
К сожалению, главный маршал авиации г-н Теддер еще не прибыл в Москву.
Очень важно использовать наше превосходство против немцев в артиллерии и авиации. В этих видах требуется ясная погода для авиации и отсутствие низких туманов, мешающих артиллерии вести прицельный огонь. Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать для того, чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам.