Страна анамнезия

Первое. Чаще менять постельное белье, сейчас – один раз в две недели. Пора обновлять запасы постельного белья новыми комплектами, потому что иногда стелют такие застиранные простыни, что спать приходится в одежде, дабы не вымазаться об это «свежее» белье.

Второе. Обеспечить ванную комнату горячей водой. Многие не в состоянии пользоваться холодной. Мы здесь, хоть и дураки, но не засранцы!

Третье. Повысить дисциплину и ответственность дежурного медицинского персонала, работающего по ночам в отделении. Это требование к конкретным людям и я назову их фамилии. Речь идет о медицинской сестре Шаболдаевой Еве, которая всю ночь спит в кабинете дежурного врача…, вместе с ним на одном диване. За этой медсестрой прочно закрепилась ее фамильная кличка Шаболда Ева. Дежурный врач Запоритже Задул Комухоткович, с которым она спит, имеет ревнивую жену и двоих детей. Она почти каждую его смену приходит в отделение, чтобы лично проконтролировать супружескую верность мужа и устраивает скандалы прямо в отделении.

Однажды, она и ее старший сын забрались на высокое дерево, стоящее напротив окна кабинета мужа и пытались наблюдать за изменой похотливого супруга и папы, а когда пришло время слезть с дерева, то выяснилось, что жена, которую на головокружительную высоту загнало чувство ревности, не может самостоятельно спуститься вниз. Пришлось вызывать спасателей, чтобы снять грузную женщину с дерева. Дурдом в общем! Не далее, как вчера она снова ворвалась ночью в отделение и устроила разборки обоим любовникам. Перебила кучу посуды на его голове и грозилась провести ему кастрацию.

Четвертое….

– Объясните, пожалуйста, почему Вы сегодня заявляете главному врачу о своих требованиях? – прервал монолог Долбиелдаева заведующий отделением, – раньше все вас устраивало, а сегодня все как сговорились…. Это не так, другое не эдак. Что случилось?

– Яков Ефимович, не перебивайте больного, – пусть говорит, – прервал заведующего Новостроев, – пациенты всегда предъявляют требования после смены руководства и удивляться здесь нечему. Продолжайте тезка.

– Четвертое. Почему каждый день на обед дают гороховый суп? Неужели нельзя приготовить за те же деньги что-либо другое. Причем после этого супа, непременно должны выдавать и противогазы, чтобы никто не задохнулся. Мы требуем пересмотреть меню в сторону разнообразия и экологических стандартов!

– А что, кроме горохового супа, больше ничего не дают? – перебил Новостроев.

– Дают, доктор, – отвечал шутливо Долбиелдаев, – тески, …это с морковки обрезки и покли, что в кадушке мокли! Я продолжу, с Вашего позволения, излагать требования…. Пятое. Для того чтобы записать все

это, нам потребовалась бумага и авторучка. В этом категорически отказано! Требуем, чтобы у каждого пациента была возможность получать бумагу и авторучку, чтобы мы могли писать, например, жалобы на свое существование. На данный момент это все наши требования…. Пока!

– Спасибо Вам за бдительность! – поблагодарил его Новостроев, – и вот что, зайдите сразу же после обхода в мой кабинет, мне нужно с Вами кое о чем переговорить.

Долбиелдаев понял, о чем хотел поговорить с ним главный врач. Это было заметно по его глазам, которые в отличие от тусклых взглядов подавляющего числа пациентов клиники, горели живым интересом. Долбиелдаев серьезно относился к своей «новой роли» в обществе пациентов клиники. Кроме него и главного врача, никто не догадывался о содержании предстоящего разговора между ними. Заведующий отделением посчитал что, Михаил Сергеевич хочет поговорить с Долбиелдаевым о недопустимости его поведения с выдвижением требований.

Если бы главный не пригласил Долбиелдаева к себе «на вливание», то заведующему отделением пришлось бы временно и негласно перевести Долбиелдаева на первый этаж в «гестапо». Это постоянно практиковалось в клинике в воспитательных целях. Если пациент не сговорчив, дерзок и груб, то его могли поселить в отделение в одну палату с буйными больными, дабы воздействовать на «бунтаря», при этом подвергая его жизнь реальной опасности.

Естественно, что главный врач еще не знал этих незаконных порядков и действий коллег и не сразу поверил Долбиелдаеву, когда тот на первом собеседовании рассказал об этом. В больнице, где он работал раньше, такой практики не было. Там никто не обращал внимания на вызывающее поведение пациентов. Можешь требовать, что угодно, писать жалобы, даже буянить – статус психически больного надежно охранял администрацию и врачей от любых непредсказуемых действий пациентов.

Когда Михаил Сергеевич закончил обход, он вернулся в кабинет в приподнятом настроении. Его эксперимент начинался удачно, он даже не надеялся на такое активное начало, ведь сегодня на обходе он убедился в этом. Новостроев внимательно смотрел в глаза тем пациентам, которые выдвигали требования, и отметил начавшиеся позитивные изменения в их поведении и огоньки интереса к теме деловой игры. Его предположение о том, что она сама по себе станет массовым инструментом для выздоровления, подтверждалась.

Вскоре секретарша Верочка доложила Новостроеву, что к нему на беседу пришел больной Долбиелдаев. Она по незнанию возмутилась по поводу того, что пациент пришел без сопровождения санитара, не подозревая, что такой порядок установлен "главным". Официального приказа по этому вопросу еще не подписано, но Новостроев устно распорядился на обходе по этому поводу.

– Михаил Сергеевич! – скороговоркой произнесла Верочка, – в приемную приперся Долбиелдаев и требует встречи с Вами. Пришел без санитара… сам. Это же очень опасно… вдруг набросится на кого-нибудь,… на меня, например! Может, он маньяк и… изнасилует меня в приемной! Страшно…, просто жуть!

– Вера Петровна, – с иронией произнес Новостроев, – поверьте мне, как психиатру, Вас уже никто не изнасилует…, это чревато для самого маньяка! А вот выдавать желаемое за действительное, относится к определению фантастической конфабуляции, это патология. Успокойтесь и пригласите больного ко мне в кабинет.

Верочка даже не обиделась, поняв намек, она пробормотала себе поднос: «напрасно Вы так думаете, я еще очень привлекательна и женственна!» и вышла в приемную.

– Можно к Вам? – спросил Долбиелдаев, войдя в кабинет, – я пришел, как Вы и просили для разговора.

– Проходите! – предложил Новостроев, – я уже жду Вас и готов выслушать все о проведенной работе.

– Несколько дней подряд я разговаривал с пациентами нашего отделения, – начал он рассказ, – и многие поддержали Вашу идею. Мною сформирована команда, как Вы и хотели, которая продолжит эту работу.

– Спасибо Михаил Сергеевич, – поблагодарил его Новостроев, – Вы записали фамилии всех членов этой команды?

– Да, конечно, доктор, – ответил Долбиелдаев, – вот список!

Он протянул листок бумаги, достав его из внутреннего кармана больничной формы.

– В этом списке двенадцать человек вместе со мной, – сообщил Долбиелдаев, – двенадцать Ваших апостолов!

– Спасибо Вам еще раз! – поблагодарил Новостроев, положив список на стол, – не будем терять времени и продолжим работу.

– Да, конечно, мне тоже некогда, поэтому разрешите откланяться? – спросил Долбиелдаев и, получив согласие кивком головы, вышел из кабинета, чем снова испугал секретаршу Верочку, которая вбежала в кабинет шефа, сразу же после его ухода.

– Слава Богу, Вы в порядке! – проговорила она, – мне показалось подозрительным, что этот больной пробыл у Вас всего лишь несколько минут, и я подумала, не мог ли он причинить какого-либо вреда Вам.

– С чего Вы взяли? Ни мне, ни Вам этот человек не может причинить вреда, – сказал Новостроев, – я его сам пригласил после обхода на несколько слов, а Вам в голову пришли такие странные мысли. То он маньяк-насильник, то может избить меня…. В настоящее время нужно бояться не больных, а здоровых людей! Кстати, Вера Петровна, мне срочно нужны истории болезни вот этих больных – продолжил Новостроев, протянув ей список – кроме Долбиелдаева. И, пожалуйста, через час после предоставления историй болезни, приглашайте их по одному ко мне на беседу.